Хмм… Так на чем мы собственно остановились? Да-да-да… Какие самые распространенные осложнения в послеоперационный период? Вот. А то все романтика, да романтика.

По лобовому стеклу забарабанил уже совсем не мелкий дождь, усиливаясь все больше и больше.

— Ты можешь ехать быстрее, Дейв? Вдруг под ливневый ураган попадем? — забеспокоилась синеглазка, когда мы въехали на мост, — Твоя машина ползет как черепаха. Поднажми газ хоть немного.

А вот это она зря!

Крутой форд естественно всё услышал. Принял слова про черепаху за оскорбление и отомстил.

Дрр… брр… трр.

Приехали!

Четко посреди моста. Под буйствующим ливнем. В вечерней тьме. Я с синеглазкой сижу в обиженном форде и ни хрена впереди не вижу, оконные дворники тоже перестали работать.

— Дейв, а мы скоро поедем?

Первая отозвалась синеглазка, пока я мысленно уговаривал форд не сердиться.

— Тори, ты обидела крутую тачку. Форд нас послал и лег спать.

— Чего??? — подпрыгнула на своем сиденье синеглазка, — Машины не спят! Бензин закончился, так и скажи!

Упс. Эта мысль ко мне сразу не пришла.

Достал фонарик из бардачка и посветил на панель — почти полный бак.

— Еще раз повторяю, — с большей уверенностью говорю, — Ты наехала на форд и ему не понравилось.

— Ладно, ладно, поняла, — зачастила синеглазка, — Форд, ты милый и хороший. Цветом как переспевший вареный баклажан. В смысле красивый ты, Форд. Хоть я и не очень люблю вареные баклажаны. Короче, прости за черепаху. И отвези домой. Все!

Я чуть об руль лицом не стукнулся от смеха.

— Форд тебя услышал, Тори, — еле выдавливаю из себя не прекращая смеяться. — Думаю, что простил. Он отходчивый чувак.

Поворачиваю ключ в замке зажигания.

Тррр… брр… грр

— Твой Форд меня вообще не простил, да?

— Похоже на то, синеглазка. Ругается автомобильным матом.

Думаю, кому позвонить. Но по такому ливню на мост никто быстро не приедет. Встряли конкретно.

В среднем пару раз в месяц я так и глохну где-нибудь посреди дороги. Тори просто раньше со мной везло.

— Мне надо осмотреть крутую тачку, может, найду неполадки.

Принимаю решение не ждать, пока ливень закончится. Вдруг он до утра пустился. А мой форд плавать не умеет, хоть и крутой. Надеваю защитную водонепроницаемую повязку на уши. Беру фонарик и выхожу под ливень из салона.

Ничего не могу понять. Вроде все в норме. Остается одно — лезть под машину.

— Синеглазка, если сильно спешишь, то мне нужна твоя помощь, — заглядываю к ней в сухой салон, — Подержи фонарик, чтоб я мог снизу осмотреть машину.

— А может, мы вызовем бригаду из автосервиса? Там же дождь, — она не рвется в ряды помощников, прикрываясь от залетающих капель.

Отдавать в лапы автосервиса крутой форд?

Ни за что!

— Не хочешь помогать? Сам значит полезу и буду на ощупь искать.

Тори пусть и нехотя, но взяла фонарик. Я забрался под днище. Пытаясь укрыться от дождя, она влезла следом.

— Дейв, тут же вообще ничего понять невозможно, — протянула синеглазка, уставившись на железную конструкцию.

— А ты представь, что мы на операции, ищем причину болезни.

— Да, ну и где сердце у пациента?

Слышу смешливые нотки в ее голосе. Хочу ответить правильно — мотор. Но представив всю картину вокруг себя и чувствуя рядом на своем плече синеглазку, выдаю совсем другое.

— Мое сердце здесь, — прижимаю ее ладонь к своей груди, — И оно ближе к тебе, чем ты думаешь.

Ловлю как тогда возле универа обрывистый вздох. Поворачиваю голову на бок и тянусь к своей безумной слабости. Нежность полураскрытых губ встречает меня слабым стоном.

Я знаю, что здесь совсем не то место и возможно она пожалеет, откажет, закричит, но не в силах остановиться. Толкаюсь в тепло ее плена. И просто теряюсь в ней от того, как синеглазка отвечает мне на поцелуй.

