И вспыхнул такой яркий свет, что я видела его даже с закрытыми глазами. Как ядерный взрыв — сокрушительный, очищающий, исправляющий все ошибки.

А потом с силой сметающего все на своем пути урагана вернулся привычный мир. О стену с грохотом разбился на тысячи щепок рояль. Дом тряхнуло. Полтергейст завыл.

Джаред положил руку мне на спину и вплотную прижал к себе. Поцелуй стал глубже. Горячий язык коснулся моих губ, и я приоткрыла рот, с готовностью его встретив. Когда язык скользнул глубже, по мне промчалась волна острейшего трепета, который собрался горячим жидким клубком внизу живота.

Вопли полтергейста эхом отдавались от стен и вторили моему пульсу. Вместе с кровью во мне билась энергия, пока стихающие крики не растворились в воздухе. Плотным одеялом вокруг нас легла тишина, и я поняла: Джаред светом изгнал злючую сущность. Ее больше не было.

Он обнял меня еще крепче и, шагнув вперед, припечатал к стене. Казалось, крепкое, сильно тело создано из текучей стали. Тяжело дыша, он исследовал мой рот языком, пока я вовсю наслаждалась его сладким, как изысканный десерт, вкусом.

Упершись ладонью в стену, Джаред прервал поцелуй и прижался к стене лбом, но меня не отпустил. Его мышцы были напряжены, словно он испытывал боль.

— Прости, — охрипшим голосом проговорил он.

Прости? За что? Только сейчас до меня дошло, что я тоже тяжело дышу, а ноги так ослабели, что уверена: не прижимай меня Джаред к стене, я давно сползла бы на пол.

— Ты поразительная, — еле слышно прошептал он.

Это я-то поразительная? Он давно себя в зеркало видел?

— Я ослеп! — С вытянутыми вперед руками по комнате топтался Глюк. — Что, мать его за ногу, это было?!

— Свет Джареда, — с гордостью ответила я и всмотрелась в невозможно красивое лицо.

Глаза были закрыты, зубы — крепко стиснуты. Кончиками пальцев я коснулась идеальных губ, и Джаред повернул голову, чтобы поцеловать каждый палец. Потом поднес ко рту ладонь и прямо посередине запечатлел легкий поцелуй. После ладони поцелуй получило запястье, и все это время Джаред смотрел на меня из-под густых ресниц, а от каждого прикосновения по руке мчались толпы мурашек.

— Ну и яркость, блин, — проворчал Глюк. — Кажется, этот свет выжег мне сетчатки.

Еще несколько долгих секунд Джаред не сводил с меня пристального взгляда, отчего я едва дышала, а потом покосился на Глюка:

— Кажется, на тебе наряд из почившей бабушки Сатернов.

Глюк остановился и попытался отряхнуться. Видимо, когда рояль шарахнулся о стену, урна упала с полки и разбилась. С ног до головы Глюк был покрыт пеплом. Точнее прахом.

— Уберите ее с меня! — заорал он и завертелся, отряхивая плечи. — Уберите ее! Уберите!!!

Кэмерон рассмеялся и, легко перепрыгнув через спинку дивана, уселся на подлокотник.

— Чувак, ты визжишь, как девчонка.

— Она повсюду! — жалобно заныл Глюк. — Мне ее из волос в жизни не вымыть!

Я не сдержалась и расхохоталась. Его глаза все еще были зажмурены, но теперь он усиленно мотал головой. Из-за возникшего облака пепла Глюк напоминал персонажа из комиксов.

— Вот блин! — Все еще с ковриком на голове Бруклин метнулась к окну. — Они здесь! Сатерны вернулись! — Она оглянулась и осмотрела поле битвы. — Ну и как мы это объясним?

— Объясняться мне еще не хватало. Я делаю отсюда ноги, — заявил Кэмерон, спрыгнул с дивана и направился к двери, ведущей в патио. Там он обернулся: — Ты идешь?

Без тени сомнения Бруклин сбросила коврик и помчалась за ним.

Я пригнулась и, обойдя журнальный столик, выглянула в окно. По подъездной дорожке приближались две фары. Слава богу, мы остановились подальше и до дома дошли пешком.

Я глянула на Джареда, который тоже уже был у окна.

— Поздно уходить через задний двор, — сказал он. — Они нас увидят, когда заедут в гараж.

— Бога ради, Глюк, пригнись!

