Соглашаюсь с ее доводами, в ответ выставляя свои условия — мне надо заехать во второй клуб, чтобы проконтролировать все текущие дела. Управляющий там мой бывший одноклассник, Андрей Семенов. Тот самый, который когда-то отправлял нас домой от греха подальше из клуба после драки, где один дегенерат пристал к Анюте. А я не сдержался и двинул ему в глаз.

С Андрюхой мы встретились на улице случайно. Я открывал новый клуб, а он искал работу, имея диплом экономиста. Предложил ему место, и ни разу после этого не пожалел — честный, ответственный и очень порядочный парень.

Аня кривится на мое предложение, но соглашается, и мы выходим из дома.

На улице сильный ветер, и девушка кутается в свою коротенькую курточку, ежась от холода. Отмечаю про себя, что надо уговорить ее купить что-то потеплее. Хотя уверен, будет сопротивляться.

В машине включаю печку, чтобы Аня согрелась, и направляюсь к зданию областной больницы.

Завотделением знает меня хорошо. Работал еще при отце, поэтому проблем с информацией не возникает. Хоть я и вырос в семье медиков, до сих пор не могу привыкнуть ко всяким терминам. Но Валерий Степанович объясняет все простыми словами, из которых можно сделать вывод: у Михалыча серьезная травма головы, мужчина пока без сознания, но его состояние стабильное. А медики делают все возможное, чтобы он быстрее пришел в себя. В принципе, ничего нового, стандартные фразы, но девушка успокаивается. И я вместе с ней.

Аню пропускают в палату на пять минут, а я диктую врачу свой номер телефона, чтобы в случае улучшения или, не дай Бог, ухудшения он мне позвонил. Мужчина заверяет, что сделает все от него возможное, и мы пожимаем руки.

Девушка выходит из палаты. Смотрю на ее лицо, понимая, что она плакала. Ловлю и прижимаю к своей груди, слыша, как хлюпает носом.

— Ань, он поправится, — отстраняюсь от нее, заглядывая в глаза.

Она молча кивает, а я не сдерживаюсь — провожу кончиками пальцев по ее лицу, вытирая слезы. Стоим так несколько минут, после чего Аня тихо произносит:

— Я в порядке, — и отстраняется, скидывая белый халат.

А мне так не хочется ее выпускать… Такие моменты получаются спонтанно и крайне редко, поэтому не хочется прерывать пусть небольшое, но все-таки сближение. Девушка не сопротивляется, и мне от этого становится спокойнее.

Не хочу везти ее в сервис, но раз пообещал, придется выполнять. Теперь уже не хочется повторять ошибки прошлого и слышать обвинения в свой адрес относительно моей безответственности и нежелания держать слово, которое дал буквально недавно.

Садимся в машину, и я плавно трогаюсь с места. Почему-то глядя на бледную девушку совсем не хочется лихачить. Она отворачивается к окну и молчит до самого автосервиса.

А там новые проблемы — главный бухгалтер в истерике, так ее вчера напугали оперативники. А среди них ещё и следователь, которые задавал какие-то уж очень каверзные вопросы, а от его взгляда женщина до сих пор не может прийти в себя.

— Что делать, Ань? — спрашивает главбух, немного успокоившись, глядя на девушку широко открытыми глазами.

— Не знаю, Тамара Петровна, — отвечает как-то уж очень печально Аня. — Сама второй день подряд задаю себе этот вопрос. Пока безответно. Еще бы точно знать, что хотели от нашего шефа. Вот чувствую, в чем-то он замешан. Понять бы, в чем именно.

— А что конкретно спрашивал следователь про деньги? — влезаю в их бессмысленную беседу, отвлекая женщин от ненужных мыслей. Пусть уж лучше бухгалтер перескажет свой диалог со следователем, чем будет задавать риторические вопросы. А Анюта — искать черную кошку в темной комнате, учитывая, что ее там нет.

— Спрашивал, сколько денег в сейфе обычно бывает, — женщина смотрит теперь на меня. — Сейф в кабинете Михалыча стоит, — зачем-то уточняет. — И не приносил ли шеф в последнее время крупную сумму.

— А он приносил? — чувствую себя прямо следователем со стажем.

— Откуда я знаю, — снова срывается Тамара Петровна, и я подаю ей стакан воды, чтобы успокоилась. Вот ведь баран, зачем так резко давить на женщину? Сейчас еще, не дай Бог, плохо станет, будет на моей совести очередной грех.

