Столицу Германии практически не бомбили. Стараниями «Аненербе» над Берлином удалось установить надёжную магическую защиту. В кратчайшие сроки в особых исторических частях города были возведены четыре сорокаметровых зиккурата напоминающих ацтекские теокалли, после чего пилоты вражеских бомбардировщиков рискнувших залететь в пределы столицы Третьего Рейха сходили с ума. Правда время от времени союзники применяли планирующие бомбы, но их ухитрялись сбивать постоянно дежурившие в небе ассы люфтваффе…
- Вы всё хорошо уяснили? – уточнил Валдек, выщёлкивая вбок барабан револьвера и проверяя патроны.
Бэккер с Гретой дружно кивнули.
- Сегодня вы сделали две серьёзные ошибки, - майор быстро вернул барабан пистолета на место, удовлетворённо отмечая, что все пули серебряные. – Во-первых, вам не следовало ждать меня непосредственно в квартире, во-вторых, нужно было заранее побеспокоиться о нескольких путях отхода.
Члены местной ячейки сопротивления мрачно молчали.
- Кто куратор берлинской части операции?
- Вернер Дойер.
- Это, по всей видимости, имя его «донора». Какой оперативный псевдоним у данного агента?
- Кречет.
«Что ж, - подумал Карел, - теперь меня вообще ничего не удивляет. Умники в Москве совсем заигрались с этой своей спешкой, назначив руководителем операции юного стажёра».
Выразить вслух своё глубокое наблюдение майор так и не успел, потому что в следующую секунду входная дверь резко отлетела в сторону и из чёрного проёма прямо на Валдека прыгнул огромный черногривый вервольф.
Карел среагировал мгновенно, посылая первую пулю точно в центр оскалившейся багровой пасти.
***
Заговорщики собрались вечером пятнадцатого января в том же самом католическом храме, что и в прошлый раз. Фридрих Ридель не спал третьи сутки. Все ждали фон Штауффенберга, ибо никто толком ничего не знал. Пресса молчала, пропаганда безмолвствовала, словно наступил короткий штиль перед разрушительной бурей и это понимали все.
- Пастор не мельтешите, - Хельмут Мольтке раздражённо смотрел на Бонхёффера нервно раскладывающего святые защитные реликвии.
- Если покушение провалилось, нам уже ничто не поможет…
Пастор оскорблено поджал губы, демонстративно не желая вступать в очередную перепалку.
Полковник Клаус фон Штауффенберг появился в храме божьем ближе к полуночи.
- Господа, извините за задержку, - сняв фуражку, полковник мрачно оглядел присутствующих своим единственным глазом, - я задержался вынужденно, провожал до границы Шлабрендорфа.
- Говори, удалось? – нервно спросил Фридрих.
- Бомба была благополучно пронесена на борт самолёта и успешно взорвана. «Кондор» разбился, но фюрер остался жив.
В наступившей паузе заговорщики медленно осознавали, ЧТО именно произошло. Это была катастрофа.
- Гитлер летел на другом самолёте? – первым оправившись от шока, предположил Мольтке. – Наверное, он воспользовался пятьдесят вторым Юнкерсом с запасного аэродрома?
- Нет, - отрицательно покачал головой фон Штауффенберг. – В момент взрыва фюрер находился на борту самолёта и это абсолютно точная и несколько раз проверенная информация.
- Тогда мы не понимаем…
- Я тоже ничего не понимаю, - полковник вымучено улыбнулся, - наверное, все мы просто одновременно сошли с ума…
Отец Альфред схватился за священный крест, Бонхёффер принялся молиться, быстро осеняя себя крестным знамением.
- Нечистый оказался сильнее, - громко возвестил иезуит. – А ведь я вас предупреждал, обычное оружие здесь бессильно.
- Да что уже спорить, - фон Штауффенберг махнул здоровой рукой. – Мы поставлены перед фактом. Покушение провалилось. Столько усилий, средств, нервов и времени… и всё впустую…
- И что с нами теперь будет? – испуганно пробормотал Фридрих.
- Об этом не беспокойтесь. Покушение разрабатывал лично я, никаких хвостов не осталось. Всё сработано чисто: не имён, не зацепок. Но вы всё равно будьте крайне осторожны, гестапо уже начало масштабные проверки и чистки. Кое-кто лишится насиженного места, но всё, в конце концов, свалят на вездесущую советскую разведку.
