Адвокат резко остановился.

— А она хочет, чтобы мы его нашли?

— Не знаю.

— Гм-м. Может быть, она надеется на то, что в случае безуспешных поисков наследство перейдет к ней?

Роз притворилась удивленной.

— Вряд ли такое могло прийти ей в голову. В любом случае, она бы все равно не получила эти деньги. Вы же раньше говорили мне об этом, верно?

Мистер Крю снова устремился вперед.

— Роберт не настаивал на том, чтобы мы держали Олив в полном неведении относительно наследства. Он только пожелал, чтобы мы без надобности не волновали ее и не расстраивали. Возможно, я был неправ, но мне показалось, что сами условия наследства уже могли расстроить Олив. Ну, а если уж она знакома с ними, что ж. Тогда можете быть спокойны, мисс Лей, и положитесь на меня. Что-нибудь еще вас интересует?

— Да. Скажите, Роберт Мартин навещал Олив в тюрьме?

— Нет. Мне очень неприятно говорить об этом, но с тех пор, как ее обвинили в убийствах, они больше не виделись ни разу.

Роз ухватила адвоката за руку.

— Но он считал ее невиновной, — возразила Роз с ноткой негодования в голосе, — и оплачивал все счета за услуги адвоката. Почему же он не навещал ее? Это было слишком жестоко, верно?

Питер лишь сверкнул глазами в сторону журналистки.

— Да, действительно. Очень жестоко, — согласился он. — Но только не со стороны Роберта. Олив сама отказалась от свиданий. И это постепенно привело его к смерти, чего она, как мне кажется, и добивалась с самого начала.

Роз смутилась и нахмурилась.

— У нас с вами разные мнения об этой женщине, мистер Крю. Лично мне пришлось почувствовать на себе только ее доброту. — Складки на лбу увеличились. — Но, я полагаю, она знала, что он хотел ее видеть.

— Конечно. Причем не забывайте, что он выступал свидетелем в этом деле. И поэтому, ему пришлось писать в Министерство внутренних дел, чтобы добиться разрешения увидеть ее, несмотря на то, что она была его дочерью. Если вы обратитесь в министерство, там вам все подтвердят. — Питер ускорил шаг, и Роз пришлось снова догонять его.

— А что вы скажете насчет несоответствий в ее заявлении, мистер Крю? Вы спрашивали ее?

— Какие несоответствия?

— Ну, например, она ничего не говорит о драке с матерью и утверждает, что Гвен и Эмбер были уже мертвы, когда она приступила к расчленению тел.

Питер нетерпеливо посмотрел на часы:

— Она врала.

Роз еще раз поймала адвоката за рукав, заставляя его остановиться.

— Но вы были ее адвокатом, — начинала сердиться журналистка. — Значит, вашей обязанностью было верить словам Олив.

— Не будьте столь наивны, мисс Лей. В мои обязанности входило лишь представлять ее интересы в суде. — Он высвободил рукав и рванулся дальше. — Если бы адвокаты полностью доверяли своим клиентам, то законного представления их интересов, наверное, вовсе бы не существовало. — Он презрительно скривил губы. — Но я, кстати, полностью поверил ей. Она сказала, что убила их, и я полностью поверил ей. У меня не оставалось иного выбора. Я старался, как мог, уговаривал ее молчать, но она настояла на своем и призналась в убийствах. — Адвокат устало посмотрел на Роз. — Неужели вы хотите мне сказать, что теперь она все отрицает?

— Нет, — замотала головой журналистка. — Просто мне кажется, что версия, рассказанная мне полицейским, не совсем соответствует действительности.

Несколько секунд Питер молча изучал свою собеседницу.

— Вы уже разговаривали с Грэмом Дидзом?

Роз кивнула.

— И каковы результаты?

— Он согласен с вашим мнением.

— А полиция?

Роз снова кивнула.

— По крайней мере один из полицейских тоже разделяет вашу точку зрения. Тот, с которым мне уже удалось побеседовать.

— И это вам ни о чем не говорит?

— Нет. Дидза постоянно инструктировали вы сами. Он лично ни разу не поговорил с ней, а полиция ошибается довольно часто. — Она откинула с лица непослушный рыжий локон. — К сожалению, вы сами не до конца верите в британское правосудие.

