Чеченская операция вообще стоит особняком среди иных «активных операций». Под шумок воплей-соплей о чеченских террористах ФСК вербовала людей в армейских структурах для проведения собственной военной операции. Позорно провалившейся 26 ноября 1994 года. Но и тут лубянцы умело выкрутились, выставив в качестве козла отпущения министра обороны…

Нередко лубянцы пытаются использовать прессу в качестве снайперской винтовки для стрельбы по живым мишеням. «Комсомольская правда», скажем, летом 1995 года публикует сенсационный материал. В котором как бы невзначай упоминается, что бывший дудаевский генпрокурор, а ныне известный полевой командир Усман Имаев еще с 1980-х годов сотрудничает и с московскими «органами», и даже со спецслужбами США и… ЮАР!

Кстати, своим пресс-любимцам службисты нередко благоволят в открытую. Чего стоит с треском и фанфарами организованная поездка Невзорова на «моздокский фронт» в январе 1995-го. Или более ранний пример, как летом 1993 года ребята умело впарили в прессу подлинный или сфабрикованный компромат на Баранникова, Руцкого. Или вы полагаете, что господа из «Московского комсомольца» самолично прослушивали тогдашнего шефа тайной полиции и Генпрокурора?

Настырный читатель вправе потребовать доказательств? Но если по сию пору засекречены учебные пособия по активным мероприятиям десятилетней давности, то сегодняшних документов под грифом «Совершенно секретно» и подавно не видать. Бумаг может не быть и вовсе — генерал Шебаршин открыто пишет, что незачем копить компромат на самих себя: «Направления тайных акций… определяются сверху — изредка в документах, чаще путем устных указаний. Служба генерирует и формирует конкретные идеи, изготавливает фальшивые бумаги, издает от имени подставных авторов разоблачительную литературу. Оперативные подразделения приобретают агентуру влияния, через которую реализуются замыслы Службы…». Четко и ясно. Генерал Калугин уверяет, что едва ли не в каждой газете до сих пор сидят «люди Лубянки». «В штат издательств внедрялись агенты, чтобы распространять дезинформацию и сеять взаимную подозрительность среди персонала», — это уже Филипп Найтли о работе американских спецслужб у себя дома. Чем «их» практика отлична от нашей?

На Лубянке обожают термин «агент влияния». Как пишет французский исследователь Тьерри Вольтон, «журналист, действующий по чьей-то указке, является идеальным «агентом влияния»… благодаря своим многочисленным контактам, а также эффекту, который могут вызвать его публикации в том органе массовой информации, где он работает. Разумеется, завербованный журналист не должен выступать простым рупором…, чтобы не быть быстро разоблаченным».

Над чем ныне корпят службисты, не великая тайна. Выборы, особенно президентские — вот их основная задача. Для того и Барсукова бросили на Лубянку, чтобы карась не дремал. Ждите из пресс-центров вала грязи и компромата. Топить своих противников Лубянка будет жестко и жестоко, без жалости и сантиментов, пленных брать не будут.

Так что же такое пресс-центр? Всего лишь головка гигантского айсберга дезинформации и манипулирования, который имеет нас…

В современной России единица измерения компромата — чемодан. До этого его измеряли папками. Весовая единица — килограмм, равно как и метр (для магнитофонной пленки), отчего-то не приживаются…

«Грузите компромат чемоданами…», — мог бы сегодня телеграфировать Великий комбинатор. А самого сына турецкоподданого вообще можно числить родоначальником такого модного ныне боевого искусства компромата. Апробированный им на гр. Корейко метод сбора оного может служить классическим пособием для начинающего компроматора. Конечно, Остап был далек от политики, но, как и обитатели нынешних политподмосток, использовал добытую информацию исключительно собственной выгоды ради. Товарищ Бендер был прозорлив — в последующие годы спрос на сей специфичный товар резко возрос. Но времена нэпа ушли безвозвратно и монополия на этот доходный промысел оказалась в руках единственной службы — самой компетентной, компетентней некуда. Отсюда все и пошло. Минкина и Хинштейна тогда еще не было, посему Служба обходилась без посредников, самостоятельно доводя свои изыски до публики. Причем без недомолвок и псевдонимов, нисколько не стесняясь авторства. Хозяйство в те времена было плановое, посему и компромат поступал строго по плану. Сознательные граждане, временно находящиеся не под следствием, узнавали о злодейских планах (троцкистов, вредителей, саботажников, агентов тринадцати разведок и просто врагов народа) прокладки тоннеля от Бомбея до Лондона исключительно из официальных источников. Всякий знал, какая организация добывает деликатный материал. И сердца советских людей переполняла гордость за родную разведку, раскрывшую очередные происки классового врага. По-существу, мало что изменилось с тех дней. В части монополии, по крайней мере…

