— О! В этом нет необходимости! — иронизирует высший чин.

Я сыт по горло! Мы заканчиваем шейк-хендом, и я откланиваюсь, как продавец подержанных машин, которому подсунули каракатицу под видом последней модели Кадиллака.

Я звоню, чтобы сообщить о своем провале Старику. Пока он еще не успел проявить свои чувства, я предупреждаю, что с меня хватит и я готов на десять лет вернуться в группу отборных грудничков. Именно он поддерживает меня, вместо того чтобы накрахмалить хохотальник.

— Сан-Антонио, когда человек обладает вашими достоинствами, таким блестящим прошлым и еще более блестящим будущим, он не имеет права признавать себя побежденным.

Я кладу трубку, в ушах как будто застряли звуки Марсельезы.

На следующее утро, когда я появляюсь в конторе, то застаю Пино, оживленно беседующего с худым и длинным типом, который, должно быть, хранит свои ночные рубашки в чехлах от зонтиков.

Мой доблестный коллега представляет.

— Мсье Скальпель, помощник доктора Гнилюша из Института!

Черт! Академик шлет мне курьеров, хотя до моего юбилея еще далеко.

Но худой рассеивает это недоразумение, добавляя:

— ..из судебно-медицинского института. Я протягиваю ему руку, и, к моему великому изумлению, он сжимает ее, не вскрывая.

— По какому поводу? — спрашиваю я. Он черпает из кармана толстый конверт.

— Доктор Гнилюш произвел вскрытие мужчины, которого вы прислали вчера…

— Кайюка! — говорит Пино.

— Но, — говорю я удивленно, — я не просил делать вскрытие!

— Ах! — бормочет Скальпель. — Доктор подумал… Как бы то ни было, он обнаружил, что смерть произошла от всасывания цианистого соединения…

— Спасибо за открытие, — скриплю я, полный горечи.

— Он также обнаружил в желудке покойника вот это! И небрежно похлопывает по конверту.

— Что это такое?

— Листок бумаги…

— Листок бумаги, в желудке?..

— Он проглотил его примерно за час до смерти. Желудочный сок уже начал…

Я уже не слушаю. Нервно вспарываю конверт. В целлофановом пакетике я нахожу маленький прямоугольник зеленоватой бумаги, который судмедэксперт постарался развернуть. Печатные буквы различаются еще так же, как и другие, написанные от руки, но сам текст неразборчив.

Я протягиваю документ Пино.

— Отнеси это в лабораторию, пусть они срочно расшифруют.

— Я вам больше не нужен? — спрашивает Скальпель.

— Нет. Поблагодарите доктора от моего имени, его почин, возможно, позволит нам покончить с очень запутанным делом.

После того как нитевидный ушел, я делаю несколько гимнастических упражнений. Честное слово, я чувствую себя помолодевшим лет на десять!