— Дело у меня к тебе, как сам понимаешь... — сурово прогудел Шишел. — Если поможешь и не протреплешься, пять штук плачу...

— Видно, ты всерьез заинтересован, раз хорошо платить собрался, — чуть рассеянно сказал Француз, глядя в сторону. — Скажи мне, однако: ты не стал работать на кого-то? О тебе странно говорят... Трюкач исчез в какой-то связи с твоими делами... Дрянь человек, шулер и щипач, но все-таки... Корявого Банджи днем с огнем найти не могут... Мафия тебя ищет, полиция пополам с контриками ищут... Управление ищет...

— Не пудри мне мозги. И себе тоже... С Гариком можешь по телефону поболтать. Только номер, извини, подсмотреть не дам. Кому надо из остальных этих... на меня уже вышли... Все живы-здоровы... А Бандуру — так его кто прикончил, тот об этом и пожалел и пожалеет еще. Я, конечно, в опасное дело его втравил, но так он знал, на что идет... Не на моей душе грех... На кого, говоришь, работаю? Да на себя я работаю, Француз, на себя! И за помощь хорошо плачу...

— Хотелось бы верить... — Француз отошел в глубину комнаты. — Садись сюда, к столу.

Они помолчали.

— Ну, выкладывай... — подтолкнул разговор Дидье.

— Людишек я ищу — тех, что ты для Клайда сватал, Ван-Дейла... — Шаленый уловил искорку уже знакомого ему страха в глазах Француза и добавил: — Самого его хотел видеть, да не судьба — сам знаешь...

— Да... — задумчиво согласился Француз. — Это тоже очень странная история... Не пойму, что случилось с ним — всегда был мужик на нервы крепкий, Легион прошел... Видно, крыша поехала... А теперь и ты туда же: престранным чудаком стал.

— Так вот, — продолжил Шишел, — нужны они мне не сами по себе, а чтобы помогли на главного заказчика выйти.

За его спиной шумно съехала в сторону занавеска. Обернувшись, он встретился взглядом со сверкающими словно горящие уголья глазами невысокой рыжеватой девушки. В руках девушка держала здоровенный наган и целила ему прямо в лоб. Вид у нее был вполне решительный. Рядом с ней плечо в плечо — торчал Глазастый — тоже со шпалером, наведенным чуток пониже.

Повернувшись в противоположную сторону, Шишел узрел еще одного решительно настроенного типа — типа в не таких новеньких, как в ТУ, самую первую ночь Камня, кроссовках. Кроме кроссовок на нем, естественно, было и еще кое-что — потертая униформа охранника. И этот тоже держал Шаленого на прицеле. То ли монгол, то ли китаец. Этот был немного постарше своих коллег и, видно, был сейчас за старшего.

— Вам, говорите, нужны люди Клайда?.. — спросил он, движением ствола указывая, что Шаленому неплохо бы было и поднять руки вверх. — К вашим услугам. И учтите — снаружи еще двое...

Комиссар Блюм потер лоб и посмотрел на часы. Потом — на плакатик, собственноручно им для себя самого изготовленный.

«ИЛИ ТЫ РАБОТАЕШЬ ХОРОШО, — гласило премудрое изречение, — ИЛИ ТЫ РАБОТАЕШЬ МНОГО».

«Плохо я работаю, — сказал он сам себе. — Плохо».

Достал из ящика стола чуть початую бутылку «Джонни Уолкера», спрятанную для конспирации в коричневой бумаги пакет, и уменьшил ее содержимое ровно на три глотка. После чего стал складывать в портфель разные разрешенные к выносу бумаги. Спиной, затылком и бог весть чем еще он ощущал пустоту громадного здания Центрального комиссариата полиции Малой Колонии. Только рассеянная по этажам дюжина дежурных да группа экстренного реагирования — еще одна дюжина чудаков в подземном бункере — млели над пультами оповещения да старина Хогбен на четвертом этаже наверняка горбатился в клубах табачного дыма над сопоставлением чего-то подвернувшегося ему позавчера с одним интер-р-реснейшим делом полувековой давности... И еще Смит и Оболенский резались в карты в прозекторской — на втором, отдавая должное казенному спирту, за это тоже можно было поручиться. Если, конечно, не доставили очередной труп. Впрочем, если и доставили — все равно, скорее всего, резались: трупы — терпеливые создания природы, а ночь еще только началась...