Исследователи современного «искусства компромата» обычно выводят его корни из 1993 года — с «чемоданов» тогдашнего вице-президента Руцкого. Чемоданы Руцкого конечно же классика, но с них ли все началось? В одном издании почерпнул любопытную мысль: все чемоданы вышли, как из гоголевской шинели, из нескольких загадочных папок Гдляна. В самом деле, если современную «эру компромата» можно разделить на несколько этапов, то первым будет именно «папочный», а в зачинателях нью-стахановского почина — Тельман Хоренович Гдлян — в те времена следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР. Гроза среднеазиатских партбоссов, прославившийся на поприще т. н. «узбекского дела» вошел во вкус. И в качестве объекта для примерного наказания выбрал Егора Кузьмича Лигачева. Во всеуслышание объявив, что гр. Лигачев «брал». Доказательства? Несколько объемных папок с документами ждут своего часа. Егор Кузьмич едва не рыдал, прямо с кремлевских трибун обращаясь за помощью к прокуратуре… Фарсовость ситуации усугубляло полное отсутствие каких-либо доказательств мздоимства Лигачева. Судя по всему, у Гдляна их не было и в помине. Что его не только не смутило, но и подвигло на очередной подвиг: взяточником был назван уже генсек Горбачев… В 1993-м, спросил у Тельмана Хореновича: «Где же папки, доказательства, улики?» В ответ услышал все ту же старую песню: про надежное место и крепкие заграничные сейфы…

Примерно в то же время «вдруг» в «Военно-историческом журнале» публикуются изыски о якобы имевшем место сотрудничестве Александра Солженицына с органами. Вот только как эти секретные бумаги (сведения об агентах положено держать под спудом вечно) выплыли из лубянских архивов?

Тогда же пытались скомпрометировать и Ельцина: то слух о пьянке распустят, то пленку о визите в США покажут с «неадекватным» поведением, то историю таинственного падения с моста распишут. А толку-то? — Официально инспирированному компромату публика верить отказывается наотрез, сколь хорошо слеплен бы и правдив он ни был. Но то были лишь цветочки начинавшейся войны компроматов. Ягодки пошли после.

Как во времена нэпа ценились «стулья из дворца», так в 1991–1992 гг. в цене резко выросли «бумаги из архивов» — желательно лубянского и цековского происхождения. Пачками всплывали подлинные секретные документы о «золоте партии», финансировании из Москвы сотен прокоммунистических, а то и куда более сомнительных организаций. Ответственные товарищи временами выпадали из окон, вешались на батареях, стрелялись, не забывая сделать еще и второй, контрольный, выстрел в затылок. Но большая часть скомпрометированных успешно выплыла в швейцарских, австрийских и прочих банковски приятных весях.

Но миг «архивного компромата» был краток — до эпохального уровня не дошло. Впрочем, если покопаться в газетных подшивках 1992–1993 годов, можно узнать, что этот миг все же насыщен богатейшей фактурой. Скажем, именно тогда всплывали материалы о длительном сотрудничестве с некой Службой таких известных личностей, как Жириновский, Бабурин, Примаков. Если последний, приняв под свое крыло разведку, предпочел не педалировать тему, то агент «Николай» и сын юриста не только громко закудахтали, но даже умудрились предъявить справку… КГБ, что они никогда не были агентами КГБ! Пожалуй, это был единственный в нашей современной истории период «свободного компромата». Но лавочку довольно быстро прикрыли и не одобренных инстанцией поступлений материалов на рынок больше не наблюдалось.