Наверное, Николай читал хвалебную оду Джамбулы, народного поэта Казахстана, посвященную «железному наркому» и своему тезке. Она так и называлась «Нарком Ежов».

Вот ее начало:

Услышал, но не своей, а чужой кровью. Она разлакомила вампира. Он уже кровью одного дня и одного человека не мог насытиться.

Он постепенно становился упырем.

Массовые репрессии периода «ежовщины» осуществлялись руководством страны на основании «спущенных на места» лубянским наркомом цифр «плановых заданий» по выявлению и наказанию так называемых врагов народа.

По оперативному приказу от 30 июля 1937 года № 00447 цифры на утверждение представлялись местными органами согласно имевшейся у них информации об опасности тех или иных лиц. В том числе особо выделялись уголовники. Приказ № 00447 был следствием резолюции Сталина от 2 июля 1937 года «Об антисоветских элементах».

В ходе «ежовщины» к арестованным нередко применялись пытки. Не подлежавшие обжалованию приговоры к расстрелу часто выносились без судебного разбирательства и немедленно приводились в исполнение.

Основными предпосылками «ежовщины» как родоначальницы «Большого террора» было:

– поголовное огосударствление большевиками всех сторон общественной жизни,

– «Ленинский призыв» 1924 года, открывший шлюзы прохождению в партию расчетливых карьеристов,

– убийство 1 декабря 1934 года Леонидом Николаевым выстрелом в затылок Сергея Мироновича Кирова (Кострикова). Большинство современных исследователей считают, что убийца руководствовался личными мотивами – обидой или ревностью. Версия о ревности опирается на свидетельские показания о любовной связи Кирова с Матильдой Драуле, женой Леонида Николаева.

Уже через несколько часов после убийства С.М.Кирова официально было заявлено, что Киров стал жертвой заговорщиков – врагов СССР, а Президиум ЦИК СССР в тот же день принял постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик».

В нем в частности говорилось:

Последовавшие затем массовые репрессии против партийных, хозяйственных и военных руководителей СССР получили название – «ежовщина».

Однако многие считают, что парадигмой «Большой чистки» 1937–1938 годов явилась разработанная Сталиным доктрина «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма».

Вот фон, на котором воспитывался начинающий чекист, а в будущем крупный военный контрразведчик.

Каждая смена руководителей на Лубянке ввергала чекистские низы пересматривать отношение к недавней прошлой своей деятельности и своих руководителей, нередко ошельмованных веяньем той самой ежовщины, а потом со временем и хрущевщины.

Как положительно зарекомендовавшего себя сотрудника Николая Григорьевича Кравченко кадровые органы в октябре 1936 года направляют слушателем спецкурсов НКВД УССР, открывшихся в Харькове. Здесь молодой оперативник постигает азы научно-профессионального подхода при осуществлении контрразведывательной деятельности на разных направлениях чекистской практики.

В мае 1938 года он успешно завершает учебу и назначается начальником отделения 4-го отдела Управления государственной безопасности УНКВД по Харьковской области, а в июне того же года окунается до конца своей службы в органы военной контрразведки. Его назначают сначала оперуполномоченным, а потом помощником начальника 9-го отделения, начальником отделения Особого отдела Харьковского военного округа. Эти все три должности он проходит практически за один год – с июня 1938-го по июль 1939 года.

В конце июля тридцать девятого он был вызван кадровиками Особого отдела Харьковского военного округа, где ему предложили должность начальника Особого отдела НКВД Одесского гарнизона. На этой должности он проработал лето и осень. А в ноябре его назначают начальником 1-го отделения, а вскоре избирают секретарем партбюро Особого отдела НКВД Одесского военного округа, где он проработал до начала войны. Одесса ему очень нравилась умеренно континентальным климатом, с мягкой зимой и теплым, иногда знойным летом, чем-то напоминающим малую родину. Поражали его культурные объекты и пляжи. Любил он отдохнуть с коллегами на песчаной «Лузановке» или пройтись Приморским бульваром. Но такие минуты редко дарила судьба чекисту.

Все дни были заполнены неспокойной службой. Он ею жил, как и многие его коллеги в Особом отделе округа. Округ находился в южно-европейском подбрюшье страны и граничил с Румынией, воинственно настроенной к Советскому Союзу и ставшей вскоре сателлитом фашистской Германии. Неизбежность войны здесь ощущалась объемнее, зримее, ярче.

Новый 1941 год сотрудники отдела встречали гуртом. Коллективизм давал знать о себе. С крутящихся пластинок патефона слетали песенные и танцевальные мелодии. Отдыхающие кружились в вальсах. Аккордеонисту тоже не давали долго перекуривать – загружали по полной. В часы такого празднества, когда живут одними пожеланиями, не хотелось думать о войне, но она не отпускала надолго.

У Николая, высокого и статного брюнета-холостяка не было отбоя от женщин…

В апреле сорок первого года до оперативного состава довели информацию о том, что в Красной армии начались реформы. На чекистских занятиях выступали представители штаба округа, которые проинформировали, что в стрелковых войсках вводится штат военного времени. Стрелковая дивизия включала теперь три стрелковых и два артиллерийских полка, противотанковый и зенитный дивизионы, саперный батальон и батальон связи, тыловые части и учреждения.

По штатам военного времени дивизии надлежало иметь около четырнадцати с половиной тысяч человек, 78 полевых орудий, 54 противотанковые 45-мм пушки, 12 зенитных орудий, 66 минометов калибра 82-120 мм, 16 легких танков, 13 бронемашин, более трех тысяч лошадей.

Доводилась аналогичная информация по бронетанковым войскам, артиллерии, войскам связи, инженерным войскам, ВВС, войскам ПВО, ВМФ.

Информация о приготовлениях Гитлера к нападению на СССР заставляла торопиться, но для реализации задуманного плана реформирования армии не хватило времени.

22 июня 1941 года объявили о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Речь В.М.Молотова Николай Кравченко прослушал по радио. В тот же день на территории Одесского военного округа была объявлена мобилизация. Сначала призывали только мужчин 1905–1918 годов рождения. Но очереди добровольцев всех возрастов, готовых отправиться на фронт, возле военкоматов росли с каждым днем. Через три дня в Одессе было объявлено военное положение. Первая серьезная бомбардировка города произошла ровно через месяц после начала войны – во вторник, 22 июля.

В июле сорок первого Николая Григорьевича Кравченко отзывают в Москву кадровики 3-го Управления НКО СССР. Начальником Управления был комиссар 3 ранга Анатолий Николаевич Михеев, которого вскоре заменил Виктор Семенович Абакумов. А Николая Кравченко тут же назначили на должность заместителя начальника Особого отдела 34-й армии Северо-Западного фронта. Армейское управление было срочно сформировано на территории Московского военного округа 16 июля 1941 года под руководством комбрига Н.Е.Пронина.

С 18 июля армия входила в состав фронта Можайской линии обороны, занимала позиции западнее Малоярославца и постепенно получала войска.