- А вы точно уверены, что Гитлер выжил?
- Абсолютно точно. Мне сказал об этом сегодня сам Канарис. Адмирал лично видел фюрера в полном здравии и прекрасном расположении духа на утреннем совещании генштаба. Похоже покушение ничуть его не огорчило и даже кажется, придало новые силы.
- Сын Вельзевула! – отец Альфред несколько раз осенил себя серебряным крестом.
- А что говорит сам исполнитель, ну тот лейтенант, который пронёс на борт «Фокке-Вульфа» взрывное устройство?
- Фабиан рассказывает странные вещи… - фон Штауффенберг колебался, а стоит ли вообще об этом говорить. – Он сильно изменился после попытки покушения…
- Секундочку, полковник, - граф Мольтке резко оживился, - извольте подробно объяснить нам, что именно случилось с вашим лейтенантом?
Штауффенберг грустно вздохнул:
- Да ничего особенного с ним не произошло. Он сказал мне, что без особых проблем поднялся на борт готовящегося к отлёту самолёта, оставил в салоне бомбу, после чего ушёл.
- А вы успели ему сообщить, что покушение не удалось?
- Да, я предупредил его об этом, но он, как ни странно, вовсе не огорчился, а лишь заметил, что у нас рано или поздно всё равно всё получится, потому что на нашей стороне сам Господь Бог.
- Он именно так вам и сказал? – уточнил отец Альфред.
- Я передаю его слова абсолютно дословно, - подтвердил полковник. – Знаете, он говорил так, словно… словно человек, узревший некую важнейшую для себя истину. Я раньше никогда не видел такого фанатичного блеска в глазах…
- Вашего лейтенанта наверняка будут искать, - Фридрих задумчиво глядел на висящее на стене деревянное распятие. – Полагаю, его многие видели на аэродроме…
- Я это продумал, - фон Штауффенберг слегка усмехнулся. – Он уже на пути в Цюрих с деньгами и новыми документами, да и внешне его будет теперь очень нелегко узнать…
На последние слова полковника внимание обратил, пожалуй, один только Ридель.
- Господи, да он просто не мог выжить, - внезапно истерично закричал Гизевиус. – Как, объясните мне, КАК фюрер мог остаться в живых, если самолёт разорвало на куски прямо в воздухе?!!
- Обломки, как и фрагменты тел, по-прежнему собирают, - сообщил фон Штауффенберг. - Куски самолёта расшвыряло по огромной территории. Две речки, болото, холмистая местность, поиски всех улик могут затянуться на целый месяц.
- Боже мой, что же это выходит… - всё не унимался Гизевиус, - получается, нам нет смысла с ним бороться. Его нельзя убить, он бессмертен, неуязвим, теперь не стоит даже и пытаться. В конечном счете, нас уничтожат, а он, по-прежнему, будет жить, оскверняя своим сатанинским смрадом смертельно раненую Германию…
- Ханс, прекратите истерику! – резко оборвал коллегу Мольтке. – Мы все находимся в одинаковом положении, но истошно орёте сейчас только вы один…
- Гитлера можно убить, я в этом твёрдо уверен, - полковник решительно оглядел присутствующих. – Никакой он не бессмертный, а такой же человек как и мы с вами. И я готов лично сделать это…
Ответом ему было напряжённое молчание.
Чуть позже, когда все стали потихоньку расходиться, Фридрих всё-таки задержал фон Штауффенберга и, отведя в сторону, тихо спросил:
- Кажется, вы обмолвились, что лейтенант Шлабрендорф изменился внешне так что его теперь трудно узнать. Что вы тогда имели в виду?
- А вы весьма наблюдательны, Ридель, - полковник не спеша надел фуражку, затем с трудом натянул зубами кожаную перчатку на здоровую левую руку и нехотя добавил. – Отныне он старик…
***
Оборотень издох в прыжке, не успев достать намеченную жертву. Брызги крови обильно оросили паркетный пол. Мохнатая туша откатилась в дальний угол и там навеки замерла в нелепой скрюченной позе. Из предсмертно оскаливавшейся пасти вытекала багровая пена.
