— Раздолбай! — констатировала девушка без особых эмоций.

— Что поделать. У каждого свои недостатки… впрочем, как и достоинства.

— Побольше бы последних и поменьше первых, — проворчала Меерштайн, проходя в открытую мной дверь. — Упорства ему не хватает. Даже слабый дар можно и нужно развивать. Помню, Гуннар мне рассказывал…

Пока Сэм делилась со мной воспоминаниями из числа тех, которые не вызывали у неё неприятных ассоциаций, я успел и закрыть дверь, и приготовить нужное для наших тренировок. Да и про тонизирующую такую вариацию кофе не забыть. Нынешний кофе, подвергнутый неслабым таким генетическим усовершенствованиям, заметно отличался от привычного мне. Цвет напитка был такой же, а вот запах и вкус… Не лучше, не хуже, просто немного иные. Хотя я, как предпочитающий различные сорта чая, не такой уж великий специалист. В отличие от леди Меерштайн, которая таки да была, есть и наверняка останется записной кофеманкой. Дело вкуса, однако.

— Готов к новым охерительным свершениям?

— Были б они, эти самые свершения, — поневоле улыбнулся я, — растекаясь по креслу подобно амёбе и смотря на пышущую энтузиазмом дочь рода нехилых таких псионов. — До чего-либо серьёзного мне ещё топать и топать. И это со всеми моими, как ты и другие говорите, удачными стартовыми условиями. Сколько там должно пройти до действительно серьёзного применения пси-потенциала? Два года или несколько больше?

— Без того, что не запрещено у нас в Директорате — именно столько. А использовать химические стимуляторы… Они помогают сначала, но потом дают такой откат и очень нехорошие последствия, что я бы такое жрать не стала… если б имелся другой выход.

— Ну, насколько я помню, в той же Академии Пси есть целые курсы, посвящённые правильной подборке препаратов для развития псионики.

Невесёлый такой смех. Впрочем, вскоре сменившийся словами;

— Одни препараты слишком дороги. Между приёмом других требуется делать очень большие паузы, чтобы не получить те самые последствия. А изменения организма, способные сократить промежутки между приёмами и минимизировать вред… Б**дь! Они, ты не поверишь, тоже запрещены. А против законов не попрёшь.

Последние слова были явно сказаны как обязательная отмазка. Саманта с давних пор варилась в обстановке здоровой, а местами и не очень, паранойи, опасаясь прослушки везде, где её только могли установить. С её то прошлым удивляться подобной осторожности не следовало. Вот я и не удивлялся, вместо этого переведя разговор на нужную сейчас грань:

— Я тебя часто спрашиваю о своём прогрессе, но ты просто ускользаешь от прямого ответа. Не в частностях, как при работе с тренажером по раскачке объёма или концентрации оболочки, а именно что в целом.

— Не люблю давать оценки. Каждый должен сам понять…

— Бла-бла-бла… Вот как раз об этом я и говорю. И предупреждая возможные возражения — а у кого ещё мне спрашивать? Уж точно не у наших преподавателей, всех из себя таких правильных.

Намёк был весьма прозрачен. Я реально не хотел и не собирался показывать свой прогресс в изучении псионики. Хватит и того, что прошёл тестирование, которое уже сделало меня объектом для повышенного внимания. Предложение перевестись в Академию Пси, оно ж не просто так делается, да ещё с возможностью избавиться от риска выпускного испытания. К слову сказать, что доктор Линдер, что куратор нашей ступени, коммандер Штерн, изволили об этом напомнить. Штерн единожды, а вот лейтенант-коммандер уже аж три раза отметился, изображая из себя живую и говорящую напоминалку. Вроде как и без явного давления, но это говорило лишь о наличии достаточного количества мозгов в головах обоих офицеров, только и всего.