— Скорее всего, вы правы. — Крю холодно улыбнулся. — Но вам следовало направить свой скептицизм в другое русло. Всего вам хорошего, мисс Лей. — Он увернулся от нее и чуть ли не бегом бросился вперед по переулку, придерживая рукой свою нелепую накладку из искусственных волос. Ветер раздувал фалды его пальто, и они беспрестанно хлопали по его длинным ногам. Сейчас он напоминал клоуна из какой-то комедии, но Роз совсем не хотелось смеяться. Несмотря на свои идиотские манеры, Питер умел сохранять чувство собственного достоинства.

* * *

Роз позвонила в монастырь святой Анжелы из телефона-автомата, но часы показывали начало шестого, и женщина, которая ответила на звонок, сообщила, что сестра Бриджит ушла домой. Затем Роз позвонила в справочную, чтобы узнать номер полицейского участка в Долингтоне, но и тут выяснилось, что все служащие уже закончили свой рабочий день. Вернувшись в машину, Роз аккуратно распланировала свой завтрашний день и некоторое время просто посидела за рулем, размышляя о том, что ей только что сообщил Питер Крю. Однако сосредоточиться ей так и не удалось. Внимание молодой женщины все время уплывало и переключалось на привлекательного Хэла Хоксли, коротающего вечер на кухне «Браконьера».

Он обладал какой-то удивительной способностью неожиданно ловить ее взгляд, когда она меньше всего ждала этого, и сразу лишал Роз мужества. Если раньше ей казалось, что выражение «слабость в коленках» было нарочно изобретено писательницами, сочиняющими любовные романы, то теперь она была вынуждена признать правильность этого словосочетания. Более того, если бы сейчас ей пришлось вернуться в «Браконьер», то пришлось бы держаться за стенки, чтобы добраться до двери, и войти в нее, не задев косяк! Может быть, она потеряла рассудок? Ведь этот тип — самый настоящий гангстер. Кто вообще когда-нибудь слышал о ресторане, куда не ходят посетители? Людям всегда нужно питаться, даже во время экономического кризиса и повсеместного сокращения штатов. Печально покачав головой, она включила зажигание и повела машину назад в Лондон. Но что за ерунда! Ведь по закону подлости получается, что если мысли о нем наполнены эротическими фантазиями, то его мысли о ней (если он, конечно, вообще вспоминает о ее существовании) должны быть полностью лишены какого-либо сладострастия!

Улицы Лондона были, разумеется, заполнены транспортом, как это бывает по вечерам в четверг в часы пик, что тоже подействовало на Роз удручающе.

* * *

Пожилая заключенная, выбранная старшей подругами по несчастью, волнуясь, остановилась у открытой двери. Она боялась Скульпторшу, но зато, как утверждали товарки, она была единственной, с кем вообще разговаривала Олив. «Ты напоминаешь ей родную мать», — подшучивали они. Эта мысль постоянно тревожила опытную женщину, но одновременно ее разбирало любопытство. Она наблюдала за тем, как громадина Олив задумчиво скатывает папиросную бумагу, пытаясь завернуть в нее крошку табака. Выждав еще некоторое время, старшая заговорила.

— Эй, Скульпторша! Что за рыжая к тебе приходит?

Олив быстро сверкнула глазами в сторону женщины и промолчала.

— Вот, возьми, угощайся. — Она выудила из кармана пачку сигарет и предложила закурить. Реакция Олив была моментальной. Как собака, дождавшаяся звонка, сигнализирующего о подаче еды в миску, Олив быстро зашаркала ногами, придвинулась к пачке и, вынув сигарету, тут же спрятала ее куда-то между складками платья.

— Так кто же эта рыжеволосая? — не отступала старшая.

— Писательница. Она сочиняет обо мне книгу.

— Господи! — с отвращением произнесла пожилая женщина. — И зачем она будет о тебе писать? Это мне дело пришили, про меня надо писать.

Олив внимательно посмотрела на собеседницу.

— Может, мне тоже пришили.

— Ну, конечно! — хихикнула старшая. — Лапшу вешай кому-нибудь другому, а из меня дуру не делай.

Олив, казалось, увлекла эта мысль, и из ее горла раздался какой-то звук, напоминающий веселый свист.