Она закрыла глаза, и ее захлестнула такая волна предчувствий, что она покачнулась. Эрканвульф схватил Лиат за локоть. Она открыла глаза, отвела его руку и пылко заговорила, обращаясь к капитану:

— Капитан, я клянусь своим зрением «орла», что вижу то, чего не видите вы. Эйка выходят из города, чтобы напасть на армию Лавастина. Мы должны немедленно скакать, чтобы предупредить их. Немедленно!

Что убедило их? Ее голос и волнение? Слышанные ими в Стелесхейме истории об ужасных видениях, сопровождавших Эйка во время их нападения на деревню? Или, быть может, ее собственная история о падении Гёнта, которую они столько раз слышали?

Никто не стал спорить, хотя Эрканвульф и попытался разглядеть что-нибудь сам. Но Ульрик схватил его за локоть и потянул за собой:

— Идем, парень! Ты же слышал «орла»!

Никто не слышал барабанов. Никто не видел колонн Эйка. Никто, кроме нее. Только она могла предостеречь Лавастина и заставить его поверить.

Алан проснулся на заре и вышел из шатра. Отец уже сидел под навесом, потягивая вино. Граф отвязал Ужаса. Старая собака сидела, положив голову ему на колени и преданно глядя в глаза обожаемому хозяину.

— Как спалось? — Лавастин предложил Алану чашу.

— Неплохо.

Вино согревающей волной обдало внутренности. Ярость что-то учуяла на востоке и повизгивала.

— Сны?

— Только кошмары с лихорадочным вооружением Эйка. Как саранча, они снуют повсюду. Но Пятый Сын не покидал Гентского собора.

— Значит, Эйка не собираются атаковать. Во всяком случае не сейчас. Пока все мирно.

— Милорд! — К ним спешил капитан. — Замечена группа из дюжины всадников. Скачут сюда с севера.

Лавастин быстро встал и направился к северной стороне холма. Алан вернул чашу слуге и последовал за графом. Он взобрался на грубо сколоченный помост, откуда были видны сооруженные за ночь укрепления. С севера галопом неслись верховые. Когда группа поравнялась с выехавшим навстречу конным патрулем, один из всадников задержался, чтобы сообщить новости. Патруль немедля поскакал вдогонку по направлению к холму.

— Что-то срочное, — спокойно заметил Лавастин. — Подайте оружие и налейте еще вина. — Как и Алан, он был при мече и в кольчуге.

— Лиат! — Алан заметил, как сверкнул алый подбой ее плаща.

Лавастин обернулся к капитану:

— «Орла» сразу ко мне. Сбор всех капитанов. — Он посмотрел на Алана с серьезностью, заставившей того вспыхнуть, как от самого крепкого вина. Алана охватило предчувствие, внутри все сжалось. — Вне зависимости от того, что сказано, а что нет, ты должен доверять мне, сын. Твоя задача — защита этого холма. — Его взгляд окинул поля, тянущиеся к востоку, вплоть до реки, и Гент, мирно лежавший под восходящим солнцем. — Как мирно все сегодня утром… — добавил он с непонятным оттенком в спокойном, как всегда, голосе.

Снизу донеслись крики и возбужденные возгласы. Капитан и Лиат скакали вверх по склону. Лошадь Лиат совсем выбилась из сил, слуга сразу же увел ее.

— Милорд граф!

Он подал ей руку и окинул взором капитанов. Лорд Жоффрей, лорд Уичман, леди Амалия, лорд Деди из Отуна. Сержанты здесь.

— «Орел», мы слушаем.

Она выпалила все так быстро, что Алан едва уловил смысл сказанного. Иллюзия, которая казалась отсутствием всякой иллюзии? Эйка наступают? При каждой фразе она смотрела на восток, и выражение лица говорило, кричало о многом. О чем? Алан следил за ее мимикой и движением глаз. Она была испугана как тем, что видела, так и возможной реакцией ее слушателей.

Все следили за ее взглядом. Невозможно было удержаться от этого, ее взгляд заставлял их оборачиваться в том же направлении.

Пустая равнина. Никакой наступающей армии, никаких барабанов.

Тихий ландшафт под восходящим солнцем.

— О Владычица! — выпалила она, видя их недоверие.

Алан вышел вперед.

Увидев это, она обратилась к нему как к спасителю. Собаки, тихо ворча, спрятались за его спину. Старый Ужас завизжал и подался за Лавастина.

— Лорд Алан! Вы должны мне поверить! Они уже прошли половину долины. Они застигнут нас врасплох — если не задавят численным преимуществом. — Лиат схватила Алана за руку. Ярость рванулась к ней, а Лавастин собрался было пресечь подобную вольность, но Алан усадил Ярость и, посмотрев на отца, потребовал молчания. — Вы не видите! — надрывалась она, показывая на восток.

Алан пробормотал еле слышно:

— Молю тебя, Властительница Битв, дай мне видеть ее очами. Дай мне увидеть сердцем.

Когда поздним летом воцаряется жара, волны горячего воздуха часто рябят поля и скалы. Так было и сейчас: дымка, мелькание над полями, мирный пейзаж размывался и изменялся, пыль поднималась к солнцу, застилая все мглой…

Вот!!! Рысцой продвигаются по равнине, быстро приближаясь, боевые отряды Эйка. Сзади гремят барабаны, выставлены вперед сине-желтые щиты. Позади уже три четверти пути от города до лагеря, шлейф пыли вьется следом. В колонне более дюжины отрядов, в каждом копья украшены по-своему: перья, кости, какое-то сплетенное в косицы тряпье. Каждый отряд насчитывает намного более сотни бойцов, и перед каждым, гавкая, скачут собаки.

— Господи, помилуй нас! — воскликнул Алан. — Их втрое больше, чем нас!

— Там вообще никого! — фыркнула леди Амалия.

— И никакого миража, в котором что-то можно было бы разглядеть, — добавил лорд Уичман.

— Это и есть мираж, — сказала Лиат, с надеждой сверля глазами Алана.

Уичман поморщился:

— Я на этих Эйка насмотрелся, и всегда им сопутствовал какой-то кошмар. — Он запнулся, видя, что граф Лавастин направился к Алану.

— Что ты видишь, сын? Я, как и все здесь, не вижу ничего.

Алан мог лишь шептать:

— Это правда. Все, что она говорит, — правда.

— Я планировал иначе, — сказал граф как бы сам себе, затем, не меняя выражения и тона, повернулся к капитану: — К оружию. Горны.

Тут же по знаку капитана воздух разорвал звук горна, отразившийся от дальних скал. Лагерь ожил. Солдаты готовились к бою, занимая подготовленные позиции на валу вокруг холма.

Только сейчас глаза графа расширились от удивления. Сосредоточившись, он прикидывал численность Эйка, оценивал их построение и возможности. Граф положил руку на плечо Алана и сжал его. Затем он обернулся к капитанам, по-разному воспринимавшим неожиданное появление войска северных дикарей.

— Капитаны! — Лавастин привлек их внимание. Подошел слуга со шлемом и чашей вина. Вино граф пустил по кругу. — Перед нами больше Эйка, чем я рассчитывал. Но ничто не потеряно. Наш план остается прежним. Алан, оставайся на холме. Ты и ядро нашей армии, удерживая холм, играете роль наковальни. Я с кавалерией — молот. Если бы у нас было больше времени, можно было бы ударить на них сзади. Но все равно наша единственная надежда — использовать кавалерию, чтобы уничтожить их на равнине. Кавалерия, к бою.

Каждый сделал по глотку из круговой чаши, символа храбрости и силы, и все бросились по местам. Остались капитан Лавастина, «орел» и личные слуги графа. Вся прислуга при оружии, у каждого за спиной щит, а в руке копье.

— Алан, — граф поднес чашу к губам и передал сыну, — я вернусь к тебе через всех Эйка и встречусь с тобой здесь. Бог тебе в помощь, сын. Капитан поддержит тебя, он будет с тобой. Доверяй собственным инстинктам. Ты — прирожденный воин.

Он наклонился и поцеловал Алана в лоб. Пораженный, Алан упал на колени и схватил руку графа, чтобы поцеловать ее.

— Не становись на колени передо мной. — Граф раздраженно поднял Алана. — Ты мой наследник и не должен склонять колени ни перед кем, кроме Бога.

— Я не подведу тебя, отец, — промолвил Алан, удивившись, что вообще может говорить.

— Конечно не подведешь! «Орел», за мной!

Лиат обернулась и взглянула через плечо, но уже через мгновение она спешила за графом. Собаки лаяли и махали хвостами, прыгая вокруг Алана, смотревшего вслед уходящим.