– Может, еще и не понадобится, – отмахнулась Катька. – Может, мы Харли прямо в ресторане найдем! Вызывай такси, Сева, надо ехать, срочно!

– Такси-и? – не терпевший лишних расходов Сева скривился.

Кисонька коротко пихнула его в спину:

– Если ты на Харли денег пожалеешь, Катька тебе никогда не простит.

– На Харли мне денег не жалко, мне жалко на такси, – насупился Сева, но уже без разговоров вытащил мобилку. – Знать бы только – куда его вызывать, – пробормотал он, безуспешно пытаясь обнаружить на окрестных домах хоть какую табличку с названием улицы. Наконец он задрал голову и заорал во всю мочь: – Бабушка! Которая тишину любит! Э-ге-гей! Скажите, пожалуйста, как ваша улица называется?

– В первый раз вижу, чтоб бомжи на такси приезжали, – разглядывая сгрудившуюся перед ним чумазую компанию, меланхолично удивился швейцар.

– Где вы видели бомжей в курточке от RoccoBarocco? – искренне возмутилась Кисонька, как всегда чувствительная к тому, как она выглядит.

– Ну откуда ж мне знать? Может, вы на помойке под бутиком побираетесь? – швейцар был по-прежнему невозмутим и меланхоличен. – А внутрь не пущу, как хотите. Если даже меня наш менеджер, Петр Артурович, после такого помилует, то уборщица тетя Паша шваброй прибьет, – он окинул выразительным взглядом разводы грязи на их физиономиях.

– Так, а сюда менеджера вызвать можете? – нахмурившись, деловито поинтересовалась Катька.

– Ни-ни, – покачал головой швейцар. – Запарка у него. Новогодние корпоративы. Разрешено пускать только потенциальных заказчиков. Вы ж корпоратив заказывать не будете?

– Не будем, – легко согласился Сева.

– Будем! – одновременно с ним выпалила Катька.

– Идите-ка вы отсюда, дети, – теряя терпение, окрысился на них швейцар. – Вам развлечение, а мне за то, что перед входом в приличный ресторан такая компания ошивается, – по шапке дадут! – и он снял плоскую, как блин, фуражку с лаковым козырьком и золотым позументом[2] словно проверяя, та ли это самая шапка, по которой ему дадут. – И помойтесь! А то в детскую комнату загребут, будете им доказывать, от кого у вас курточки, а от кого – варежки.

Близнецы ухватили пытавшуюся что-то возражать Катьку за рукава и потащили в сторону, подальше от входа в ресторан.

– Я предлагаю съездить помыться, переодеться и тогда... – сворачивая за угол здания, начала Кисонька, брезгливо пытаясь оттереть испачканную в птичьем фургоне куртку. Но Катька ей даже закончить не дала:

– Ерунду предлагаешь, – решительно тряхнула челкой малая. – Утром в этот ресторан привезли гусей, сейчас день, а вечером у них корпоратив. Значит, сейчас они готовят! Мне нужно на их кухню! Срочно!

Она задрала голову, разглядывая возвышающееся над ними здание ресторана. Сооружая ресторан «Охотничий», его создатели, видно, думали одновременно о тереме Василисы Прекрасной из мультиков и императорском охотничьем домике под Петербургом. Веселенькие резные-расписные ставенки сочетались с чем-то вроде колонн из толстых, покрытых корой древесных стволов. Конек скатной крыши венчала резная голова оленя – и кованый флюгер в виде двух охотников с ружьями. В честь Нового года фасад был декорирован Санта-Клаусами. Маленькие кукольные Санта-Клаусы с мешочками подарков карабкались по ставням, сидели на флюгере и лезли по стенам. Один – верхом на растопырившем крылья чучеле утки – парил под карнизом, еще один – на таком же маленьком кукольном олешке – скакал по подоконнику. И, видно для очередного напоминания, что ресторан именно охотничий, на резном деревянном балконе возвышался еще и здоровенный, в полный человеческий рост, Дед Мороз с ружьем. Причем казалось, что отечественный новогодний дедок-снайпер засел специально для отстрела импортных конкурентов. Ствол его ружья был направлен точно в летящего на утке Санту, а мешок у ног явно предназначался для складывания добычи – подбитых Клаусов.

