— Я догадывался, что ты способный. Хоть и лодырь.

Никто, кроме веселой Феи, не знал, что в этом каблуки Адвоката виноваты. Ведь дело Адвоката — правильные, гладкие, умные речи говорить. Огромную пятерку, сильнее всех прежних двоек, поставил учитель.

И кр-рак — сломался адвокатский каблук на мальчишкином ботинке: не вечно Мальчишке чужими правильными словами говорить. Фея знает свое дело.

Ну а Девушка? Невесело ей. Отменили Большие танцы. Не пригласил ее на вальс молодой гончар. Возвращалась домой опечаленная Девушка. Поблескивали на заходящем солнце золотые бантики новых туфелек (с мальчишкиными каблуками). Идет Девушка мимо футбольного поля, ребята мяч гоняют, по непонятным причинам мяч подкатил к ногам Девушки. И тогда мальчишкин каблук толкнул ее ножку; приподняла Девушка длинную шелковую юбку и изо всех сил ударила розовой туфелькой с золотым бантиком по мячу. Полетел, полетел мяч и в ворота влетел. В воротах — лучший вратарь города: молодой гончар. Удивился он, посмотрел на Девушку и… точно понял, что прекрасней ее нет во всем мире. Заметила это Девушка, рассмеялась весело, почти как Фея.

И кр-рак — сломался мальчишкин каблук. Зачем он теперь? Фея знает свое дело.

А вечером к Сапожнику пришли вчерашние заказчики. Адвокат — гордый победой на суде. Мальчишка — первый раз в жизни получивший пятерку. Счастливая Девушка. Довольные пришли, радостные, хоть и со сломанными каблуками. Ох и удивился Сапожник! Ох и сокрушался Сапожник! Ох и извинялся Сапожник! Первый раз за всю карьеру такой конфуз… К утру как новые будут. А заказчики его успокаивали. А заказчики благодарили. А заказчики радовались.

Взялся Сапожник за работу. Вот и все готово! Сапоги Адвоката, туфельки Девушки, башмаки Мальчишки.

…Ночь. Темные окна. Яркие звезды. Большая луна. Чудесная ночь. Обыкновенно-чудесная ночь. Ни у одной Феи не было в эту ночь дня рождения. А потому ждали Адвоката внушительные сапоги, Девушку — изящные туфельки, Мальчишку — неразбиваемые башмаки. Отличные вещи, но не волшебные. Молодая веселая Фея уже сделала доброе веселое волшебное дело.

Вот такая история произошла много лет назад — может, двести, а может, и триста — в маленьком обыкновенном городке.

ПОЧТИ ВЕСЕННЯЯ СКАЗКА

Ягоды рябины были ярко-красные, а листья ее сиреневые. А вот листья березы и ясеня — желтые. Но все равно не похожие друг на друга. Потому что продолговатые листья ясеня скорее золотые, чем желтые. А листочки-сердечки березы даже на солнце — пусть на холодном, на осеннем — скорее печально желтеют, чем золотятся. А сильные дубки просто веселые и рыжие-рыжие. А вот клены, те и желтеют, и золотятся, и краснеют, и рыжеют.

В общем, все до одного листочка чародейка-Осень раскрасила по своему вкусу. А вкус у нее, надо признаться, отличный.

Еще раз осмотрела Осень свои владения. Все хорошо. Только трава не понравилась: бурая какая-то, невыразительная. Слегка тряхнула Осень деревья, и бурая трава уже не видна под ковром пестрых листьев. «Теперь все», — решила Осень.

Время идет, все довольны. Даже люди. А вот Осень начинает волноваться. Волнуется Осень, кривит яркие губы, сердито щурит желто-карие глаза, на север смотрит. «Сейчас вот-вот явится белая волшебница. Ничего, холодная, не пожалеет! Даже Лето, зеленое, веселое, покорилось мне. Красоте, богатству, силе моей прекрасной уступило. Так неужели снежная, ледяная погубит все вокруг. Не дам! — тряхнула Осень листьями. — Не пущу! Не дам!» Гордо встала Осень у своих границ.

А вот и она, сама Зима, появилась. Белая шаль узорами из драгоценных льдинок украшена, на ресницах густых вокруг глаз, синих, холодных, снежинки застыли, губы сжаты.

— Пришла… — сердились желто-карие глаза.

