- Из земли мы пришли, господин, и в землю уйдем.

- Мы не уйдем никуда, пока Хэстен не атакует, - возразил я.

- Он боится нас?

Я покачал головой.

- Это ловушка, - ответил я, я побывал уже в стольких ловушках с того момента, как меня попытались убить в день Святого Алнота, и когда меня призвали заключить договор с Эориком, и когда я сжег корабли Сигурда, а также устроил трюк с ангелами. Но теперь, как я подозревал, датчане подготовили самую большую ловушку, и она сработала, потому что во второй половине дня на противоположном берегу реки случилась какая-то паника и патрулировавшие берег датчане пришпорили своих лошадей, направив их на запад.

Что-то напугало их, и спустя несколько мгновений появился намного больший отряд всадников, несущий два флага: один с крестом, а другой - с драконом.

Это были западные саксы. Хэстен привел людей к Шроббесбурху, а я был убежден, что все мы были нужны где-то далеко, где разворачивалась настоящая атака датчан.

Вновь прибывших вел Стеапа. Он спешился и спустился к реке, к небольшой отмели из грязи, где сложил руки у рта и крикнул:

- Где мы можем переправиться?

- К западу, - прокричал я в ответ, - сколько вас?

- Двести двадцать.

- Мы заметили тут семь сотен датчан, но не думаю, что это их основные силы.

- Еще больше наших идет сюда, - прокричал Стеапа, игнорируя мое последнее сообщение, и стал взбираться обратно на берег.

Он направился на запад, исчезнув за деревьями, в поисках брода или моста. Я вернулся на перешеек и увидел, что датчане еще сидят в строю. Должно быть, им было скучно, но они даже не потрудились нас спровоцировать, даже когда наступил вечер, а затем и ночь.

Хэстен знал: я не стану покорно сдаваться, но ничего не предпринял, чтобы подкрепить свои ??утренние угрозы. Мы наблюдали, как снова взметнулись датские костры, и смотрели на запад, ожидая появления Стеапы, наблюдали и ждали. Наступила ночь.

А на рассвете датчан уже не было.

Этельфлед приехала через час после восхода солнца, приведя почти сто пятьдесят воинов. Как и Стеапе, ей пришлось ехать на запад, чтобы найти брод, и к полудню мы собрались все вместе.

- Думал, ты направляешься на юг, - поприветствовал я ее.

- Кому-то же нужно драться с датчанами.

- Если только они не уйдут, - сказал я. Земля к северу от перешейка была еще усеяна тлеющими кострами, но датчан не было, лишь следы копыт, ведущие на восток. Теперь у нас была армия, но не с кем было драться.

- Хэстен и не собирался со мной драться, он просто хотел заманить сюда людей.

Стеапа взглянул на меня озадаченно, но Этельфлед поняла, что я пытался сказать.

- Так где же они?

- Мы на западе, - заявил я, - так что они должны быть на востоке.

- И Хэстен уехал, чтобы присоединиться к ним?

- Думаю, что да, - сказал я. Мы ничего не знаем наверняка, конечно же, кроме того, что люди Хэстена атаковали юг из Честера, а потом загадочным образом поскакали на восток. Эдвард, как и Этельфлед, отозвался на самые первые мои предупреждения и послал людей на север, узнать, началось ли вторжение.

Стеапа должен был подтвердить или опровергнуть мое первое послание, а затем отправиться обратно в Винтанкестер. Этельфлед проигнорировала мой приказ укрыться в Сирренкастре и вместо этого повела собственных воинов на север.

Другое войско мерсийцев, по ее словам, было вызвано в Глевекестр.

- Какой сюрприз, - произнес я с сарказмом. Этельред, в точности как во время прошлого вторжения Хэстена в Мерсию, будет защищать свои собственные земли и позволит остальной части страны самой отражать нападение.

- Мне нужно вернуться к королю, - сказал Стеапа.

- Какие тебе даны приказы? - спросил я его. - Узнать, где произошло вторжение датчан?

- Да, господин.

- Ты это узнал?

Он покачал головой.

- Нет.