– Мрак! – невольно пробормотала Мурка, разглядывая агрессивного Деда Мороза. Физиономию манекена практически полностью скрывали выбивающиеся из-под шапки седые лохмы и кудлатая борода, а чтоб и вовсе ничего нельзя было рассмотреть, ему еще и напялили охотничьи очки. – Новогодний стрелок!

– А вы туда залезть сможете? – оценивающе поглядывая на балкон с засевшим на нем Дедом Морозом, спросила Катька у близнецов.

– Запросто! Ни в коем случае! – в один голос ответили сестры и тут же уставились друг на друга.

– Я к тому, что ставни и кора на стенах – есть куда ногу поставить, – пробормотала Мурка.

– А я к тому, что день и прохожие – нас в милицию заберут! – фыркнула в ответ Кисонька.

Катька завертела головой, оглядываясь. На тихой улочке народу было немного, но все равно – пусть и немногочисленные, прохожие то и дело пробегали мимо, сосредоточенно торопясь по собственным новогодним делам.

– Видишь, не получится, – с облегчением сказал Вадька. – Надо как Кисонька предлагала – привести себя в порядок и тогда уже нормально зайти через дверь.

– Сделаем вид, что мы Санта-Клаусов поправляем, – не слушая, перебила его Катька. – Лезь! – решительно скомандовала она Мурке.

– Как... Я... – Мурка растерянно поглядела сперва на сестру, потом на Вадьку, потом на Севу, словно рассчитывая, что они придумают, как ей отвертеться от штурма ресторана.

– Ну ты ж сказала, что запросто! – возмутилась Катька. – Нет, если ты не хочешь лезть, я сама полезу! – и девчонка решительно направилась к стене.

– Стой! Ты же не умеешь! – в испуге закричала Мурка.

– Мурка, не слушай эту ненормальную, никуда она не полезет, она не умеет! – выпалил Вадька.

Катька обернулась, окинула остальных сыщиков презрительным взглядом:

– Ради Евлампия Харлампиевича я сумею все!

Она спружинила ноги в коленях, разбежалась, легко и плавно наращивая скорость, – и взвилась в воздух! «Отлично» по физ-ре за такой прыжок! В полете Катька ухватилась за верхний край распахнутой резной ставни. Тяжесть собственного тела больно рванула руки, но ставню Катька не выпустила. Сейчас она как па-адтянется... Па-адтянется она сейчас... Отчаянно дрыгая ногами в воздухе, Катька болталась на весу. От толчков ставня поехала в сторону и угрожающе заскрипела.

– Снимите ее кто-нибудь оттуда, пока она весь ресторан по досточкам не разобрала! – завопил Севка.

– Ты не знаешь, кто именно должен ее снять? – осведомился Вадька.

В этот момент вопрос разрешился сам собой – руки у Катьки разжались, она полетела вниз и больно треснулась бы об асфальт, однако Сева с хриплым криком рванул наперерез. Он принял падающую Катьку на вытянутые руки, и оба повалились на обледенелый газончик у стены ресторана.

– А-у-юй! Такая маленькая и такая тяжеленная! – прокряхтел снизу Сева.

– А чего это ты под меня, как под поезд, кидаешься? – огрызнулась Катька, сползая с мальчишки.

– Действительно, чего это я? – удивляясь самому себе, растерянно пробормотал Сева.

– Отойдите, гусиные фанаты! – бросив недовольный взгляд сперва на одного, потом на другую, Мурка подошла к стене. Разбегаться она не стала. Просто поставила ногу на сцепленные в замок пальцы сестры. Кисонька пружинисто выпрямилась, поднимая Мурку над головой, и девчонка просто шагнула из рук сестры на верх ставни. Вцепилась пальцами в бугристую кору, нашарила ногой выступ от срубленного сучка, подтянулась...

Напряженно следившая за ней Катька вдруг тревожно оглянулась и гаркнула:

– Мурка!

Сосредоточенно нащупывающая следующую опору, рыжая дернулась, пошатнулась, судорожно заелозила пальцами по стене...

Сева толкнул Вадьку локтем и прошипел:

– Твоя очередь ловить!

А устроившая переполох Катька тем временем продолжала командовать:

– Передвинь Санта-Клауса влево! Ты же видишь, Дед Мороз прямо в него целится!

Ребята оглянулись. Прямо к ним решительным шагом направлялась женщина лет пятидесяти, в оранжевом пуховике, шапке стожком и с чрезвычайно воспитательным выражением лица.