Увидев хиродонта, гигантский моллюск мгновенно попытался выплюнуть покрытый пиявками кусок турбула, который он пережевывал, и присосаться к дну. Но на этой глубине дно представляло собой толстый слой гальки, ила и битых раковин, и на нем невозможно было закрепиться. Ударив хвостом, хиродонт подплыл к отчаянно пытавшемуся найти точку опоры моллюску, потом медленно обогнул его, рассматривая со всех сторон. Моллюск поворачивался, следя глазами на стебельках за каждым движением своего заклятого врага. Казалось, хиродонт, наконец, поверил в свою удачу, бросился на моллюска и опрокинул его.

Моллюск наносил хиродонту чудовищные раны, но для существа, привыкшего к тому, что им каждый день питались пиявки, они не были ощутимыми. Хиродонт сжал челюстями край панциря моллюска, повалил его на спину и, зарывшись в твердую плоть удивительно приспособленными для этого зубами, принялся жевать.

Тяжелая просмоленная древесина ян, из которой было построено судно, не могла держаться на поверхности. Подобно стальному корпусу, получившему подобную пробоину, судно начало тонуть, вода разрывала переборки, а из люков вырывались клубы пара. Борис вылез из одного из таких люков, прихватив с собой на веревке две бутыли со спрайном. Поднявшись на ноги, он заплясал по палубе и, жутко ругаясь, стал хлопать руками по тлеющей одежде. Судно резко накренилось, он схватил бутыли, подтолкнул их к борту, постучал по пробкам, чтобы убедиться, что они загнаны плотно, и только после этого сбросил их в воду рядом с плавающим на поверхности зондом. Рон подполз к полуразрушенному лееру и посмотрел вниз.

– А это – хорошая идея? – спросил он.

– Единственная, – ответил Борис, помогая ему подняться на ноги.

Рон хотел сказать что-то еще, но судно резко качнулось. Без лишних слов они прыгнули в волны и поплыли к бутылям. Рядом с «морским коньком» вода оказалось очень теплой из-за щиплющих тело электрических разрядов.

– А-а-а, больно! – воскликнул Роуч.

Борис только хмыкнул в ответ и стал следить за морскими тварями, плававшими вдоль невидимого периметра. Он посмотрел чуть дальше, где иногда появлялись всплески от охотившегося на отбившихся от стаи пиявок крупного червя-носорога.

– Скажу капитану, что нужны спасательные круги, – сказал Роуч.

– А еще – новое судно, – добавил Борис.

Словно в подтверждение, судно заскрипело, накренилось еще сильнее, вода ворвалась в трюм, окончательно погасив пожар. Скоро вода заливала уже все палубу, судно, будто совершая последнюю попытку остаться на плаву, выровнялось, прежде чем скрыться под водой. Последними скрылись из виду мачты, вода вспенилась не только из-за вырывавшегося из трюма воздуха, но и из-за привлеченных шумом пиявок и других тварей.

Лицо Роуча выражало то задумчивость, то страх.

– Я не виноват, – сказал он голосом, в котором чувствовалась и трусливость, и желание оправдаться.

– Думаю, не виноват.

Борис внимательно глядел на коротышку и думал, насколько мало значили его слова, потому что скоро они присоединятся к Госс и другим морякам, только в пережеванном виде в животах пиявок и приллов. Он еще раз убедился в том, что лазер находится за ремнем, хотя соленая вода могла вывести оружие из строя.

Пиявкам надоело изучать затонувшее судно, и они вернулись к поверхности. Борису показалось, что безопасная зона сократилась, а шипение воды вокруг морского конька стало тише. Впрочем, возможно, что пиявки просто привыкли к электрическим разрядам и стали медленно приближаться.

– Кавалерия вернулась, – сказал Роуч.

Борис не понял, что имел в виду товарищ по несчастью, пока не проследил взглядом, куда был направлен его палец. Сначала он увидел свечение неисправного ускорителя, а потом увидел и сам приближающийся прыжками антигравитационный скутер. Оба моряка некоторое время смотрели на аппарат с сомнением, потом принялись кричать и махать руками.

Скоро Кич подлетел так близко, что смог их увидеть, и попытался зависнуть над их головами.

– Прыгайте быстрее! – закричал он. – У нас есть только одна попытка!

– Замечательно, – сказал Роуч и попытался согнуть и разогнуть полуживую руку.

– Ты первый, – подтолкнул его Борис.

