Он взял его не без колебания, поскольку понимал, что ступает на дорогу, опаснее которой не было в его жизни, и назад пути нет.
Заметив, как он нахмурился, Двайвел поспешила заверить:
— Никакие чары в нем не заключены. Я лишь попросила окружить его излучением, которое при беглом осмотре чародеем выдало бы его за подлинник.
Энтрери кивнул и закрепил мешочек на ремне сзади, чтобы его полностью скрывал плащ.
— Мы могли бы просто вывести тебя из города, — предложила Двайвел. — Дешевле было бы и нанять чародея, который перенес бы тебя далеко-далеко отсюда.
Энтрери усмехнулся. Не об этом ли он думал тысячу раз с тех пор, как Бреган Д’эрт объявилась в Калимпорте, но всякий раз отмахивался от этой мысли? Да и далеко ли он сбежит? От Рай'ги и Киммуриэля все равно не спрячешься.
— Будь с ним рядом, — предупредила Двайвел. — Когда все случится, ты должен всех опередить.
Энтрери стал подниматься, но чуть помедлил и внимательно поглядел на Двайвел. Он понял, что она искренне переживает за него, и его поразила мысль, что ее-то лично это никак не касается. Похоже, она была тем, кого немного набралось за всю его жалкую жизнь. Другом.
Пройдя в соседнюю комнату, он стал перебирать бумаги, касающиеся жреца Кэддерли. Может, этот человек поможет разрешить трудности Джарлакса, а значит, и его собственные?
Джарлакс, пользуясь разными магическими приспособлениями, имевшимися у него в избытке, но нарочно не обращаясь к помощи Креншинибона, торопился в Даллабад, куда его гнали раздражение и беспокойство.
Вот оно, самое верное испытание их партнерства. Джарлаксу казалось, что кристалл начинает верховодить в их отношениях, поэтому и решил определить все раз и навсегда.
Он собирался уничтожить хрустальную башню.
Креншинибон тоже это знал. Джарлакс чувствовал, как осколок недовольно пульсирует в мешочке, и опасался, что в порыве отчаяния тот может устроить состязание воли, в котором возможен только один победитель.
Но Джарлакс был готов. Он никогда не боялся принимать решения сообща и делить ответственность с кем-то еще, если результат должен был привести к достижению и его личных целей. Однако не так давно он ясно понял, что кристалл стремится совсем к другим высотам. Он старается заставить его делать то, что ему не нужно.
Джарлакс оказался перед хрустальной башней вскоре после захода солнца, когда на Калимшан спустились очень темные южные сумерки. Дроу собрал всю свою решимость и укрепился духом перед неминуемой схваткой. Последний раз оглядевшись вокруг и удостоверившись, что никого нет, он вынул кристалл.
«Нет! — раздался в его голове вопль Креншинибона, который отлично понял, что собирается сделать темный эльф. — Я запрещаю! Башни — воплощение моей… нашей силы, они её увеличивают. Разрушать ее запрещено!»
«Запрещено?» — с сомнением переспросил Джарлакс.
«Но это идет вразрез с основными интересами…»
«Я сам решаю, каковы мои интересы, — уверенно перебил дроу. — И сейчас я хочу обрушить эту башню». — И он сосредоточил всю энергию своей воли и мысли в коротком властном приказе Креншинибону.
Началось чудовищное по напряжению, молчаливое противостояние двух воль. Столетиями копивший знания и упражнявшийся в хитрости Джарлакс один на один боролся с древнейшим заклятием, заключенным в кристалле. Нескольких мгновений хватило, чтобы Джарлакс почувствовал, как его воля гнется под натиском Креншинибона, словно осколок хотел лишить его разума. Ожили все тайные страхи, надежно прятавшиеся в далеких уголках сознания, и скопом осадили самую суть его личности,
Обнажилось все, что он скрывал, теперь он был беззащитен перед ментальной атакой кристалла!
Джарлакс постарался успокоиться и стал обособлять каждый образ, вычленять и отделять от других каждое пугающее видение. Затем, сосредотачиваясь на одном-единственном образе страха, одолевал его, подавляя образами силы и власти, призывая на помощь воспоминания об испытаниях, через которые ему пришлось пройти, чтобы стать главарем Бреган Д'эрт, мужчиной, сумевшем преуспеть в Мензоберранзане, преисподней, управляемой Матерями.