- В таком случае, ты со своими воинами пойдешь со мной, - заявил я, а ты, - я сделал знак Этельфлед, - отправишься в Сирренкастр и присоединишься там к брату.

- А ты, - сказала она, указывая на меня, - мной не командуешь, так что я делаю то, что хочу, - она посмотрела на меня с вызовом, но я промолчал. - Почему бы нам не разбить Хэстена?

- Потому что у нас недостаточно людей, - ответил я спокойно, - и потому что мы не знаем, где остальные датчане. Ты хочешь начать битву с Хэстеном, а потом обнаружить у себя в тылу три тысячи хмельных датчан?

- Так что нам делать? - спросила она.

- Что я сказал, - ответил я, и мы отправились на восток по следам копыт лошадей Хэстена, и заметили, что больше не было сожжено ни одной фермы и не разграблено ни одной деревни. Это означало, что Хэстен ехал быстро, не используя возможность обогатиться, поскольку, как я предположил, он выполнял приказ присоединиться к армии датчан, где бы она ни была.

Мы тоже спешили, но на второй день приблизились к Ликкелфилду, а у меня были там кой-какие дела. Мы въехали в этот маленький город без стен, но с возвышающейся большой церковью, двумя мельницами, монастырем и впечатляющим домом, оказавшимся жилищем епископа.

Многие сбежали на юг, ища защиту за стенами бурга, и наше появление вызвало панику. Мы увидели, как люди бегут к ближайшему лесу, предположив, что мы датчане.

Мы напоили лошадей в двух ручьях, что струились через город, и я послал Осферта и Финана купить еды, в то время как мы с Этельфлед взяли тридцать человек и отправились ко второму по величине дому города, величественному новому зданию, стоявшему на севере Ликкелфилда. Вдова, жившая в нем, не сбежала при нашем появлении. Она ждала в своем доме в сопровождении дюжины слуг.

Ее звали Эдит. Она была юной, хорошенькой и с твердым характером, хотя и выглядела мягкой. У нее было круглое лицо, упругие кудрявые рыжие волосы и полная фигура. Она была одета в золотистое льняное платье, а шею обхватывала золотая цепь.

- Ты жена Оффы, - сказал я, и она молча кивнула. - Где его собаки?

- Я их утопила, - ответила она.

- Сколько ярл Сигурд заплатил твоему мужу за то, чтобы он солгал нам? - спросил я.

- Не знаю, о чем ты говоришь.

Я повернулся к Ситрику.

- Обыщи дом, - велел я ему, - забери все продукты, которые тебе нужны.

- Вы не можете..., - начала Эдит.

- Я могу делать всё, что захочу! - рявкнул я. - Твой муж продал Уэссекс и Мерсию датчанам.

Она была упряма и ни в чем не признавалась, несмотря на кричащее богатство нового дома. Она орала на нас, впилась в меня, когда я снимал золото с ее шеи, и изрыгала проклятья, когда мы ушли.

Я не сразу покинул город, а отправился на кладбище около собора, где мои люди выкопали тело Оффы из могилы.

Он заплатил священникам серебром, чтобы его похоронили рядом с останками Святого Чада, полагая, что эта близость ускорит его вознесение на небеса, когда Христос вернется на землю, но я приложил все усилия, чтобы отправить его мерзкую душонку прямо в христианский ад.

Мы отнесли его гниющее тело, которое все еще было завернуло в некрашеную простыню, на окраину города и там выбросили в ручей.

Затем мы поскакали на восток, чтобы узнать, привело ли его предательство Уэссекс к погибели.

Деревни больше не существовало. Дома представляли собой лишь тлеющие груды обугленной древесины и пепла, трупы четырех зарубленных собак лежали в грязи улицы, и вонь горелой плоти смешивалась с темным дымом.

Тело женщины, обнаженное и распухшее, плавало в пруду. Вороны уселись на ее плечах, набросившись на раздувшуюся плоть. Кровь высохла и почернела в углублениях на плоском камне для стирки около воды.

Большой вяз возвышался над деревней, но его южная сторона занялась от искр с церковной крыши и сгорела, так что дерево выглядело как пораженное молнией, половина с зелеными листьями, а другая - черная, засохшая и ломкая.