— Хорошо, снимайте остальную одежду, — произнёс он и поднялся.

— А вы?

— Я тоже переоденусь. — Захария подошел к небольшим белым шкафчикам, висевшим вдоль одной из стен и, открыв один, начал доставать оттуда одежду.

Габриэлла поморщилась. Сырое бельё неприятно холодило только-только начавшее согреваться тело. Она как можно незаметней сняла его и, бросив в кучу мокрых вещей, повернулась к Захарии. Она хотела поблагодарить его за спасение. Честно признаться, когда яхта начала отдаляться от места падения, Габриэлла так испугалась, подумав, что Захария решил не обременять себя её спасением! Но эти мысли испарились сразу же, как в гудящей голове прояснилось. Он бы так никогда не поступил. Он ведь джентльмен!

Захария, как оказалось, совершенно не страдал приступами стыдливости и смущения, абсолютно спокойно переодеваясь. Габриэлла сочла лучшим отложить этот разговор на потом и стремительно отвернулась в другую сторону. Но успела заметить и широкую загорелую спину, и мелькнувшие упругие ягодицы.

«Да, мистер Денвер явно любит загорать нагишом», — подумала она и отчего-то покраснела.

— У меня, к сожалению, нет женской одежды, — начал он. — Поэтому вам придется переодеться в мою. — Захария указал на вываленные на кровать свитера, спортивные штаны, футболки — выбрать было из чего. После он отошел к маленькому встроенному холодильнику и достал оттуда бутылку виски. Прихватив с полки один из стаканов, он налил туда двойную порцию и подошёл к ней.

— Пейте! Вам нужно согреться. — Захария вручил Габриэлле бокал и сам сделал большой глоток из бутылки. — Сейчас я поднимусь наверх, соберу паруса и поведу лодку к берегу. Вам нужно в больницу. А вы грейтесь и ни при каких обстоятельствах не поднимайтесь на палубу.

Габриэлла кивнула и отпила из стакана.

— Спасибо вам, — только и смогла произнести она.

Последние пятнадцать минут показались Захарии самыми долгими в жизни. Сейчас он ощущал себя постаревшим лет на пять. Но, глядя на Габриэллу, похожую на очаровательного и относительно здорового взъерошенного воробушка, он позволил себе чуть расслабиться и насмешливо улыбнуться.

— У меня хобби по средам спасать красивых женщин, и простите мне мою самонадеянность.

Габриэлла кивнула, принимая его извинения, и посмотрела в висящее напротив зеркало: волосы подсохли солёной паклей, синие губы в сочетании с неестественно бледной кожей навевали ассоциации с утопленницей, но не с романтичной шекспировской, а вполне себе настоящей, реальной и ни капли не привлекательной.

— Да уж, красивых, — скептически прошептала она. Захария уже начал подниматься по лестнице, но, услышав её, замер. Развернувшись, он остановился возле Габриэллы, близко, почти касаясь. Его рука скользнула по шее и, дотронувшись до ключичной ямочки, двинулась вниз, прочерчивая пальцами ровную полосу меж груди. Он оторвал взгляд от своих геометрических исследований и на секунду позволил ей увидеть пожар, разгоревшийся в глубине голубых колодцев. Мгновение, Захария моргнул, и его взгляд снова приобрел привычное выражение непроницаемой насмешливости, за которой ничего нельзя было разглядеть. Он оставил её одну и быстро поднялся по лестнице.

Госпиталь в Труро — столице графства, встретил их относительной тишиной и спокойствием. Медицинский персонал неспешно перемещался по полупустым коридорам больницы, внимательно и неторопливо консультировал посетителей, на вид, кстати, вполне здоровых. Пока Захария объяснял медсестре, сидевшей за стойкой регистрации, причину их приезда и срочность приема, Габриэлла, скользнув взглядом по светлым и чистым кабинетам, двери которых были открыты, сфокусировалась на вендинговой машине с шоколадными батончиками.

Она, слава богу, больницы посещала нечасто, но если выпадало счастье появиться в центральном госпитале Чикаго, то это всегда стресс, кричащие недовольные люди, переполненный вестибюль и суетливый, вечно занятый персонал. Здесь всё было по-другому, и это радовало. Люди в Корнуолле вообще и в Труро в частности либо редко болели, либо не спешили обращаться за помощью в органы здравоохранения.

