План Вар-ка был самоубийственно прост – они сами подсказали его. Главное, чтобы сил хватило и чтобы не убили… сразу.

Он вывалился из зарослей – грязный, согнутый в позе раба, ожидающего наказания, скулящий о пощаде. И тут же полетел в грязь от удара в ухо. Его начали бить ногами, но быстро перестали. Оно и понятно: как только воины оставили колеса, повозку перекосило.

Кто-то схватил Вар-ка за волосы, рывком поднял на ноги, сильно толкнул в спину – чуть опять не упал… «Ага: тащат вперед, к главному», – сообразил он.

Удар по ребрам, по шее, в зубы…

– Говори или умрешь! Иревы прошли здесь? Или опять тупик? Говори!!

Опять удар, и еще…

– Н-не знаю! Не убивай! Не убивай, господин!

По ребрам, в пах, в голову…

– Хватит. Говори!!!

– Не убивай, не убивай! Они прошли, прошли здесь! Я отстал, потерялся! Не бей меня, господин!!

И сам – в грязь, вниз лицом. Поднимают, опять бьют…

– А-а-а!! Не надо!! Я буду служить тебе! Не надо!! Они там, там!! Они ушли, все ушли! Не убивай!! Я буду работать, работать!!

«Теперь к колесу: руками за обод, навалиться и толкать! Больше не бьют, не бьют… Даже не смотрят… Ч-черт, ребро сломали? И зубы шатаются!»

Вар-ка плохо понимал, сколько это продолжалось. Он не поднимал головы, с нее капала кровь, пот и грязь. Воды становилось все больше и больше – уже выше колен, а колесо проворачивалось все медленнее, все тяжелее…

«Кажется, что-то изменилось – шум, крики. Это, наверное, подошли сзади основные силы. Кричат, ругаются, командуют… Им страшно… Кого-то бьют, лошади храпят… Это почти истерика… Наверное, пора: только чуть-чуть добавить паники, и они тут окончательно застрянут».

– Господин! Мой господин!!

Командир замахнулся кнутом, но не ударил. Вар-ка упал на колени (вода по грудь), протянул руки:

– Послушай, господин! Послушай!!

– Чего хочешь, раб?

– Пусть все слушают! Сделай тихо, господин!! Сделай тихо!!!

Оплетенная ремнями рука поднята вверх, отрывистая команда: гав-гав! И… тихо – почти тихо. По крайней мере, рядом: все смотрят, все ждут.

Вар-ка тяжело поднялся с колен, расширенными от страха глазами обвел воинов и уставился на стену тростника. Показал туда же дрожащей рукой. Медленно втянул воздух…

– И-Ё-ЁХ-Х!!!

В этот вопль, в этот ужас он, колдун-недоучка, вложился весь – без остатка. И началось…

От тростника остались только верхушки, среди которых слабо покачивались обломки повозок и трупы лошадей и людей.

«…Людей совсем мало. Они, наверное, не умели плавать. Впрочем, с таким количеством металла на одежде любой пловец утонет. А лошади запутались в сбруе… Но я-то почему жив?! Ведь, кажется, вырубился? Как только лошади начали вставать на дыбы и крушить колесницы, так и отключился – ничего не помню! И не утонул?! Ну да: я-то плавать умею! Да еще в такой соленой воде… Но без сознания?! М-да-а, будем считать, что это сработал инстинкт самосохранения – все равно спросить не у кого. Сколько же их было? Издалека казалось – не одна тысяча. И что, все на дне?! То-то иревы, наверное, радуются: покарала врагов десница Господня! Ладно, надо плыть: до берега, кажется, километра два, а к вечеру, как всегда, поднимется ветер – успеть бы!» – думал Вар-ка рассматривая окрестности.

Чувствовал он себя, в целом, неплохо: теплая соленая вода снимала боль от побоев, держаться на ней было легко, только солнце лупило в многострадальную голову, но с этим приходилось мириться.

«Сколько же трупов я понаделал? Но, с другой стороны, они же были воинами! Если бы… Ладно, назад уже не отыграть: что было, то было.

А это что там такое? Живой, что ли?! Точно, живой: из воды торчит верхушка здоровенного побега тростника, и он за нее держится! Голова бритая – не воин, а, скорее всего, жрец, который сопровождал карательную экспедицию. Живучий!»

Без одежды и обуви плыть было легко, даже приятно. Когда Вар-ка приблизился, лысая голова открыла глаза, от удивления хлебнула воды и закашлялась.