— Пришла. — Спокойны синие глаза, холодные.

— Зачем? Разве я хуже тебя?

— И я хороша. Да и время мое.

— Твое ли? — усмехнулись яркие губы.

— Мое, — почти не разжимались губы холодные.

— Не пущу. Уходи! Погубишь все.

— Губить не стану. По-своему переделаю.

— Не переделаешь, — сердилась Осень, — не позволю!

— Не сможешь. Время твое ушло. И ты уходи, — звенела Зима.

— Не уйду.

— Уходи!

Они не ссорились. Они сражались. Так кто же победил? Холодная ли уверенность? Упрямая ли настойчивость? Кто сильнее? А может ли быть кто-то сильнее?

— Уходи!

— Уходи!

— Уходи!

И ушли. Обе. Почему? Обиделись. И Осень-чародейка, чье время ушло. И Зима-волшебница, та, что решила: «Пусть без меня обойтись попробуют».

Ушли. Обе. А кто же остался? Дождь холодный, деревья с голыми, гнущимися от ветра ветками, лужи, по которым уже не плавают разноцветные лодочки-листочки. Серое все, серое. И не удивительно: обиженная Осень унесла с собой разноцветье листьев, грибов, ягод.

А дождь — он бы и рад серебряным снегом обернуться, да Зима на Осень обиделась, ушла. А ветер хотел бы метелицей стать, да как же без Зимы? А голые ветки просто мечтают инеем заискриться, но Зима далеко уже! А лужи грустные так хотели бы в сверкающие ледяные зеркала превратиться! Но ушла Зима, обиделась и ушла.

Так как же быть? Ведь грустно, тускло, серо очень. Что же вы наделали, Осень и Зима? Что же вы наделали, Зима и Осень?

Одно остается. Ждать Весну. Очень ждать, терпеливо ждать, верно ждать. Она придет.

ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧАЕТСЯ

Солнце проснулось. Выглянуло из-за горизонта. Огляделось, ведь за весь день отвечает. Нельзя сказать, чтобы у него сразу испортилось настроение. Лес и луг зеленели, поле золотилось, речка голубела. Где-то на краю света зевала и потягивалась туча. Большущая, темно-серая.

Она не испугала солнце. А вот на другом конце света в небе парило маленькое белоснежное облачко. Очень симпатичное и, несомненно, веселое. Оно и заставило солнце не то чтобы нахмуриться, но улыбнуться чуть осторожно.

Время идет, солнце торопится. Траву от ночной росы высушить надо, цветы светом напоить надо и, конечно, совершенно необходимо… А это что такое?! Медленно, но верно приближается та самая огромная серая туча. Если она, которой в общем-то все равно, куда ползти, закроет солнце, тогда ему ничего не успеть сделать.

— Как приятно, — быстро проговорило солнце, — что мы встретились!

— Чем могу служить? — Туча изогнулась, как могла, грациозно.

— Надеюсь, вы поможете. — И солнце, упираясь лучиком в тучку, чтобы та не поползла, рассказало о поле, которое ждет не дождется дождя, о пересыхающей речке, о грибах, которым очень трудно расти без дождя.

— Где объекты? — раздуваясь от дождя и гордости, спросила туча.

— Поле, — солнце указало лучиком в одну сторону, — речка, — второй лучик потянулся в другую сторону, — в грибной лес, — третий лучик ткнулся в третью сторону.

Туча отправилась по делам, а солнце улыбнулось — оно знало, что медлительная туча не скоро со всем справится. Почти спокойно стало солнце дальше делать-поделывать свои дела. Даже не забыло установить точное время на главных живых часах — подсолнухах.

Только вот почему солнце почти спокойно? Почти, а не совсем! А потому, что нет-нет, да поглядывало оно в ту сторону, где над горизонтом висело-парило белоснежное облачко.

Солнце видело, что происходит именно то, чего не миновать. Вздохнуло: «Не впервой, как-нибудь…»

А все-таки, в чем дело? Вот порхает белое облачко, и настроение у него просто прекрасное. «Ах, с кем бы поговорить, поболтать?»— поглядывает облачко по сторонам. И вдруг, совершенно откуда ни возьмись, появляется второе облачко. Тоже прелестное и безобидное. Да еще с легким перламутровым оттенком. И ему было легко и весело и хотелось с кем-нибудь поболтать.