Друг все еще стряхивал с себя бедную бабушку Сатернов.

— Я ничего не вижу…

— Пригнись — значит, присядь. Вниз. Доверься гравитации.

— Между прочим, — начал Джаред, — с твоим зрением все в порядке. Попробуй открыть глаза.

Я отвернулась к окну, но услышала голос Глюка:

— И то правда. Спасибо.

Боялась я до потери пульса, но все равно умудрилась рассмеяться. Порой Глюк бывает редким чудиком. Наверное, за это я его и люблю.

— Что нам делать? — спросила я.

— Валить отсюда к чертовой бабушке — вот что, — отозвался застывший за нашими спинами Глюк.

— Вообще-то, — возразил Джаред, — нам нужно подождать. А когда гаражная дверь закроется, сбежим через главный вход и спустимся по горе.

— Это я и имел в виду, — тут же согласился Глюк.

Я посмотрела на Джареда. Темные глаза сияли, как обычно. Губы сложились в полуулыбку.

— На счет три, — сказал он.

Я спустилась на землю и стала ждать отсчета.

— Один, — начал Джаред, следя за тем, как опускается гаражная дверь. — Два. — Он взял меня за руку и наклонился к уху, а потом тихо добавил самым чувственным на свете голосом: — Три.

Мы рванули к парадной двери как раз в тот момент, когда внутренняя дверь в гараж начала открываться.

— Эй! — громко шепнул Глюк. — Ты сказал «три»?

— Быстрее! — приглушенно крикнула я.

Выскочив из дома, мы со всех ног помчались по постриженному газону в лес. Точнее со всех моих ног. Имелось у меня подозрение, что Джаред и Глюк вполне могли бежать намного быстрее, потому что вид у них был такой, будто они вышли на неспешную вечернюю пробежку.

Вот только в лесу Глюк то ли отстал, то ли побежал в другую сторону.

— Пригнись, Глюк! — негромко велел Джаред. — Доверься гравитации.

Я чуть не рассмеялась. Во мне бурлила опьяняющая смесь адреналина и ощущения свободы — нам удалось унести ноги после проникновения со взломом и парочки серьезных актов вандализма. Мы бежали так быстро, что только чудом я еще ни разу не вспахала физиономией землю. Может быть, все благодаря Джареду, который крепко держал меня за руку. Когда я не видела земли, он указывал дорогу. Когда спотыкалась — придерживал под локоть. В общем, несколько раз буквально не дал мне упасть.

Вдруг он резко остановился и четким, выверенным движением затащил меня за дерево, будто что-то его насторожило. Оглянувшись, он присел и потянул меня вниз. Что-то точно было не так.

— В чем дело? — прошептала я.

Джаред прижал указательный палец к губам, отвел меня чуть дальше в лес и только потом сказал:

— Слушай.

— Кажется, на этот раз я все записал, — послышался мужской голос.

В панике я чуть не вскрикнула. Джаред подтащил меня поближе к себе, и вдвоем мы стали наблюдать из-за густого куста за Джоном Деллом — репортером канала «Турист», которому, видимо, поручают какие-то расследования.

С сотовым в руке он стоял, прислонившись к стволу высокой сосны.

— Говорю тебе, ты не поверишь! — Делл мрачно покосился на оператора, который недоуменно пялился на дом, позабыв о висевшей на плече камере.

На маленькой полянке стоял служебный фургон.

— Это она, — продолжал Джон Делл. — Пророк и один из тех двух парней. — На пару секунд он замолчал. — Да-да, брюнет. Тебе надо это увидеть. У него метки посланника, но он им быть не может. Выглядит, как простой смертный.

По спине пополз страх. Как будто толпа пауков из-под кожи вырвалась наружу.

Еще немного помолчав, Делл опять заговорил:

— Уверяю: он будет сотрудничать! У меня на руках такой компромат, что от суда ему не отвертеться. Если ему хоть сколько-нибудь дорога девчонка, будет сотрудничать как миленький.

Я зажала рукой рот. Он все записал! Наверное, они видели нас через огромные окна гостиной. Все, нам крышка. Что будет с Джаредом? Ему придется пуститься в бега. Если запись попадет не в те руки…

Жуткий репортеришка вырубил звонок и уставился на оператора:

— А я тебе говорил! Теперь моя карьера пойдет в гору. Не зря я продал душу тому мужику.

И вдруг, словно Делл услышал бешеное биение моего сердца, его голова повернулась к нам.