Я, вестимо, отбрёхивался вполне себе казённо-патриотическими фразами, хотя на деле всё обстояло иначе. Возможность не рисковать жизнью на этом клятом испытании? Очень привлекательно… на первый взгляд и для большинства. Зато, если как следует подумать и грубо выражаясь, прикинуть хрен к носу, ситуация становилась вовсе не такой однозначной. И я сейчас не про отказ получения официальной возможности пилотировать колоссов. Были для окончивших Академию Пси определённые возможности подтвердить и этот путь обучения, причём без действительно серьёзного риска. Тут совсем-совсем иные подводные камни наличествовали. Ох не зря Саманта опасалась туда поступать, подозревая, а то и реально зная, как там любят промывать мозги на предмет верности Директорату. Конечно, в открытых и даже как бы закрытых, нелегальных сетевых порталах, было самое разное. Но умеющий читать между строк и долгие годы живший в атмосфере тотальной брехни власть имущих неслабо так учится фильтровать тонны пустой инфы, в итоге получая несколько граммов реально ценных сведений. И вот это самое отфильтрованное что-то не шибко противоречило словам Саманты.

Мне оно такое надо, позволять пытаться копаться в своих мозгах ради «общего блага», «величия системы» и тому подобного ни разу не привлекательного бреда? Во-от, именно что на хер не сдалось подобное счастье! Так что только вот так, «частные уроки» у человека, который с большой степенью вероятности не станет проявлять какое бы то ни было рвение и рассказывать обо мне то, что кой-кому знать в принципе не следует. Директорат в списке моих симпатий стоял отнюдь не на первом месте и вообще был ближе к лидерству в другой стороне списка.

Саманта это понимала, но вот именно сейчас, после моих слов, это самое понимание явно перешло на более высокий уровень. Очередной сигнал повышенного доверия с моей стороны, равно как и энный намек, что ноль доверия у меня к классическому пути псиона в Директорате.

— Ла-дно, — протянула она, смотря на меня этак задумчиво и оценивающе. — Тебе хорошо даётся расширение пси-резерва, но ты это сам видишь. Это твоя сильная грань, используй её или потом будешь биться дурной башкой о стену, сожалея о пространном времени.

— Я и так стараюсь…

— Не перебивай, мать твою в жопу через три проворота! Я только начинаю, и не всё тебе понравится. Концентрация оболочки идёт похуже, но это у всех так. Типа всё хорошо и многие этим бы и ограничились, добавив только что про нейроактивность и как её повышать не простым пилотам, а именно псионам. Да ещё сказали бы заняться именно сейчас. А вот хер! Её нужно развивать после, первые полгода или вовсе год вообще минимумом обойтись.

— Почему?

— Скорость прохождения сигналов, в том числе и пси, по твоим нейронам в мозгу. Она связана с объёмом и концентрацией псионической энергии. И если её развивать наравне, то это откусит большой кусок от развития. Мы не в Стальной Гильдии, это там технократы создали интересные импланты. Даже Скульпторы им в этом завидуют, поскольку биозаменитель сравнимого качества так и не создали. И из-под их рук он не выходит, и из задниц не вылезает. Печалька, да?

— Для кого как, Сэм.

— Угу. Смотри, Рольф, нейроактивность для тебя сейчас вторична. А вот упражнения на тонкие воздействия делать надо. Эх… практики бы побольше. Да где её взять! Виктора разве что использовать?

Говоря про «тонкие воздействия», Саманта имела в виду не считывание эмоций, а попытки эти самые эмоции внушать. Осторожно, не грубо. Так, чтобы люди сами не понимали, откуда что берётся, им в той или иной ситуации не совсем свойственное.

Разговоры — это одно, а вот их подоплёка нечто совсем иное. Девушка намекала, что нужно искать таких людей, которые и к воздействиям подобного рода податливы, и в то же самое время не поймут некоторые маленькие нестыковки в собственном поведении, а даже если и заметят оные, то не догадаются, откуда таковые вообще взялись. Иными словами, выходы в город и общение с разного рода девицами не слишком тяжёлого поведения, которых легко можно закадрить.

Здесь, в нашей кадетской общаге звучали исключительно намёки. А вот на свежем воздухе, когда подозрительность Саманты несколько ослаблялась, она и прямым текстом могла такое сказать. И уже говорила пару дней тому назад, но тогда более отвлечённо. Сейчас же хоть и намёк прозвучал, но недвусмысленный такой.