Знали бы вы хоть толику правды! Вслух я, конечно же, ничего не сказала, зато продолжала строить из себя само воплощение невинности.

Спустя несколько секунд и один дли-и-инный вздох шериф посмотрел на директора:

— Все без толку. Давайте вернемся в кабинет.

Когда мы вошли в кабинет мистера Дэвиса, я застыла прямо на пороге. Там были бабушка и дедушка. В кабинете директора. Не просто были, а сидели. В кабинете. Мистера Дэвиса. Пульс зашкалил.

Дедушка встал.

— А вы тут как оказались? — пробормотала я еле слышным из-за шока голосом.

— Билл, — начал директор Дэвис, — если вы согласитесь присесть, я все объясню.

Дедушка глянул на него, потом на шерифа и, когда все сели, сказал:

— Буду признателен, Алан.

— Но сначала я задам парочку вопросов мистеру Ковачу.

Директор Дэвис помолчал, ожидая возражений.

Я украдкой покосилась на Джареда. Что будет, если директор поймет, кто такой Джаред? Что он станет делать? Да и что он может сделать? Кто, бога ради, ему поверит?

Не знаю почему, но оптимистичный подход к ситуации нисколько не помогал успокоиться. Глядя на мистера Дэвиса, я чувствовала себя так, будто сердце вот-вот выскочит из груди.

Внезапно дедушкина ладонь оказалась на моей. Я глянула на него, и он мне подмигнул. В ясных серых глазах заискрилась улыбка, и я сразу же успокоилась.

— В бланке регистрации, — начал мистер Дэвис, — в графе даты рождения ты написал «Не установлено». Объяснить не потрудишься?

Все спокойствие как ветром сдуло. Он знает! Директор… все знает! Это было очевидно по выражению лица, по тому, как приподнялись его брови, по уверенной линии сжатых губ.

— Честно говоря, — безразлично пожал плечами Джаред, — не думал, что задержусь здесь так долго, чтобы пришлось что-то объяснять.

— И почему же это?

Я деликатно откашлялась:

— Эм-м, мистер Дэвис, разве я уже не прояснила этот момент?

— Прояснила, — отозвался он, не сводя глаз с Джареда.

Обойдя вокруг стола, шериф прислонился к столешнице и в упор посмотрел на дедушку. А потом, повергнув в панику все мои кишки, стал пересказывать все, что я ему наговорила. Слово в слово. Буква в букву. Меня передернуло. Я съежилась и попыталась уползти в саму себя. Прямо сейчас бабушка и дедушка слышали всю ложь, которую исторг мой нечестивый рот. Конец спектаклю. Я падала с каната, и падение обещало быть крайне болезненным.

Паника превратилась в полномасштабную истерику, но каким-то чудом я все еще сидела молча рядом с дедушкой, словно превратилась в статую. Интересно, мне добавят срок за то, что я соврала прямо в глаза шерифу?

— Она сказала, что он поживет у вас. — Шериф вопросительно уставился на дедушку. — Это правда, Билл?

Не колеблясь ни секунды, вот прямо ни на мгновение не замешкавшись, дедушка ответил:

— Конечно, правда! Или, по-твоему, моя внучка станет тебе лгать, Девейн?

— Не думаю, — едва не запнулся в замешательстве шериф.

— Он поживет в квартирке за магазином, как только мы приведем там все в порядок. Нам обоим будет спокойнее, если он будет рядом. Правда, дорогая? — С этими словами дедушка повернулся к бабушке.

Та выдала ему в ответ сердитый взгляд:

— Я все еще считаю, что ему будет лучше в пустующей комнате наверху. В старой квартире сквозняки по всем углам.

— Ну же, милая! Мы уже все обсудили. Молодому человеку необходимо уединение.

— Знаю-знаю. Просто переживаю.

Я сидела, пришибленная по самую макушку. Если бы директор или шериф потрудились обратить на меня внимание, то сразу бы поняли, сколько лапши им только что навешали на уши. Не я ли говорила, что надо податься в актрисы? Если кто и должен покорить Голливуд, то точно бабушка с дедушкой.

Вернув на место собственную челюсть, я повернулась к Джареду и беззвучно спросила:

— Твоих рук дело?

С явно написанным на лице любопытством он покачал головой.