Габриэлла отвела глаза от машины со сладостями и встретилась с очередным любопытным взглядом, невзначай брошенным на неё. Да, выглядела она оригинально! Безразмерный синий свитер висел на ней широким мешком практически до самых колен, а тёмные спортивные штаны Захарии, подвернуты несколько раз, чтобы она элементарно могла в них передвигаться, подпоясаны ремнем, чтобы не свалиться при каждом следующем движении. Габриэлла несомненно привлекала к себе внимание и смотрелась инородно в этой приятной и удивительно расслабленной обстановке.

Симпатичный молодой терапевт диагностировал у неё переохлаждение первой степени, лёгкое сотрясение, сильный ушиб плеча с обширной гематомой, а также мелочи в виде нескольких синяков.

— Мисс Хилл, я настоятельно рекомендую вам провести следующие сутки у нас в госпитале, — сделав очередную запись, провозгласил свой приговор врач. — У вас сотрясение мозга, и как бы вы себя ни чувствовали, нужно убедиться, что оно не даст осложнений. Вы сильно ударились головой о воду.

— Нужно так нужно, — пожав плечами, отозвалась Габриэлла. Ей очень не хотелось ночевать в больнице среди чужих людей, но врачам она обычно не прекословила. — Мистер Денвер, я буду очень благодарна, если кто-нибудь завтра привезёт что-нибудь из моих вещей, ваши мне как-то не очень идут. — Она в очередной раз поправила всё время норовивший сползти свитер и неловко улыбнулась врачу.

— Я приеду за вами завтра, — отозвался Захария.

Доктор Макадамс, так звали терапевта, сообщил, что все документы, которые необходимо заполнить, он оставит на посту у медсестры, и тактично удалился.

— Еще раз спасибо, что так быстро среагировали, — проговорила Габриэлла. — Всё-таки морские прогулки оказались не для меня.

Захария подошёл к сидящей на кушетке Габриэлле и, приподняв её подбородок, спросил:

— Вы правда хорошо себя чувствуете?

— Правда, — тихо, но уверенно ответила она. Он слегка провел пальцем по её веку и заметил:

— Тушь немного размазалась.

— Мистер Денвер, если вам когда-нибудь скажут, что вы льстец, не верьте! — воскликнула Габриэлла. — Вы совершенно не умеете польстить женщине и постоянно указываете на недостатки! — закончила она. От этого было и смешно, и грустно одновременно.

— Кроме вещей, нужно что-то привезти?

Габриэлла задумалась, но, решив никого не обременять сбором косметички, отрицательно покачала головой.

— Может, вы чего-нибудь хотите?

— Нет, но если вы приедете ко мне с букетом цветов и шоколадом, или с чем там навещают больных? то против я не буду.

— Я приеду завтра, отдыхайте, мисс Хилл.

Убедившись, что сотрясение не дало никаких серьёзных осложнений, доктор Макадамс, посоветовав быть осторожней, подписал документы на выписку.

— Как провели ночь? — поставив перед ней небольшую спортивную сумку, спросил Захария.

— Как в больнице, — рассеянно проговорила Габриэлла и озадаченно уставилась на большую корзину с шоколадом и букет роз. — Я ведь пошутила…

Захария присел на край больничной койки и посмотрел на неё самым невинным взглядом. Но лукавая улыбка говорила, что его от души забавляет её недоумение.

— Но зачем столько? — изумлённо спросила Габриэлла. Такое разнообразие шоколада можно было встретить разве что в магазине. Белый, чёрный, молочный. С орехами всех видов и другими вкусными наполнителями. Теперь оставалась только одна проблема — проблема выбора.

— Вам для чего-то понадобилось, чтобы я набрала несколько лишних фунтов? — с шутливым недоверием спросила она.

— Нет, я просто не знал, какой шоколад вы предпочитаете.

Габриэлла перевела взгляд на цветы.

— Из оранжереи миссис Крэмвелл?

— У неё самые красивые розы в Корнуолле, — весомо ответил Захария. Розы действительно были великолепными. Бутоны крупные, насыщенного красного цвета, ножка длинная, ровная.