— У вас есть копировальная машина?

— Да-да, с самыми разными кнопочками. Надеюсь, вы знаете, как ею пользоваться?

— Тогда вы, наверное, разрешите мне переснять вот эту запись в вашем журнале? И еще кое-что. Я хочу, чтобы вы попытались описать мне мистера Льюиса.

Женщина сложила губы трубочкой.

— Это была не слишком запоминающаяся личность. Ему было, пожалуй, пятьдесят с небольшим. Блондин в черном костюме. Курящий. Это вам поможет?

— Вероятно. Скажите, волосы выглядели естественно? Вы не могли бы постараться припомнить именно это?

Женщина внезапно рассмеялась.

— Да-да. Конечно, я просто забыла. Я как-то раз принесла им чай в номер и увидела, как он поправляет свой парик, смотрясь при этом в зеркало. Как же я потом хохотала, вы и представить себе не можете! Но парик, надо сказать, был из дорогих. Сразу ничего и не заподозришь. Выходит, вы его знаете?

Роз кивнула.

— Вы смогли бы узнать его по фотографии?

— Попробую. Обычно я всегда вспоминаю лицо человека, если когда-то видела его.

— К тебе посетитель, Скульпторша. — Тюремщица зашла в камеру так неожиданно быстро, что Олив не успела спрятать свою работу. — Пошли. Шевелись.

Олив схватила восковые фигурки и смяла их в ладони.

— Кто там?

— Монахиня. — Тюремщица с подозрением уставилась на кулак заключенной: — Что у тебя там спрятано?

— Всего лишь кусок пластилина. — Она разжала кулак. Восковые фигурки, тщательно раскрашенные и одетые в цветные лоскутки, превратились в бесформенную массу, безликие и безжизненные, как свеча с алтаря, из которой они появились на свет.

— Оставь в камере. Монахиня пришла поговорить с тобой, а не смотреть на то, как ты лепишь из пластилина.

Хэл заснул за кухонным столом. При этом он продолжал сидеть прямо, положив руки на столешницу, но время от времени роняя голову на грудь. Роз несколько секунд понаблюдала за ним через окно, затем тихо постучала по стеклу. Он тут же раскрыл покрасневшие глаза и, увидев журналистку, тут же успокоился.

— Я-то надеялся, что ты больше не вернешься, — хмыкнул он, впуская Роз внутрь. Лицо его выражало крайнюю усталость.

— Чего же ты боишься? — поинтересовалась женщина.

В глазах Хэла мелькнуло нечто, похожее на отчаяние.

— Возвращайся домой, — посоветовал он. Затем Хэл подошел к раковине, открыл холодную воду и, подсунув под струю голову, тихо застонал, когда вода попала ему на шею.

Неожиданно сверху раздался громкий стук.

Роз от испуга подпрыгнула на месте.

— О Господи! Что это было?

Хэл подскочил к ней и, схватив женщину за руку, подтолкнул ее к двери.

— Немедленно возвращайся домой! — приказал он. — И не доводи до того, чтобы я тащил тебя волоком!

Но она и не думала отступать.

— Что здесь происходит? Что это был за шум?

— Помоги мне, — произнес Хоксли. — Если ты не уйдешь отсюда, я могу причинить тебе вред. — И внезапно, противореча себе, он нежно взял ее лицо в ладони и поцеловал Роз. — О Господи! — застонал Хэл, убирая со лба журналистки спутанную прядь волос. — Я не хочу, чтобы ты впутывалась в это дело, Роз. — Я не хочу, чтобы ты вмешивалась в такие дела.

Она уже собиралась ответить нечто очень достойное, но тут, через плечо Хоксли увидела, как двери ресторана внезапно раскрылись.

— Слишком поздно, — решительно произнесла она и повернула Хэла лицом к входу. — По-моему, гости.

Хэл, не успевший как следует подготовиться к такому визиту, по-волчьи оскалил зубы.

— А я жда-ал вас, — протянул он, пряча Роз за собой. Сейчас Хоксли приготовился до последнего защищать то, что принадлежало только ему.

Их было четверо, крупных незнакомцев в масках, скрывающих лица. Они хранили молчание, лишь угрожающе помахивали увесистыми бейсбольными битами. Своей целью нападавшие явно выбрали Хэла. Дальнейшее происходило настолько быстро, что Роз оказалась зрителем этого отвратительного вида спорта, даже не давая себе отчета. Казалось, что сама женщина не представляет для напавших никакого интереса.

Первым ее агрессивным побуждением было схватиться за руки, размахивающие битами, но побои, полученные от Руперта две недели назад, убедили женщину действовать не силой, а хитростью. Дрожащими пальцами она открыла сумочку и извлекла трехдюймовую шляпную булавку, которую с давних пор постоянно носила с собой. Первым стремительным движением она всадила булавку в ягодицу ближайшего из нападавших. Своеобразное оружие вошло в тело до самой нефритовой головки. Мужчина застонал, парализованный неожиданной болью, и бейсбольная бита выскользнула из его ослабевших пальцев. Однако, кроме журналистки, этого никто не заметил.

Издав победный вопль, Роз подхватила дубинку и по размашистой дуге нанесла неизвестному удар в промежность. Тот, осев на пол, завопил уже в полный голос.

— Один готов, Хэл! — задыхаясь, сообщила она. — Его бита у меня!

— Тогда воспользуйся ею, Бога ради! — скомандовал Хоксли, с трудом увертываясь от града ударов.

— Господи! — воскликнула Роз, подумав: «Да по ногам-то проще всего!» Привстав на колено и размахнувшись битой, как косой, она нанесла удар по первым же ногам поблизости. Ее наполнило злорадное ликование, когда она ощутила, что не промахнулась. Роз уже собиралась повторить свой успех, но внезапно ее голова откинулась назад и вверх от мощного рывка за волосы. Женщине показалось, что незнакомец решил вырвать их с корнем. Шок и боль наполнили глаза жгучими слезами.

Хэл, все это время стоявший на четвереньках и прикрывавший голову плечами и локтями, лишь смутно осознал, что удары, приходящиеся по спине, как будто стали реже. Его мозг сосредоточился на пронзительном вопле, который, как ему показалось, исходил от Роз. Злость, овладевшая Хэлом, вызвала такой прилив адреналина в кровь, что он вскочил на ноги и, бросившись на ближайшего противника, опрокинул его спиной на плиту, где кипела кастрюля с рыбным супом. Не обращая внимания на настигший его удар между лопаток, Хэл умудрился выплеснуть всю кипящую жидкость на голову в маске.

Затем он резко обернулся, ища глазами четвертого противника, что позволило ему парировать очередной удар. Не выпуская из рук кастрюли, Хэл обрушил ее на незащищенный подбородок напавшего. Глаза в прорезях маски выразили короткое удивление, после чего закатились. Незнакомец потерял сознание еще до того, как его тело рухнуло на пол.

Измученный Хэл попытался отыскать взглядом Роз. Жуткий крик, который, казалось, заполнял все помещение, настолько дезориентировал Хэла, что ему потребовалось несколько секунд. Тряхнув головой, чтобы прийти в себя, он посмотрел в сторону двери. Там он увидел Роз: ее шея была зажата локтевым сгибом руки последнего из нападавших, а голова угрожающе клонилась в сторону.

— Если шевельнешься, — задыхаясь предупредил незнакомец, — я сломаю ей шею.

Ненависть, самая первобытная, взорвалась обжигающей лавой в голове Хэла. Последующие его действия были чисто инстинктивными. Он по-бычьи нагнул голову и рванулся к противнику.