Мне хотелось расцеловать бабушку и дедушку, осыпать их любовью и благодарностью за то, что они у меня такие суперпуперклассные! Но это бы привлекло ненужное внимание со стороны находящихся поблизости властей. Мне и так предстояло объяснить уйму всего, когда мы вернемся домой. Здесь и сейчас я запретила себе об этом думать. Буду решать проблемы по мере их поступления.

А пока я упивалась мыслью, что у меня самые клевые на свете бабушка и дедушка.

И дышала, пока был шанс.

— И как только тебе удалось выйти сухой из воды?

Я глянула на Бруклин. Мы обедали за привычным столиком, а по моему затылку вовсю ползал страх.

— Круто, ага, — отозвалась я, гадая, буду ли думать так же, когда приду домой.

— Твои бабушка и дедушка… ну просто…

— И не говори.

Мне не на шутку повезло, пусть даже и придется многое объяснять.

Однако, несмотря ни на что, день шел весьма неплохо. Мы сбежали от репортера, умудрились не попасть в наручники, плюс я выяснила, что у меня целых два (вы только представьте, два!) общих урока с неким мистером Джаредом Ковачем. Глядя, как он поглощает обед, я не могла сдержать улыбки. Точно так же он разделался и с завтраком, бедняга. Наверное, просто умирает от голода, раз уж никогда в жизни не ел.

— У нашего ангела-хранителя, — заметила Бруклин, — просыпается мощный энтузиазм, когда дело доходит до еды.

Между укусами Джаред дал себе время ответить:

— Понятия не имел, что еда может быть настолько вкусной.

Охваченные сомнениями и неясным отрицанием, мы все на несколько долгих минут уставились на свои подносы.

Первым очнулся Глюк:

— Значит, у тебя только три закона? А они похожи на заповеди? У нас вот их штук десять.

— Ты все еще можешь становиться прозрачным? — присоединилась к допросу Бруклин. — Как тогда, когда Кэмерон несколько раз выстрелил тебе в грудь? Кстати, это было очень грубо.

— Я бы тоже хотел увидеть фокус с прозрачностью, — добавил Глюк и уставился на Джареда таким взглядом, будто ждал, что тот и впрямь станет прозрачным посреди столовой.

Я прикинулась удивленной:

— Ну надо же! Для того, кто еще вчера не верил ни единому моему слову, ты прямо-таки до неузнаваемости изменился.

— Да ладно! Я тебе верил. Ну, почти. Так как? Можешь? — снова спросил Глюк у Джареда.

— Не знаю. Похоже, теперь я отчасти человек.

Кэмерон громко фыркнул.

Я-то надеялась, что противостояние между ним и Джаредом хоть немого ослабло, однако напряжение никуда не делось. Они по-прежнему бросали друг на друга угрожающие взгляды вкупе с мрачными минами.

Джаред невесело усмехнулся:

— То есть ты не согласен, что я частично стал человеком?

Наклонившись вперед, Кэмерон ответил таким тоном, будто умолял Джареда нанести первый удар:

— А ты хочешь присоединиться к компашке? Стать одним из нас?

В ответ Джаред пожал плечами.

— Так вот тебе срочные новости, жнец. Ты не человек и никогда им не будешь. Но ты уж точно та еще сволочь, а это уже что-то.

— Прекрати, Кэмерон. — Я сурово глянула на обоих.

Почему они никак не завязывают со своей смехотворной враждой? Разве мы уже это не проехали?

— Откуда нам знать, что ты не передумаешь? — спросил Ласк. — Тебе всего-то и надо — убить ее прямо сейчас, и ты вернешься к своей работенке еще до вечера.

На несколько долгих секунд Джаред превратился в статую, а потом неторопливо ответил:

— У нас так не делается.

— Неужели?

— Кроме того, Лорелея тут абсолютно ни при чем.

Тут решила вмешаться Бруклин:

— Вы когда-нибудь перестанете или нет?

— А если вы подеретесь, — взволнованно поинтересовался Глюк, — ты опять остановишь время?

Я закатила глаза.

— Блин, Глюк, мог бы хоть немного помочь, чтобы положить этому конец.

Он чуть не рассмеялся:

— Чтобы мне зад надрали? Ну уж нетушки.

Раздраженно стиснув зубы, я с трудом выдавила:

— Знаете что, мальчики? Если придется, я вам опять по коленкам двину.