Кошмары отступали один за другим. Давление осколка начинало ослабевать, и из глубины разума Джарлакс послал ему один-единственный приказ: «Разрушь хрустальную башню!»
Тогда на смену страхам пришли картины славы и власти: армии склоняли головы перед целым лесом хрустальных башен, властители приползали на коленях, предлагая все богатства своих королевств, Матери правящих семейств Мензоберранзана посвящали наемника в вечные и бессменные правители Совета, обращаясь к нему так, как прежде обращались к богине Ллос.
Обуздать этот поток Джарлаксу было значительно сложнее. Нелегко было противостоять соблазну этих картин. Главное, он сам понимал, что мощь хрустального осколка, соединенная с силой его солдат, действительно обеспечит и для Бреган Д'эрт, и для него лично исполнение многих желаний.
Джарлакс чувствовал, что решимость тает и он вот-вот сдастся и согласится вместе с Креншинибоном идти к достижению целей.
Он уже был готов отменить приказ, признать, что разрушение башни — нелепая прихоть.
Но мгновенно одумался.
Креншинибон — не союзник и не товарищ, на него нельзя полагаться, заменить его кем-то или предсказать его действия невозможно. Нет, сказал себе Джарлакс. Кристалл — всего лишь вещь, магический предмет, хотя и обладающий определенной проницательностью. Искусственный разум, к тому же ущербный: все его мыслительные способности замкнуты достижении предопределенной цели. Похоже, что его целью было приобретение такого числа последователей и такого могущества, на какие только способно было заключенное в нем волшебство.
Джарлакс вполне мог понять подобные устремления, но все же заставил себя не забывать, что главным должен быть он. Поборов соблазны, он отбил вторую атаку Креншинибона так же, как и первую.
Как будто что-то переключилось в его мозгу, словно хлыст щелкнул.
Джарлакс — господин. Его решениям будет подчиняться Бреган Д'эрт, и кристалл впредь будет покорен.
У него не осталось ни малейшего сомнения, что он волен разрушить башню, и наемник повторил приказ. Но на этот раз он не ощущал ни гнева, ни злости, ни обиды, ни горечи, — только печаль.
Побежденный кристалл начал собирать энергию для разрушения своего гигантского образа.
Джарлакс открыл глаза и удовлетворенно улыбнулся. Схватка оправдала все его худшие опасения, но все же он вышел победителем. Он чувствовал, как башня задрожала в основании. Сначала растворится ее сила, а потом и волшебная связь с Креншинибоном. Он приказал Креншинибону уничтожить ее так, чтобы не было никакого грохота, никаких рушащихся стен, башня должна просто растаять в вечернем воздухе. Он был уверен, что Креншинибон подчинится.
Эта победа принесла Джарлаксу самое глубокое удовлетворение за всю его долгую жизнь, полную борьбы и противостояний.
Он представил себе, как будет выглядеть Даллабад без башни и сколько теперь понаедет разведчиков, чтобы убедиться в ее исчезновении, разузнать, почему ее поставили и действительно ли Адания все еще у власти.
— Хватит! — вдруг властно сказал дроу, — Башня останется, потому что я так хочу!
Дрожание немедленно прекратилось, и побежденный Креншинибон послушно внедрился в мысли Джарлакса.
Наемник усмехнулся шире прежнего. Да, он оставит башню, а поутру рядом с ней воздвигнет еще и вторую. В Даллабаде появятся башни-близнецы. Близнецы Джарлакса.
Пока две.
Ведь теперь эти строения, равно как их создатель, главарю банды не страшны. Он победил, и отныне будет указывать кристаллу, как привести его на вершину власти.
Джарлакс был уверен, что Креншинибон больше никогда не посмеет угрожать ему.
Артемис Энтрери расхаживал по крошечной комнатенке, снятой в никому не ведомой гостиничке вдали от дворца Басадони и дворцов других гильдий. На маленьком столике рядом с кроватью лежала черная перчатка с красными швами, а рядом с ней в неверном свете свечи вспыхивало алым лезвие Когтя Шарона.
