Правитель нахмурился.

— Бред какой-то. Он все лепетал, что его жизнь ему больше не принадлежит.

Старуха как-то странно на него посмотрела. Так здоровый смотрит на умалишенного или убогого, не понимающего, что ему говорят.

— Бред? Ты хранишь в своем теле злобу пятисот сорока семи человек, следующих за тобой. Их души! Их веру в собственное дело! И это подпитывает твою собственную злость за пережитое. Разве твое тело принадлежит тебе, Энитан? Ты олицетворение воли живых. А Сиятельный — воли мертвых. В том потоке желаний, который пронесся через его духовный сосуд, уже давно не осталось начальной сущности владельца. Он раб их желаний. Так же, как ты стремишься отомстить, он стремится выполнить последнюю волю этих потерянных душ.

Тот, кто основал «Храм Душ», славился не только своим внушительным телом, но и сообразительностью. Сейчас, услышав о существовании человека и внешнего хранилища сущности, он понял, как работала сама способность вселения у оракулов. Сущность есть душа. Но у оракулов нет браслетов. Они вселялись в неинициированного человека, делая его своим временным сосудом, подменяя на время исходную сущность сосуда. Браслет их никак не ограничивал. Сама сеть выступала в роли носителя их души, их сущности.

Женщина с коляской начала укачивать плачущее чадо. Нянька с ребенком встала со скамейки и пошла дальше по своим делам. Осталась только старушка с еще одним капризным мальцом.

— Ты по-прежнему сильнейший из правителей, Энитан. Через два месяца твое имя войдет в историю.

Сам настоятель «Храма Душ» впервые задумался о том, что же получат сами оракулы за свою работу. Чего могут желать люди, покончившие жизнь самоубийством?

***

# 34-е сутки после Точки Ноль. Ночь / Спустя 111 дней после событий на стадионе «Гнездо»

В небе над ночным Сиэтлом. Аэрокар Адрока Халдери

Учитывая уничтожение второпях старого аэрокара, пришлось в срочном порядке покупать новый, маскировку к нему и всю прочую амуницию, однозначно спасшую мне жизнь во время битвы в доме Генри. Таби, уже знавшая большую часть моих секретов, весь день возила меня по городу от закладки к закладке, собирая покупки. Хватило только на сам корабль и стелс-костюм. Остальное получится купить только после посещения одного из моих тайников в горах. Там одних только картриджей металла T1 и T2 на три-три с половиной тысячи Очков сущности. Как-никак целый ярус хранилища переработали под ноль.

В больницу я опоздал. Таби пришлось лететь со мной в Сиэтл, потому что я в любой момент мог потерять сознание от недолеченных ран. Сильнее всего беспокоило легкое. Отхаркивались сгустки свернувшейся крови, невычищенные во время весьма поверхностного лечения.

Ночь, октябрьская гроза с молниями, лило как из ведра. Меся грязь ногами, тащил волоком труп женщины из крематория в сторону грузового люка аэрокара, припаркованного прямо в паре десятков метров. Около ворот без сознания лежало тело охранника, вырубленного станером. Таби ладошкой прикрывала рот. Вот так! Согласилась присмотреть за больным, а он трупы из морга крадет. Последний медицинский дрон уверенно диагностировал, что это не совсем труп. Мозг Ноэми Торес все еще функционировал. Он вроде как спал, когда я пришел, но уже в аэрокаре, при повторной диагностике, меддрон верещал, что пациент жив.

— Господин… Сиятельный. Зачем вам тело этой женщины?

— Я вроде как стал причиной ее смерти. Надо исправить оплошность. Можешь пока очистить ее от грязи?

К утру мы вернулись в Лос-Анджелес, а оттуда к одной из моих захоронок в горах Юкка Маунтин. Продали заготовки, купили медицинский модуль и двойной запас картриджей для него. Вечером, вернувшись в мое горное убежище, после помещения тела на койку медмодуля началось то, чего я сам на самом деле очень боялся. Фактически я собирался воскресить человека, умершего восемьдесят пять часов назад. Отмазки о том, что мозг еще работает, меня скорее пугали, чем радовали. Взял в руки ладошку Таби от волнения. Страшно, черт возьми.

«Требуется реконструкция 98 % тела. Необходим дополнительный набор картриджей».

Наконец я понял, зачем нужны пазы для второго ряда картриджей на стойке. Тело Ноэми Торес залило серебристой массой, начав медленно растворять мертвые ткани. Таби прикрыла лицо ладонями, боясь смотреть на происходящее. А я смотрел. Тут только я нес ответственность за происходящее.

Тело полностью растворилось за каких-то пятнадцать минут, оставив небольшой бугор серой металлической массы в области головы. Если Ноэми Торес сейчас не спала, не представляю, что она вообще чувствовала. Диагност двигался туда-сюда, постоянно проверяя ход процедуры восстановления тела. Таби ушла в аэрокар, не в силах наблюдать за всем этим. Она тихо плакала, думая, что я не слышу.

Через три часа начал проявляться скелет. За шесть часов сформировались контуры тела. Спустя восемь часов серая масса отступила, показывая тело голой латиноамериканки. Той самой, что четыре дня назад наставила на меня оружие, грозясь застрелить. Как и в случае с восстановлением конечностей, Ноэми на время лишилась волосяного покрова. Послеоперационная диагностика показала, что ей потребуется минимум десять часов сна. Мозгу придется долго осваиваться с новым телом. Месяц на реабилитацию. И полгода на полную замену синтетических тканей на родные.

***

# 36-е сутки после Точки Ноль / Спустя 113 дней после событий на стадионе «Гнездо»

Пригород Вашингтона, штат Мэриленд. Номер мотеля

Стоило двери номера мотеля захлопнуться, как над руками Ноэми Торес появилось два прозрачных кубика голубоватым цветом. Планшет с включенной видеосвязью все запечатлел, но Джозе Унико на другом конце провода не нашел слов, чтобы это прокомментировать. Он застал момент инициации пользователя, точно описанный в документах Организации.

Спустя час очнулся Шон Прайс, примотанный к креслу скотчем, как мумия, рот был заклеен. Он мычал, пытался звать на помощь, но в комнате кроме него и этой странно выглядящей женщины никого не было. Первая мысль, пришедшая в голову, — его хотят подставить, подкинув труп или обвинив в связи с наркоманкой. Потому как нормальный человек так убого выглядеть не мог. Порой сложно узнать женщину без косметики. Что уж говорить о Ноэми, которая лишилась волос, бровей, в нетипичной одежде и которую все считали мертвой уже четвертые сутки.

Прошла еще пара часов, прежде чем Ноэми проснулась. Она прекрасно помнила и свою смерть, и пережитое вскрытие, и как ее тащили из крематория в летательный транспорт. Помнила и голос Сиятельного, знавшего о ней, но обращавшегося с Ноэми как с пассажиром. Таби, кажется, так звали его спутницу?! Тело, ослабленное голодом новорожденного, слушалось плохо. Подняв левую руку, девушка ощутила столкновение со странным кубиком. Он парил в воздухе, немного отлетев от ее прикосновения. Пошевелив правой ладонью, девушка ощутила точно такой же кубик. Стоило ей принять сидячее положение и поймать оба кубика, как они растаяли в ее руках, превратившись в браслеты на запястьях. На стресс и удивление сил не нашлось.

— Инициация правителя, — произнес голос из планшета, стоящего на прикроватном столике. — Это первый задокументированный случай. Как вы себя чувствуете, Ноэми?

Ноэми хотела ответить, но закашлялась.

— Выпейте воды. Она стоит рядом с планшетом. Вам просили передать, чтобы вы выпили по меньшей мере пять литров жидкости за следующие сутки, чтобы организм заработал как надо. Необходимо активизировать все его функции заново.

Девушка скользнула взглядом по Шону Прайсу, задержала взгляд на секунду и стала осматривать комнату дальше. Дешевый мотель. Ее привезли сюда и оставили один на один с ее убийцей. Выпив залпом первую бутылку, она почувствовала, как организм оживает. Будто по пустыне прошел дождь и живая природа проснулась после долгой спячки. Появилось жуткое чувство голода, судорожно сжались желудок и пустой кишечник. Резко захотелось есть! Мяса, рыбы, яичницы с беконом, хлеба и сладкой ореховой пасты. Ноэми съела все, что для нее приготовили. Потом захотелось в туалет. И снова голод, сильная жажда. В какой-то момент ей стало настолько хорошо, что мышцы нового тела будто кричали. Они не спрашивали и не просили, они требовали, чтобы их использовали прямо сейчас.