Флетчер открыл рот, чтоб ответить на это замечание, но Дамблдор взмахом руки остановил его.

– Мы знаем это, Квайетус. Но мы не хотим приносить тебя в жертву…

– Вам придется, – тихо ответил Гарри. Флетчер непонимающе хмыкнул, а Люпин удивленно поднял брови.

– Квайетус, это толкование пророчества может быть неправильным. Я надеюсь, что нам не придется жертвовать тобой. Я надеюсь, что есть другой путь снова победить.

– Это толкование точно описало то, что уже произошло. Я не понимаю, почему оно не окажется верным и в будущем.

– Потому что будущее – это не что-то определенное и заранее заданное. Это всегда возможности, разнообразные решения и всегда можно вместо одного выбрать другое. Пророчества могут предупреждать нас, помогать нам, но не могут определить нашу судьбу.

– Я не согласен, – горячо сказал Гарри. – Я считаю, что если пророчество верно, то есть только один путь и нельзя изменить будущее. Любые попытки приведут к краху, как случается в греческих трагедиях, когда персонажи сталкиваются со своей судьбой потому, что любой ценой старались этого избежать.

– Это литература, Квайетус. Жизнь не такая, – покачал головой Дамблдор.

– Да, не такая. Намного хуже и злее, – согласился Гарри, сел рядом с мужчиной и отхлебнул глоток.

– Не будь фаталистом, Квайетус. Ты увидишь – у жизни свои порядки. Она необъяснима.

Гарри опустил взгляд в кружку.

– Я скучаю по Северусу, – прошептал он. Дамблдор положил руку поверх его, но когда юноша вздрогнул, сразу же убрал.

– Ты не можешь быть членом Ордена, но можешь помогать Северусу с зельями.

Люпин кашлянул снова:

– Пойду поищу Поппи. Кажется, мне нужно перцовое зелье от простуды.

Он поднялся и вышел. Флетчер сразу последовал за ним.

– Я не хочу больше лгать ему, сэр. Когда он обнаружит, что я обманываю его, мне никогда больше не удастся заслужить его доверие. Пожалуйста, – добавил Гарри, увидев решимость на лице директора.

– Когда он вернется из госпиталя, ты сможешь рассказать ему что захочешь. Но ты не должен говорить, кто ты на самом деле.

– Я знаю, – ответил Гарри. – Но он все равно узнает. За неделю.

– Ты играл эту роль целый год.

– Но он был единственным, кого Волдеморт не смог разоблачить, до того, как …

– Я знаю.

Тишина затопила кухню.

– Я думаю, то заклятье было наложено неправильно, – сказал Гарри. – Это необратимо.

– Кассия думает так же.

– И Северус.

Они вздохнули.

– Что нам теперь делать? – наконец спросил Гарри.

Дамблдор поглядел на него грустно и искренне:

– Я не знаю, Гарри. Я не знаю.

Следующим утром Гарри проснулся с ужасающей головной болью. Он едва мог видеть, глаза вылазили наружу и в голове болезненно отдавался стук сердца. Он добрел до ванной и встал под холодный душ, но это никак не помогло унять убийственную боль. Гарри с грустью обнаружил, что после недели постоянно повторяющихся кошмаров, болеутоляющего зелья больше не осталось. Он точно знал, что еще недостаточно подготовлен, чтобы сварить его самому, но если он попросит Северуса помочь, тот обязательно спросит, зачем Гарри это зелье, а мальчик совсем не хотел признаваться в своей «вовлеченности» в деятельность Волдеморта и его прислужников.

С другой стороны, он чувствовал себя ужасно уставшим. Ночные события, прибытие Эрики, смерть старика и разговор с Дамблдором иссушили его жизненные силы, тело и разум. Но он не мог просто сдаться и позволить всему проходить мимо. Сегодня ему надо познакомиться с новой девочкой, увидеться с Сириусом (Гарри знал, что все будет как всегда) и с Северусом (и его переменчивым настроением), но он не чувствовал себя готовым ко всему этому. И определенно, не с такой головной болью.

Он рухнул обратно в постель, надеясь урвать еще несколько спокойных минут, и закрыл глаза, но тут стук со стороны окна заставил его вздрогнуть.

На подоконнике сидела большая коричневая сова. К ее ноге был привязан официального вида конверт. Гарри заставил себя встать и дотащиться до окна, потирая затылок и чувствуя, что его зрение снова мутнеет.