Скутер продолжал падать, потом наклонился так, что задняя часть коснулась воды. Роуч оттолкнулся от своей бутыли и попытался схватиться за край багажного отделения здоровой рукой. Он висел, не в силах подтянуться, пока Кич не помог ему. Скутер погрузился на полметра в море, как только Роуч поднялся на одно из крыльев.

Потом Борис схватился за багажник и начал подтягиваться к другому крылу. Кич ударил по какой-то кнопке на полуразобранном пульте управления, потому что гудение антигравитационного двигателя стало прерывистым. Борису, с двумя здоровыми руками, удалось значительно легче подняться на скутер, и моряки, схватившись за то, что смогли, устроились на корточках по обеим сторонам от сиденья водителя. Кич тем временем отчаянно манипулировал ручками управления, но без особого эффекта. «Морской конек» вдруг вылетел из воды и с грохотом упал в багажное отделение. Скутер настолько глубоко осел в воде, что волны уже перекатывались через его заднюю часть.

– Поехали, – сказал Кич.

Двигатель под сиденьем со скрежетом взревел и выпустил пару колец черного дыма. Скутер немного поднялся, даже его задняя часть оторвалась от воды, потом медленно опустился. Кич открыл кран, подающий чистую воду к пока еще работающему ускорителю. С грохотом вырвался язык синеватого пламени, и скутер заскользил по поверхности. Водитель попробовал еще раз запустить антигравитационный двигатель, но так и не смог оторвать скутер от воды.

– Подъемная сила осталась? – спросил он. Моряки переглянулись.

– Что у нас осталось? – прошептал Борис.

– Ничего, – ответил Роуч.

Кич, не обращая на них внимания, наклонился и посмотрел в багажное отделение.

– Тебя тоже достал электромагнитный импульс?

Зонд смотрел на него единственным мерцающим топазовым глазом, затем прерывисто затрещал, словно извинялся. Кич выругался и повернулся к Борису.

– Что с командой?

– Все убиты.

– Расскажи, как это произошло, – сказал контролер, осторожно управляя скутером.

Борис бесцветным голосом заговорил о прадоре, о человеческих оболочках и их оружии. Роуч вставил свой, полный горечи рассказ о Ребекке Фриск, не спуская глаз со зловещего водоворота позади скутера.

Крупная пиявка появилась, когда даже похожий на рев машины для очистки канализационных труб храп Рона и Амбела уже никому не мог помешать заснуть. Джанер был на противоположной стороне площадки и помедлил, прежде чем прицелиться: ему еще не приходилось видеть подобных тварей – огромная, как бегемот, скользкая тварь с широкой, как ведро, пастью. Пиявка двигалась не быстро, но скрытно. Границу она пересекла толстой и короткой, потом вытянулась и стала очень тонкой и длиной, потом сжалась и оказалась над спавшими в обнимку Форламом и Энн. Джанер не был знаком с устройством карабина, не знал даже, на какой курок нажимать. Тем не менее он вынужден был прицелиться и выстрелить.

Карабин не издал ни малейшего звука, отдачи, естественно, тоже не было. Клубы дыма четко обозначили траекторию пульсирующего луча когерентного излучения толщиной с запястье Джанера. Там, куда он попадал в пиявку, вспыхивало пламя, быстро съедавшее рыхлое мясо твари. Луч прошил пиявку, как струя воды – кипяток, в воздух поднялось густое облако пара и дыма. Пиявка тоже не издала ни звука, только зашипели ее закипевшие внутренности, и быстро уползла с площадки. Джанер продолжал стрелять в нее, пока не потерял из виду в клубах пара и дыма.

Лягушкокроты притихли, замолчали и другие твари, названий которых Джанер не знал. Он стоял, задыхаясь от шока, к горлу подступала тошнота. Потом он понял, что подошел к самому краю площадки, и быстро отскочил, направив оружие в сторону зарослей. Никакого движения. Через мгновение тошнота отступила, и он окинул взглядом своих товарищей. Рон и Амбел по-прежнему громко храпели на противоположных сторонах площадки. Форлам и Энн даже не пошевелились, Эрлин спала глубоким сном в стеганом спальном мешке, Планд тоже не подавал признаков жизни. Пошевелился только Пек – он хмыкнул и перевернулся на другой бок. Джанер не мог поверить в то, что никто из них не проснулся. Затем усмехнулся и гордо выпрямился.