Комиссар повертел в руках листок с рапортом сержанта Харриса, известного всему комиссариату под прозвищем Дубина-Харрис, и тяжело вздохнул: нелегкие предстояли ему завтра разговоры. И с начальством, и с самим Харрисом. Темнит человек — это видно без микроскопа. А когда на офицера полиции падает тень подозрения, то это всегда тяжело. По крайней мере, для комиссара Блюма...

Дверь вежливо пискнула у него за спиной сигналом разрешенного входа по разовому пропуску как раз тогда, когда он втискивал листок с распечаткой рапорта в битком набитое отделение портфеля.

Обернувшись, он уперся взглядом в мутные гляделки — легок на помине — сержанта Генри Харриса. Скотина не удосужился даже закрыть за собой дверь.

— Вы снова ко мне? — не без удивления спросил комиссар. — Я же назначил вам...

— Вы забыли подписать мне пропуск, — кротко сказал сержант. — Без этого я не смог выйти...

— Вы порете чушь, сержант. Я сам помню, как... И что вы делали здесь все эти шесть часов?

— У меня были здесь некоторые другие дела... — неопределенно ответил Харрис. — А пропуск мой вот...

«Бог ты мой, что же тогда я подписывал ему днем? — подумал комиссар, поднося листок к глазам. — Ведь я же ясно помню...»

— Черт подери, да это же ксерокс! — раздраженно воскликнул он. — Ксерокс пропуска, на котором вы закрыли мою подпись...

Он поднял глаза на сержанта и узрел наведенную ему в лоб «пушку». В дверь осторожно, держа наготове пистолет, протискивался второй бандюга в полицейской форме.

«Ну вот и еще один мой сегодняшний собеседник, — констатировал комиссар. — Пол Родмен. Видимо, он тоже полагает, что я забыл подписать его пропуск...»

— Только не вздумайте нажимать никаких там кнопок у себя под столом... — шепотом почему-то предупредил Харрис. — Два шага назад, пожалуйста. И давайте сюда ключи...

— Я не завидую вам, сержант, — совершенно искренне заметил комиссар, отступая от стола. — Пару лет каторги вы уже намотали.

Ту самую кнопку он так и не нажал. От остолбенения.

— Не трепитесь. Ключи — бросьте их на стол!

Теперь уже два ствола целились в покрывшееся мелкими бисеринками пота, лысоватое чело комиссара.

— Какие ключи вам надобны, сержант? — со скукой в голосе осведомился комиссар.

— Все, которые у вас есть, — распорядился Харрис.

Комиссар осторожно, стараясь не делать резких движений, извлек из кармана потертый бумажник и кинул его на раскрытый бювар.

Харрис тут же принялся энергично вытряхивать его. Кроме кучи электронных карточек-ключей и «магниток» из бумажника вывалилась и основательная куча баксов наличными: далеко не все, у кого комиссар покупает... гм... нужную информацию, соглашаются на слишком хорошо контролируемую оплату через электронную кредитку (а у кого таковой и сроду не было, да и самому комиссару за каким дьяволом это нужно), вот и приходится таскать с собой чертову тучу наличных.

Верный Пол попытался тут же стибрить кредитки, но получил укорот.

— Весь план порушишь, скотина, — осадил его сержант, крепко гвозданув подчиненного по пальцам.

Комиссар не без сарказма наблюдал за происходящим и прикидывал в уме свои шансы выжить. Довольно малы они были, эти шансы.

— От сейфа с вещественными доказательствами — эта? — нервно спросил сержант, суя в нос комиссару фольгированный прямоугольничек.

— Эта, — устало согласился комиссар. — Господи, как я не догадался... Вы, сержант, оказывается, серьезно завязаны на этом Симметричном Наборе...

— Не ваше дело, господин комиссар. Доставайте лучше вашу бутылочку. Не стройте тут удивленных глаз — про ваши маленькие слабости треплется вся городская полиция. Ничего особенного. Нет такого начальничка, у которого в заветном ящичке не хранилось бы его заветной емкости — работка-то нервная...

Сержант принялся шарить по ящикам стола и безошибочно извлек сокровенный коричневый пакет. Вытащил на свет божий «Джонни Уолкера» и сунул в руки комиссару.