– Спокойно! А то сломаешь свою соломинку и утонешь. Плавать ты, конечно, не умеешь, да?

Вместо ответа человек забормотал что-то о духах зла и черных демонах.

– Точно – жрец! Ты служишь Ару или Тогу?

– Сгинь, посланец тьмы!

– Я-то сгину, не сомневайся! А вот ты без меня утонешь! Ты бы тряпки-то свои снял, неудобно же! Или ты руки отпустить не можешь? Помочь?

– Да пребудет со мной лучезарная сила!

– Что-то плохо вам помогла лучезарная сила. Не победила она.

– Победила! Велика мудрость могучего Ара!

– В чем мудрость-то? Вон, потонули все.

– Так даже лучше…

– Это почему же?!

– Не понимаешь, отродье демона? Под рукой Богоподобного больше никто не вознесет молитвы вашему богу!

– Как это не вознесет? Иревы, допустим, ушли, но и без них уже полстраны перешло в новую веру.

– Как перешло, так и вернется! Несокрушима мощь великого Ара!

«Ну, и улыбочка у этого лысого! Полуживой, а злобы в нем! Прямо фанатик какой-то! И смерти совсем не боится… Но он, кажется, действительно чем-то доволен?!»

– Конечно, несокрушима, только бог иревов оказался сильнее. Чему же ты радуешься?

– О мертвых иревах можно было бы придумать легенды, сочинить сказки – народ любит красивые сказки… О живых ворах легенды не будет!

– Э, человек! Ты чего? О каких ворах?!

– Ты не знаешь?! Ты не слышал? Не смеши меня, я же видел тебя с Сеймоном!

– Та-а-ак! Интересно… Послушай, жрец, или как там тебя… Ты ведь скоро помрешь, да? Доставь себе удовольствие: расскажи мне все толком! Может быть, я пойму и с горя сам утоплюсь рядом с тобой!

– Это вам уже не поможет! Вы ограбили всех, кто склонился к вашему богу! Всех, кто поверил, но не смог пойти с вами! Богатые и бедные отдали одежду, драгоценности… Все хотели, чтобы за них молились, чтобы за них принесли жертву, а вы… Женщины иревов ходили и просили в долг для праздника, для жертвы… Те, кто не верил, тоже давали – на всякий случай… Не дать страшно: а вдруг! Вы же шли не на праздник своего бога! Вы просто решили сбежать с чужим добром! Но мы узнали! Ничто не укроется от ока лучезарного Ара!

– Значит, Богоподобный не собирался с самого начала истреблять народ иревов? А потом узнал… и послал свои колесницы?

– Вы не оставили ему выбора! Иначе – бунт, мятеж.

– Он послал воинов, чтобы отнять драгоценности и вернуть хозяевам? Да? Я сейчас точно утоплюсь!

– Вернуть?! Зачем? Мы привезли бы головы… Много голов! Народ любит справедливость… больше, чем богатство.

В задумчивости и смятении Вар-ка сделал круг возле торчащей из воды головы: «Если все это правда, то иревы выглядят, прямо скажем, не лучшим образом: они-то понимали, что не вернутся. Может быть… даже скоре всего, что Сеймон и не знал? Или знал, но ничего не смог поделать со „своими“ людьми? А может, это все специально было подстроено?»

– Послушай, служитель великого Ара: поплыли-ка мы с тобой на берег! Устрою вам там очную ставку с Сеймоном. Не знаю, правда, как я тебя дотащу, но не оставлять же здесь. Давай, отцепляйся!

Жрец послушно разжал руки, и его голова сразу же ушла под воду. Вар-ка ухватил его за одежду и потянул кверху…

– А-а!! Ч-черт!!! Ты что?! – отпихнул жреца и повис в воде, отгребаясь ногами, а руками держась за пропоротый бок. – Озверел, мужик?! Его спасают, а он!! Гад! Сволочь!

В прозрачной воде расплывалось розовое облако. Вар-ка кое-как прокашлялся и стал изучать рану: «Кажется, неглубокая, и крови совсем немного. Будем надеяться, что без яда… Гад какой! Чего это он?»

Тело жреца всплыло метрах в двух. Спиной кверху. Возле головы вода была розовой. Вар-ка осторожно подплыл, повернул тело на бок и понял, что спасать больше никого не надо – узкий кинжал торчит из шеи как раз там, где расположена сонная артерия.

– Не покидай, не оставляй меня, брат мой! Когда ты рядом, я чувствую уверенность и силу, и уходят сомнения!