— Ты самая красивая женщина, которую мне когда-либо приходилось встречать, — признался он.

Роз хитро улыбнулась.

— А мне казалось, что я слишком худая.

Его глаза смягчились.

— Я же знал, что ты тогда соврала мне насчет своего автоответчика. — Он провел пальцами по ее шелковистой коже рук, внезапно хватая их. Роз снова растаяла от его прикосновения. Тогда он подхватил ее и усадил к себе на колени.

— Сколько раз мне снился этот момент!

— Это были приятные сны?

— Да, но они не сравнятся с тем, что происходит в реальной жизни.

— Ну, теперь хватит, — сказала она еще через некоторое время, выскальзывая из его объятий и протягивая руку к своей одежде. — Так что ты собираешься делать и как реагировать на то, что тебя могут арестовать?

Он предпочел проигнорировать вопрос, а вместо ответа принялся рассматривать фотографии, лежавшие на журнальном столике.

— Это твой муж?

— Бывший. — Она бросила на диван его брюки.

Он с вздохом надел их, а затем пристально вгляделся в портрет Алисы.

— А это, наверное, твоя дочь, — спокойно произнес Хэл. — Она похожа на тебя.

— Была похожа, — поправила Роз. — Она погибла.

Она ждала, что Хэл извинится, сменит тему разговора, но Хэл только улыбнулся и дотронулся до смеющегося личика на фотографии.

— Она очень красивая.

— Да.

— Как ее звали?

— Алиса.

Он снова посмотрел на снимок.

— Я помню, когда мне было шесть лет, я влюбился в такую же девочку. Я чувствовал себя не слишком уверенно, и каждый день спрашивал ее, как сильно она меня любит. Она всегда отвечала одинаково. Вот так. — Он расставил ладони, как рыболовы показывают размер пойманной рыбы. — И говорила при этом: — Вот насколько.

— Да-да, — кивнула Роз, вспоминая что-то приятное. — Алиса тоже всегда измеряла любовь руками. Я совсем забыла об этом.

Она хотела забрать фотографию, но он не дал, а только поднес ее ближе к свету.

— У нее в глазах есть какой-то решительный блеск.

— Она любила все делать по-своему.

— Благоразумная девочка. И у нее всегда получалось?

— Почти. Она была очень категоричной в некоторых вещах. Я помню, как однажды… — Роз внезапно замолчала.

Хэл надел рубашку и начал застегивать пуговицы.

— Мать похожа на дочь. Могу поспорить, что она умела обвести тебя вокруг пальца, еще не научившись как следует ходить. Было бы здорово увидеть человека, который унаследовал все лучшее, что есть в тебе.

* * *

Роз прижала платок к слезящимся глазам.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что я все время усложняю вещи и становлюсь причиной дополнительных сложностей.

Он привлек ее к себе и прислонился щекой к волосам. До чего дошло западное общество, если в нем принято считать, что мать, плачущая по погибшей дочери, усложняет вещи.

— Спасибо. — Она увидела немой вопрос в его глазах и поспешила добавить: — За то, что выслушал меня.

— Это было несложно. — Он снова почувствовал, насколько одинокой ощущала себя Роз. — Что же, теперь ты будешь думать об этом всю ночь, а утром начнешь проклинать себя за то, что стала мне рассказывать про Элис?

Казалось, он понимает каждый ее взгляд. Роз отвернулась.

— Я не люблю показывать свои слабости.

— Понимаю. — Он кивнул. — Подойди ко мне. — Он похлопал себя по коленям. — Теперь я буду рассказывать тебе о своих слабостях. Ведь ты столько времени пыталась выяснить, что со мной происходит. Настала твоя очередь посмеяться надо мной.

— Я и не собиралась смеяться.

— Надо же! — забормотал он. — Выходит, ты ставишь себя выше меня. Ты надо мной смеяться не собираешься, а я, значит, должен был посмеяться над тобой?

Она обняла его и прижалась к плечу щекой.

— Ты в чем-то очень похож на Олив.

— Мне бы не очень хотелось, чтобы ты сравнивала меня с сумасшедшей преступницей Долингтона.

— Считай, это комплимент. Олив — очень милый человек. Совсем как ты.

