— Вот именно, редко, — теперь закипаю я.

— Сынок, — пытается вставить мама.

— Подожди, — отмахиваюсь от нее. — Ты забыл, — смотрю отцу в глаза, — что у тебя есть семья. И что у нас тоже есть какие-то желания и планы на будущее. Все должны подстраиваться только под тебя. Когда мы с тобой последний раз говорили по душам, а? — отец молчит, а я продолжаю: — Не помнишь? Так и я, папа, не помню. Ты все решил за меня и за маму.

— Допустим, ты останешься здесь, — как-то очень странно выглядит переход с крика на спокойствие. Чувствую, сейчас загонит меня в угол. — Сам будешь поступать в институт, сдавать экзамены. Если ты думаешь, что я помогу — глубоко ошибаешься. Ты же взрослый, — делает акцент на последнем слове. — За свои слова отвечаешь. Ну, ну. Нарисовать тебе дальнейшую перспективу? — я молчу, а отец расценивает возникшую паузу по-своему, продолжая уже увереннее в довольно игривом тоне. — За контракт платить я не буду — всё сам, дорогой мой, ты же самостоятельный у нас, обещания раздаешь. Допускаем даже вариант, что примут на бюджет, в чем я очень сомневаюсь. Карманных денег не будет, помощи от меня тоже не жди. И матери запрещу покупать тебе одежду и всё остальное. Отправлю тебя жить в общагу, чтобы познал все прелести студенческой жизни, как мы когда-то. Конечно, — усмехается, — ты можешь устроиться на работу и снять жилье. Долго твоя девушка продержится в таких условиях, как думаешь?

— Зачем ты так? — кривлюсь, сжимая руки в карманах в кулаки.

— Теперь рисую другую перспективу, — отец игнорирует мой вопрос. — Москва, личная квартира, машина и, как и раньше — никакого ограничения в средствах. На восемнадцатилетие вложу деньги в любой бизнес, который решишь начать. Полгодика тебе хватит, чтобы пробить все варианты.

— Володя, — встревает мама. — Ты палку-то не перегибай.

— Какая любовь, в твои годы? — отец и маму игнорирует. — Ты еще даже копейки в своей жизни не заработал, а уже мне условия выставляешь.

— Володя, хватит давить на него, — мама повышает тон.

— Думай, — бросает мне отец напоследок. — Люда, где мой костюм? Не хватало еще опоздать на выпускной собственного сына, — и родители выходят из зала, оставляя меня одного. А я закрываю глаза, понимая, что проиграл…

Анна

Наши дни…

— Знаю, что виноват, — заканчивает Антон. — Наверное, надо было с ним поговорить как-то иначе, объяснить все, чтобы понял правильно. А так, получается, что он купил меня с потрохами, — парень замолкает, проводя всей пятерней по волосам.

— Завязывай ты с прошлым. Так можно долго искать, кто прав, а кто виноват. Твой отец хотел, как лучше, и не стоит его за это осуждать. Родителей не выбирают, — тихо заканчиваю. — После школы я тоже хотела в Москву поступать, любила тебя еще в то время. Времени было достаточно, чтобы подумать и все взвесить. Но родители в категоричной форме запретили мне это делать. Деньгами не угрожали, но без причины, которую я не смогла сформулировать правильно, не выдав истинных намерений, отказались даже дискутировать на эту тему.

— Правда? — удивленно спрашивает Антон.

Не совсем понятно, к какой части моего рассказа относится его вопрос, но я, не вдаваясь в подробности, отвечаю:

— Ага, — и подмигиваю. — От начала и до конца — истинная правда. И еще один вопрос у меня имеется, который не дает мне покоя до сих пор. Шикарный букет на выпускной, который мне вручил Мишка, все-таки от тебя был? — парень усмехается и утвердительно кивает головой. — Вот чувствовала же, что не мог Андреев купить столько роз.

— Я попросил не говорить, от кого именно цветы, — Антон продолжает улыбаться. — Видел, что тебе понравилось.

— Так понимаю, спрашивать, почему сам не подошел, не имеет смысла?

— Ань, давай закончим с этими воспоминаниями, — берет меня за руку, глядя в глаза. — Будем считать, что сделали правильные выводы. И в будущем не повторим прошлых ошибок.