Вика

Я даже не заметила, как мы переместились в салон на заднее сиденье…

Мокрое пальто сброшено на пол. Меньше всего мне хочется думать, почему я сижу на коленях Дейва. Сама тянусь к нему, растворяясь в безумстве.

Он покрывает мое лицо поцелуями, словно дразня, когда я хочу повторить и поймать нашу сладкую связь губами. Руками ласкает спину, плечи, волосы. Очерчивает пальцами контур моей груди через тонкое платье. Миллионы иголочек пускаются в пляс, доводя до крупной дрожи. И от переизбытка эмоций я тихо шепчу:

— Дейв, Дейв, пожалуйста, — о чем я прошу, и сама не знаю, мне просто не хочется заканчивать это волшебное мгновение.

— Синеглазка, ты моя сладкая, нежная зависимость, — зарывается он в мои волосы, и я чувствую его горячее дыхание, прижимаясь к широкой груди. — Я хочу, чтоб ты стала моей. Только моей синеглазкой. Но, ты еще не готова, маленькая. Нам нужно остановиться, иначе мне сложно будет удержаться.

До меня сквозь туманное облако с запозданием доходит, что мы зашли достаточно далеко. И еще немного мой первый раз произойдет прямо здесь, в машине, под неумолкаемую барабанную дробь дождя по стеклам.

С трудом отрываюсь от него, натягивая пониже задравшуюся юбку.

Минутной давности приятное опьянение сменяется чувством стыда.

Боже! Как я смогла?

— Тори, прошу тебя, только не начинай, — перехватывает меня Дейв, перекидывая ноги вперед, и усаживает боком на своих коленях.

Сил к сопротивлению нет. Также, как и бежать некуда.

Мы посреди моста. Ливневый ураган разбушевался, и нет возможности выйти. Тусклый свет от фонарей проникает сквозь запотевшие от нашего частого дыхания окна. И кажется, что только я и он одни на всем белом свете посреди всемирного потопа.

— Я… я не знаю, что мне думать. Ведь ты же… — только начинаю, но он прерывает меня.

— Шшш… — поднимаю лицо и вижу лишь угольный блеск, направленный на меня.

Нет, мне не страшно с ним. Мне страшно с самой собой.

Как я после наших поцелуев смогу спокойно смотреть на него с Кирой? И как мне вести себя с Аристархом?

Разве я останусь прежней, когда покину его теплые объятия?

И еще уйма тупиковых вопросов разбивается об стену, лишая объяснимых ответов.

— Пока ты не съела себя заживо, я хочу кое-что объяснить, — слышу напряженные нотки в голосе, и понимаю, что ему нелегко говорить. — Ты мне нравилась, синеглазка. Вначале бесила, раздражала, но все больше и больше нравилась. Как бы я ни пытался оградиться от тебя, так и не смог с собой совладать.

Во всей его речи меня цепляет больше всего одна фраза.

— Нравилась?! Раньше когда-то, а сейчас, что? Ну зачем-зачем тогда…

Вонзается болючая крупица мысли — отвлекается со мной от Киры, пока ее нет рядом. Договаривать даже не хочу и так все ясно.

Дергаюсь в сторону. Лучше перелезу вперед, и там буду сидеть, чем здесь. На нём. Под ласкающими мою спину руками.

Далеко сдвинуться не получилось. Одним резким движением Дейв привлек меня обратно, зажимая как в тисках.

— Ты же не глупая, Тори, — с этим можно поспорить. Еще и какая! Раз сижу на том, кому разонравилась. — А хочешь узнать, почему ты мне больше не нравишься?

Он еще и издевается! Ну каков наглец!

— Нет, не хочу, — бурчу себе под нос, злясь на саму себя.

Ведь мне-то он как бы я не пряталась — нравится. А я ему — нет.

Все дела!

— Всё равно скажу, — хохочет теперь Дейв, еще крепче меня прижимая, — Я люблю тебя, синеглазка. Люблю! Поверь, это намного больше, чем просто «нравится» и практически не лечится.

Меньше всего я ждала услышать признание…

Путаясь в мыслях, задираю повыше голову. И уже не могу опустить.

Вновь повторяется волшебство поцелуя. Заставляя меня забыть на несколько минут обо всем.

Первым отстраняется Дейв. И на этом откровения не заканчиваются.