— Меня трудно назвать милым, Роз. — Он взял ее лицо в ладони. — Меня будут судить за нарушение санитарных норм. Инспектор, который проводил проверку в моем ресторане, написал в отчете, что моя кухня — самая плохая, какую ему только приходилось видеть. Девяносто пять процентов мяса, хранящегося в холодильнике, оказалось тухлым, и в нем нашлись личинки мух. Бакалейные товары должны храниться в запечатанных целлофановых пакетах, а у меня этого не было. На полках обнаружились следы крыс. В кладовке он нашел мусор и пищевые отходы. Овощи оказались гнилыми, и их пора было выкидывать, а под плитой сидела настоящая живая крыса! — Он удивленно приподнял брови. — И вот так я потерял всех своих клиентов. Через полтора месяца меня будут судить, а я совершенно к этому не готов.

ГЛАВА 17

Роз молчала несколько секунд. Сколько раз она думала над тем, что стряслось с «Браконьером», сколько теорий придумывала на одну и ту же тему. Но до такого додуматься не смогла. Теперь становилось понятным, почему в ресторан никто не заходил. Какой человек, если он находится в здравом уме, согласится посещать заведение, где в мясе при проверке инспектор находит червей? А вот Роз ела, да еще целых два раза. Правда, ей ничего не было известно о червях. Конечно, Хэл должен был поступить честно и сразу рассказать ей обо всем. При одном воспоминании о ресторане у Роз неприятно заныло в желудке. Внезапно она почувствовала на себе взгляд Хэла и, посмотрев на него, поняла, что он не все успел договорить.

— Я не понимаю, — осторожно начала журналистка. — Это будет честное судебное разбирательство? У тебя такой вид, будто тебе уже один раз пришлось пройти через все это. К тому же, как твои клиенты могли узнать о результатах проверки, если суда еще не было, и, следовательно, в газетах еще никто ничего не печатал? И кто те люди в масках? — Она нахмурилась, ожидая ответа. — Я не могу поверить в то, что ты оказался последним дураком и не стал подчиняться элементарным требованиям гигиены. Ну, не до такой же степени — использовать тухлое мясо и терпеть крыс на кухне! — Неожиданно она рассмеялась и шлепнула его ладонью в грудь. — Да ты просто решил разыграть меня, Хэл! Ах ты, шалун!

Но он печально покачал головой.

— Если бы это было так!

Роз некоторое время задумчиво изучала его, затем соскочила с его колен и отправилась на кухню. Он услышал звон бокалов, а затем раздался характерный звук откупориваемой бутылки. Правда, Роз задержалась немного дольше, чем он ожидал. Хоксли вспомнил, что именно так всегда поступала его бывшая жена: уходила на кухню каждый раз, когда чувствовала себя обиженной или разочарованной. Он думал о Роз гораздо лучше.

Наконец, она появилась в дверях с подносом в руках.

— Ну, хорошо, — твердо произнесла журналистка. — Я кое-что поняла.

Он ничего не ответил.

— Я все равно никогда не поверю в то, что у тебя на кухне может быть грязно, — продолжала женщина. — Ты вкладываешь душу в свое дело. «Браконьер» для тебя — олицетворение мечты, а не просто вложенные деньги и финансовое благополучие. — Она налила бокал вина и предложила Хэлу. — К тому же неделю назад ты обвинял меня в том, что я будто бы снова подставила тебя. Значит, тебя кто-то уже подставлял и раньше. — Она налила себе вина. — Получается, что и крыса, и тухлое мясо были придуманы нарочно или подброшены в ресторан заранее. Я угадала?

— Угадала. — Он понюхал вино. — Но я ведь могу и умышленно обманывать людей, верно?

«Как он трепетно относится к своему делу, — подумала Роз. — Неудивительно, что он перестал доверять людям». Она устроилась на крае дивана. — К тому же, — продолжала журналистка, игнорируя его замечание, — насколько мне известно, тебя уже избивали, по крайней мере, дважды. Плюс разбитые стекла в автомобиле и настоящий налет на ресторан. — Она отпила глоток вина. — Так чего хотят от тебя эти люди?

Он расслабил ноющие от ударов мышцы спины и заговорил: