— Они дикари, Алан. Мы — цивилизованные люди. Гент пал из-за неподготовленности, застигнутый врасплох. С нами такого случиться не может. Однако хватит разговоров. Мы потратили слишком много времени на обсуждение простого «орла», который приносит пользу, когда летает, а некогда сидит привязанный к столбу для всеобщего обозрения и восхищения его опереньем и осанкой. Давай-ка займемся делами.

Санглант уже много месяцев почти не говорил. Даже в ответ на насмешки. Разве что обращаясь к собакам. Часы, может быть даже дни, понадобились ему, чтобы найти слова, выражающие то, что он хотел сказать.

Но он составил их вместе, не без труда. Он всегда готов к борьбе. До последнего дыхания. Он не даст Кровавому Сердцу и его псам победить себя.

— Кровавое Сердце!

Это его голос? Грубый, скрипучий, хриплый, казавшийся звериным в сравнении с легкими беглыми тонами Эйка, голоса которых странно контрастировали с их грубыми, твердыми, как металл, телами. Они были похожи на флейту Кровавого Сердца.

Кровавое Сердце шевельнулся на троне, как бы возвращаясь к жизни:

— Это мой песий принц ко мне обратился? Я думал, ты уже разучился говорить. Чего ты хочешь?

— Ты не можешь убить меня, Кровавое Сердце. И собаки твои не могут.

Тот молчал, поглаживая кончиками пальцев лежащий у него на коленях боевой топор и флейту, заткнутую за сверкающий золотом и серебром пояс. Кажется, он был раздражен.

— Научи меня своему языку. Пусть твой жрец научит меня читать по костям.

— Зачем? — спросил Кровавое Сердце насмешливо, нос нотками интереса. Казалось, он слегка повеселел. А может, рассердился. — Зачем тебе это? Ты ведь лишь пес.

— Псы тоже лают и гложут для развлечения кости.

В ответ Кровавое Сердце захохотал. Ничего не сказав, он вскоре убыл на ежедневную инспекцию реки и мастерских.

Но на следующий день жрец присел на безопасном расстоянии от Сангланта и начал обучать его языку Эйка и читать по гравированным костям. И каждый день, усыпляемый приглушенным голосом и явным интересом Сангланта — а интерес принца был неподдельным, — он придвигался чуть ближе.

Даже псы умеют терпеть.

Сложный рельеф местности и горные цепи мешали королевскому двору найти подходящий путь из герцогства Авария в Вейланд. «Орел» мог двигаться от дворца в Экштатте прямо на запад, по тропам, непроходимым для тяжелых повозок королевского обоза. И после нескольких недель, проведенных в Экштатте, двор отправился на север по Старой Аварийской дороге, ведущей в город и епископство Вертбург. Хоть и не столь удобная, как магистраль Хельвег — Ясный Путь, пронизывающая Саонии и Фесе, дорога позволяла королевскому поезду продвигаться без особых проблем, хотя и медленно.

Старые крепости, королевские имения и монастыри обеспечивали путешественников ночлегом и пищей. Простой народ толпился вдоль дорог, наблюдая за движением королевской колонны. Как заметил Инго, судя по энтузиазму населения, король уже лет пять не проезжал здесь. Ханна не видела ничего особенного в реакции населения, как не видела она разницы и между странами с их холмами, лесами, пашнями, деревнями, церквами и поместьями феодалов. И все же холмы здесь были круче и выше, чем она привыкла видеть в Хартс-Рест; вместо более привычных глазу дуба, вяза и липы преобладали бук и ель. Местное наречие было почти непонятно из-за особенностей диалекта.

Каждый день путешествия с двором короля приносил Ханне что-то новое. Впереди скакали герольды, возвещавшие приближение короля. Перед колонной двигалась группа солдат и слуг, расчищавших дорогу от снега и мусора, приводивших дорогу в порядок. Во главе колонны ехал король с благородными спутниками. За ними следовало войско, численность которого постоянно увеличивалась по мере присоединения к королю все новых дворян и их отрядов. Далее ехало множество слуг, за которыми тащились телеги и повозки, грохотавшие и раскачивавшиеся на разбитых колеях, скользившие по льду и вязнущие в грязи. Заключала шествие центурия «львов».

Конечно, это было не все. За колонной следовали бродяги, нищие, надеявшиеся наняться на работу мужчины и жен-шины, проститутки, мелочные торговцы, бездомные слуги, просители, мародеры, надеющиеся найти добычу после грядущих сражений. Постоянно кто-то присоединялся к колонне, другие отставали от нее.

— Это всегда так? — спросила Ханна у Хатуи. Пятнадцать дней назад они оставили Экштатт. Сейчас она вместе с группой «орлов» остановилась на гребне, с которого открывался вид вниз на север, на епископский город Вертбург, и на юг, на вьющуюся между полей и теряющуюся в лесу дорогу, откуда показался хвост кортежа. Король поднимался на холм. Рядом на спокойной лошади ехала принцесса Сапиентия в последней стадии беременности. С нее не спускали глаз Гельмут Виллам, сестра Росвита и отец Хью. От городских ворот Вертбурга уже отделилась встречная процессия во главе с епископом и местным графом.

— Когда начнет таять, мы будем уже в Майни, — сказала Хатуи. — Там несколько королевских дворцов, в которых можно переждать половодье. Путешествовать весной — дело неблагодарное. Как у тебя дела, Ханна?

Ханна отнеслась к вопросу серьезно. Она хорошо понимала, что имела в виду Хатуи.

— Достаточно хорошо. С принцессой Сапиентией нет непреодолимых затруднений. Как говорила моя мать, мудрые советчики и куча собственных проблем помогут излечить любую хворь.

— Ты теперь ее знаменосец?

— Не спорю, она, конечно, вспыльчива, горда и безрассудна, но, насколько я слышала, она долгое время жила в тени своего брата, принца Сангланта.

— В общем, да, — подтвердила Хатуи.

— И если у нее сейчас большая свита, то это объясняется в основном тем, что все ожидают назначения ее наследницей. Неудивительно, что она так себя ведет. Как говорила моя мать, если ты кормишь ребенка объедками, не удивляйся, если он объестся до дурноты, попав на пир.

— Мудрая женщина твоя мать, — заметила Хатуи с мрачной улыбкой. — Только ты ведь понимаешь, что я спрашивала не о принцессе, а об отце Хью.

— Я его совершенно не интересую, — сказала Ханна после некоторого раздумья и почувствовала, что краснеет. — Он не обращает на меня внимания. — Может быть, зная о нем так много, она жалела об этом отсутствии внимания?

— Если бы я сама не слышала о нем от Лиат, я бы не поверила в то, в чем она его обвиняет.

— Может быть, он изменился?

Хатуи пронзительно взглянула на нее:

— Неужели? Он такой мягкий, предупредительный, так спокойно рассуждает. Такой умный и старательный. Ты сама видела, как он возлагает руки на больных, раздает милостыню. Он заботится о принцессе Сапиентии и наставляет ее.

— Еще бы!

Ханне пришлось ухмыльнуться.

— Если это его ребенок, то, конечно, это неудивительно. Но он кажется сейчас совсем не тем человеком, каким был в Хартс-Рест.

— Сейчас он среди своих.

— Это верно. В Хартс-Рест мы были челядью, ничем для него.

— Кроме Лиат.

— Кроме Лиат, — подтвердила Ханна.

— Ты никогда не думала, что она лжет? — спросила Хатуи. Впереди городская процессия развернула знамена и штандарты города и местного графа. Сзади донеслось пение всадников королевской свиты.

Небо в этот день было облачно, погода холодная, но невозможно было сохранять угрюмость, наблюдая такое яркое зрелище. Ханна повернула лицо навстречу ветру и смотрела не отрывая глаз. Руки мерзли даже в рукавицах, но она не хотела никуда уходить. Король со свитой поднимался к ним на холм, песня прерывалась под порывами ветра.

— Она не врет, Хатуи. Я была с ней в тот день, когда у нее случился выкидыш. Я знаю, что он с ней сделал. И это он украл книгу.

— Иные скажут, что книга его по праву, что он разбирался с долгами ее отца. Ведь она была его рабыней.