Прикосновения горячей мужской ладони обжигают, но я не делаю резких движений и даже не пытаюсь высвободить свою руку. Именно сейчас мне важно, чтобы прошлое осталось где-то далеко, и не мешало настоящему. А правда заключается в том, что я до сих пор люблю Сторожилова. Но все еще не доверяю ему до конца. Точнее пока боюсь поверить целиком и полностью.

— Хорошо, — произношу, чувствуя, как в горле пересыхает.

Антон медленно приближает свое лицо к моему, и я уже почти готова ответить взаимностью. Но какая-то красная лампочка срабатывает в голове, предупреждая, что еще рано начинать все заново, и я резко вырываю руку и вскакиваю на ноги.

— Что-то не так? — парень смотрит на меня снизу вверх, а в глазах пляшут черти.

— Э-ээ, — тяну, судорожно пытаясь придумать, что бы ему ответить. — Мы сегодня переутомились, поэтому пора отдыхать. Не самое лучшее время начинать все сначала.

— Да ну? — Сторожилов медленно встает и начинает двигаться в мою сторону.

Автоматически делаю шаг назад, наблюдая за его движениями. Мы смотрим друг другу в глаза, а все пошлые мысли Антона написаны большими буквами у него на лбу.

— Сторожилов, не приближайся ко мне, — мотаю головой из стороны в сторону.

— А иначе что будет? — очередная ехидная улыбочка появляется на его лице. — Ты так мило краснеешь, что я готов дразнить тебя всю ночь.

— Ты хоть иногда можешь говорить серьезно? — снова шаг назад, и его медленное движение вперед.

— Иногда могу, — вот не нравится мне его выражение лица, хоть стреляй. — Так ты не ответила на мой вопрос, что будет иначе, если я не остановлюсь?

— Я тебе все колеса попротыкаю, — злобно шиплю первое, что приходит мне в голову, не прерывая зрительного контакта.

— Новые куплю, — усмехается Антон в ответ, продолжая на меня наступать.

Ничего не остается, как продолжать медленно делать шаги назад под его напором.

— Всю машину исцарапаю.

— Перекрашу в другой цвет. Красный мне уже не нравится, — его глаза горят, ухмылка не сходит с лица, а медленные поступательные движения напоминают хищника, который охотится за своей добычей.

— Стекла разобью, — я не сдаюсь, пытаясь придумать, чем бы еще задеть, чтобы он, наконец-то, остановился.

— На улице еще довольно тепло, морозов в ближайшее время не придвидется. И печка работает, — улыбается уже на все тридцать два зуба. — Так что не страшно. Еще будут угрозы?

Упираюсь спиной в стену, продолжая смотреть на парня. Антон подходит вплотную ко мне, поднимает руку и медленно проводит по моей щеке. Дыхание приостанавливается, сердце начинается биться сильнее, и я даже не могу пошевелиться, хотя он меня и не держит.

— Даже не думай, — не узнаю свой голос.

Машинально провожу языком по губам. Но он расценивает это, как призыв, жадно впиваясь в мой рот и не давая мне возможности вырваться, прижимая своим телом к стене.

Его язык настойчиво проникает внутрь, и всё мое сопротивление тает, как снег на солнце. Как долго я об этом мечтала, лежа в кровати и вспоминая наши с Антоном отношения. Чтобы приехал ко мне, поцеловал, и я бы простила все его грехи сразу.

И я обнимаю его за шею, притягивая к себе ближе, отвечая на поцелуй. Пальцы путаются в жестких волосах, и я вспоминаю, как же мне это раньше нравилось.

А руки Антона уже плавно перемещаются под тоненькую кофточку, начиная свое движение по спине, вызывая дрожь во всем теле. От такого напора ноги подкашиваются, но парень крепко прижимает меня к себе, вдавливая в стену, не давая возможности упасть.

И тут Антон резко останавливается, отрываясь от меня. Смотрит в глаза, после чего поворачивает голову к выходу.

Прихожу в себя, не понимая, что происходит.

— Антон, — начинаю, но он зажимает мне рот рукой.

— Тихо, — произносит шепотом, не отрывая глаз от входной двери.

Наконец-то и я начинаю понимать его реакцию. На улице слышен рев моторов, а по окнам блуждает свет от автомобильных фар. Интересно, сколько их там?