— Вы, главное, не нервничайте, — начинаю спокойным тоном, легонько хлопая ее по руке. — Я тоже под подозрением, вот и пытаюсь разобраться. О том, что у Михалыча дома сейф есть, знали?

— Да, — женщина утвердительно кивает. — Но, хоть убей, не знала, что он там хранит. Иногда брал какие-то суммы из выручки, но куда девал, — разводит руками и пожимает плечами, — понятия не имею.

— А как вообще у вас происходят товарно-денежные отношения? — задаю вопрос, а Аня с бухгалтером переглядываются. — Или это страшная тайна?

Женщина вздыхает, глядя на мою красавицу, а та переводит взгляд на меня. И тоже тяжело вздыхает.

— Да в принципе нет никакой тайны, — начинает Аня негромко. — Клиенты расплачиваются в основном наличными, хотя иногда бывает по безналу или через терминал по карточкам. С последними двумя объяснять не надо? — отрицательно качаю головой в ответ. — Если за наличку, то Михалыч отмечает у себя в журнале сумму и складывает всю выручку за день в сейф. Какая-то часть оставляется на расходы и доплаты сотрудникам, так как основную зарплату они получают на карточку, а все остальные деньги он переводит на счет. Два раза в неделю приезжает инкассация, забирая деньги в банк. Сам понимаешь, налоги платить надо, хоть и стараемся их минимизировать. Но и наглеть не стоит, оставляя всю наличность себе. Михалыч сам предложил такой вариант, я не возражала.

— То есть, по сути, в сейфе на работе лежит только дневная выручка? За два-три дня до приезда инкассации? — уточняю на всякий случай, вдруг чего не так понял.

— По сути, да, — кивает девушка головой. — Я туда редко заглядываю, только когда Михалыча подменяю. У сотрудников есть официальная минимальная ставка, остальное доплачивается в виде премии наличными — процент от сделанной работы. Там какая-то уж очень хитрая схема подсчета, я не вникала. Бухгалтер ведет всю документацию, с наличными практически не имея дела. Кроме инкассации — тут у нее доверенность имеется в случае отсутствия начальника.

Женщина утвердительно кивает головой, подтверждая слова Ани и уже немного успокоившись. Молчит, глядя по очереди то на меня, то на мою спутницу. Вижу, хочет что-то добавить, но под моим пристальным взглядом сникает, так и не произнеся ни слова. Краснеет, отводя взгляд. Ладно, потом разберемся, что к чему.

— А ключи от сейфа? — продолжаю свой допрос.

— У бухгалтера и Михалыча, — отвечает Аня невозмутимым голосом. — Мне их тоже дают, когда я шефа подменяю. Но утром я, как правило, возвращаю ключи назад. Вот и вся математика, — девушка разводит руками. — Не понимаю, что тут следователю надо.

И мы вместе с девушкой снова переводим взгляд на женщину, которая теперь уже начинает бледнеть.

— Я не в курсе, — произносит дрожащим голосом. — Честное слово!

— Пусть будет так, — встаю со стула. — Вы тут заканчивайте, а я пока на улице покурю. Надо позвонить. — И выхожу из офисного помещения.

Набираю номер управляющего клубом «Параллель», предупреждая, что скоро заеду, после чего подкуриваю сигарету и жду.

Не знаю, почему меня так потянуло посмотреть на противоположную сторону дороги, а также не могу точно объяснить, чем меня привлек неприметный темно-зеленый седан BMW, но что-то в нём не понравилось. Скорее, сыграло роль чувство опасности или интуиция — фиг разберешь. Но тонированные стекла и сама припаркованная машина, из которой прекрасно виден выезд со стоянки автосервиса, привлекли мой взгляд.

Докуриваю сигарету, отворачиваюсь и наблюдаю, как Аня выходит на улицу. Снова ежится от пронизывающего ветра, и мне сразу хочется снять с себя теплую куртку и накинуть на тоненькие девичьи плечи. Вместо этого открываю ей дверь, протягивая руку и помогая сесть.

Завожу двигатель, выруливая со стоянки сервиса, пристально глядя в зеркало дальнего вида. Через пару секунд после того, как машина вливается в поток на проспекте, вижу, что привлекший мое внимание автомобиль плавно трогается с места. А через два светофора наблюдаю, как BMW держится сзади, как приклеенный.