Проклятая боль!

– Что ты принесла, подружка? – спросил он сову, которая вытянула лапку с привязанным к ней конвертом. Видимо, мальчик не понравился птице, поскольку она хукнула и улетела сразу же, как только конверт был отвязан.

Гарри добрел обратно и рухнул обратно на кровать, бросив конверт на ночной столик рядом и прижав пальцы к вискам. В его нынешнем состоянии даже результаты С.О.В. казались неважными. Они могут подождать. Мальчик застонал и почувствовал себя беспомощным.

Вдруг открылась дверь.

– Квайет! Квайет, я получила 13 С.О.В. и у меня общая оценка 93%!

Вместо ответа Гарри схватил подушку и накрыл ею голову.

– Не кричи, Гермиона! У меня голова сейчас взорвется! – пожаловался он, но Гермиона не обратила внимания:

– Давай! Посмотри свои результаты!

– Мне не интересно! Лучше принеси немного обезболивающего, – простонал Гарри.

– Квайет, пожалуйста! – умоляюще произнесла Гермиона. Он махнул:

– Хорошо, но при одном условии. Не кричи!

Она кивнула (чего он, разумеется, не видел) и открыла его письмо, изнемогая от любопытства.

– О! – выдавила девушка. Гарри что-то буркнул. – У тебя тоже 13 С.О.В., как и у меня, но общая оценка просто потрясающая!

Гарри пожал плечами, зная, что его незаинтересованность не помешает ей обсуждать результаты.

– 98, 3%!

Гарри снова пожал плечами, но мысль о том, как он расскажет Северусу о своих оценках, согрела его изнутри. Тот будет гордиться им.

Теперь Гермиона, наконец, заметила, что мальчику действительно плохо. Она выбежала из комнаты и почти сразу вернулась с маленьким пузырьком.

– Думаю, мадам Помфри сегодня даст Эрике еще. Пей, – сказала она, отбирая у Гарри подушку.

Он послушно выпил и через несколько минут результаты экзаменов показались ему уже интереснее. Зрение прояснилось и голова не вспыхивала болью при каждом ударе сердца.

– Спасибо, – он посмотрел на Гермиону. – Это было ужасно.

Она улыбнулась и потянула его с кровати:

– Идем завтракать. Она тоже там будет.

– Она? – Гарри недоуменно моргнул.

– Эрика, дурачок.

– Ясно, – несчастно пробормотал Гарри, не уверенный, счастлив ли он оттого, что теперь в доме уже три девочки. К его огромному облегчению, Сириуса или кого-нибудь из Ордена не было нигде видно (Сириус уехал учиться водить машину) и за столом сидели только двое болтающих девочек – Энни и новенькая. Даже слепому было ясно, что они подружки.

– Привет, – улыбнулся Гарри.

– Привет, Квайет! Представь, это Эрика, помнишь, я тебе говорила о ней? – Энни подпрыгнула, обняла Гарри за шею, чмокнула в щеку и подвела ближе к сидящей девочке. юноша покраснел и Гермиона хихикнула.

– Предательница, – пробормотал Гарри и заставил свои губы сложиться в чем-то наподобие вежливой улыбки.

– Я Квайетус Снейп. Приятно познакомиться, – сказал он, протянув девочке руку.

Она поглядела на него снизу вверх и на какой-то момент Гарри показалось, что он уже видел что-то подобное: он был уверен, что видел это лицо раньше – темно-карие, почти черные глаза, блестящие черные волосы, светлая кожа, лицо сердечком. Время остановилось на секунду, когда она пожала его руку:

– Эрика Найт. Мое почтение.

Гарри показалось или она действительно задержала его руку в своей чуть дольше, чем было необходимо?

– Ты не родственник Северуса Снейпа? – внезапно спросила она.

– Вроде того, а что? – удивился он.

– Мой учебник по Зельям написан каким-то Северусом Снейпом и, услышав твое имя, мне стало интересно, родственники вы или нет.

– Так вышло, что Квайетус его сын, – ответила Гермиона, когда Гарри ничего не сказал. Ее слова обратили внимание Эрики на присутствие Гермионы в комнате. До этого момента, она, казалось, не замечает девушку. Гарри нахмурился, пытаясь понять, что за проблемы у новенькой могли быть по поводу Гермионы.