— Ты права, — прошептал он чуть слышно. — Я и теперь тебя хочу.

Иных слов между ними произнесено не было. Последняя связная мысль растаяла в небытии, ибо желание возобладало над здравым смыслом…

После Уинни долго пыталась убедить себя в том, что всему виной выпитое спиртное. И долго подбирала нужное слово для описания происшедшего. Для обольщения все произошло слишком стремительно. Для насилия — слишком нежно.

Ладони Джареда скользнули под махровый халат, гладя атласную кожу и округлившуюся грудь. Умелые пальцы нежно коснулись отвердевших сосков, и вот Уинни вскрикнула, требуя ласк более дерзких. Упала вместе с ним на кровать и направила его руку к своему лону, разгоряченному и влажному.

Она была обнажена, он — одет. Вместе потянулись они к молнии на его брюках. Еще мгновение — и тела их сплелись.

Первый же натиск доставил ей неизъяснимое наслаждение. Уинни тихо застонала, тогда Джаред припал к ее губам в нежном, одурманивающем поцелуе. Затем медленно, ритмично задвигался, и она с легкостью подстроилась, точно знала его всю жизнь, поднимаясь и опускаясь, до боли впиваясь в мускулистые плечи, тяжело дыша и хватая ртом воздух, пока оба не рухнули на кровать в изнеможении.

Они лежали недвижно, забыв о времени, наслаждаясь каждым пережитым мгновением. Но вот реальность вновь заявила о себе — а с ним и здравый смысл.

Уинни оцепенела от ужаса. Никогда еще она не предавалась любви с таким первобытным неистовством! Никогда ничего подобного не испытывала! Никогда не отдавалась так самозабвенно!

Инстинкт подсказывал: беги. Она соскользнула с кровати, подобрала с полу халат и, повернувшись к Джареду спиной, поспешно оделась.

Почему-то он ничуть не удивился ее реакции. Куда больше потрясло то, что произошло чуть раньше.

Он тоже поднялся, привел в порядок одежду. Вроде бы стоило извиниться… но нет, это будет лицемерием. Джаред ничуть не жалел о содеянном. Более того, вспоминая ее пылкий, страстный отклик, готов был еще не раз и не два повторить то, что произошло между ними.

Однако по виду Уинни было ясно: «холодая война» возобновилась. Джаред с трудом подавил желание пересечь комнату и снова заключить молодую женщину в объятия.

— Хочешь, чтобы я ушел? — спросил он.

— Да.

— Ладно, — так же лаконично ответил Джаред.

Она глазам своим не верила. Неужели он вот так запросто уйдет, не сказав ни слова? Но гулко хлопнула дверь, и Уинни осталась одна. Она растерянно обвела взглядом спальню. Никого.

Однако выбросить Джареда из головы оказалось не так-то просто. Он оставил в ее душе незаживающую рану…

Уинни приняла душ, смывая с себя его запах, его привкус, ощущение жарких прикосновений. По щекам текли слезы стыда и отчаяния. Затем она до боли растерлась полотенцем, забралась под смятое одеяло, крепко зажмурилась и попыталась заснуть.

Но во сне происходило то же, что наяву: Джаред преследовал ее. Ощущение было такое, словно она открыла некую дверь, захлопнуть которую не удастся, сколько ни старайся.

Уинни проснулась на рассвете, от души надеясь, что все происшедшее было лишь сном. Однако взгляд ее тут же упал на стакан из-под виски — неоспоримую улику, подтверждающую вчерашний визит Джареда.

Щеки молодой женщины заалели от стыда. Никто и никогда не упрекнул бы ее в сексуальной неразборчивости… Но какое еще определение было уместно по отношению к тому, что произошло вчера между нею и Джаредом? И хуже всего то, что Джаред сразу ушел, точно ему не терпелось сбежать!

Найдет ли она в себе силы снова взглянуть ему в лицо? Скорее всего, нет. Намного проще исполнить угрозу и послать в издательство письмо с заявлением об уходе. Однако в безжалостном свете дня молодая женщина осознала: такой поступок повредит ее карьере и подорвет ее материальное положение.

А что у нее осталось, кроме работы? Только работа придает ее жизни какой-то смысл. Если она под влиянием момента уволится из «Мельбурн кроникл», скоро ли удастся подыскать себе другое место?

И потом, разумно предположить, что теперь Джаред оставит ее в покое. Да, он неотвязно преследовал ее, начиная с первой же встречи, но, добившись своего, скорее всего, утратил к ней всякий интерес. Эта интрижка для него уже в прошлом.

Уинни представила их следующую встречу. Она — как на иголках, он — как всегда, сдержан и невозмутим. Не факт, что Джаред вообще упомянет о проведенной вместе ночи. А если и заговорит о ней, так разве что в шутку… или просто пожмет плечами. Дескать, пустяки какие! Почему бы и ей не вести себя точно так же, независимо от того, что она чувствует на самом деле?

Разумеется, она сможет! Разумеется, выстоит! И, движимая отчасти гордостью, отчасти прагматичным расчетом, Уинни вскочила с постели, приняла душ, оделась — и мысленно приготовилась к первому рабочему дню в редакции «Коринны».

Вчера она нервничала, а сегодня ей море было по колено. Уинни впорхнула в офис, нимало не заботясь, раскроют ее или нет, и созвала на небольшое совещание трех своих ассистенток. Она внимательно выслушала отчеты подчиненных и предложения по той или иной статье, а затем дала понять, что отныне им предоставляется изрядная доля свободы и независимости. Две из них явно порадовались переменам и с энтузиазмом приветствовали в Уинни нового босса. Третья, Клэр Ривз, замещавшая вакантную должность уже полгода, не могла не почувствовать себя обойденной, но на открытый бунт не отважилась. Так что Уинни решила, что и здесь проблем не возникнет.

Больше всего журналистка опасалась Розмари Ферьер. Но та полностью игнорировала новую сотрудницу. Так что день прошел более-менее спокойно. Уинни даже задержалась в отделе после шести, просматривая статьи, присланные «свободными художниками». В большинстве случаев она ответила авторам вежливым отказом, но две-три отобрала для публикации. Не будучи уверена, имеет ли она право принимать окончательное решение, журналистка положила материал на стол Розмари, сопроводив рукописи комментариями.

На следующее утро, собираясь на работу, Уинни чувствовала себя куда более уверенно. Дело определенно спорилось. А вот вечером в отель она возвращалась крайне неохотно. Днем, с головой погрузившись в заботы, она на время забывала о Джареде Керуэне. Зато, вновь оказавшись в номере, с новой силой переживала то, что произошло между ними. Так что, если из двух зол выбирать меньшее, издательство казалось убежищем куда более надежным, нежели роскошный люкс. Но вот наконец неделя испытания закончилась и настал «долгожданный» уик-энд.

— Это что, шутка? — взвизгнула Розмари Ферьер, когда автобус притормозил у начала уводящей в лес торной тропы, где уже дожидалась группа из «Тайн будуара». Координатор туристической базы только что объявил, что остаток пути им предстоит проделать пешком, таща на себе все вещи.

Уинни не сдержала улыбки: из багажного отделения как раз выгружали роскошные кожаные чемоданы мисс Ферьер. Участникам эксперимента заранее велели взять с собой минимум клади — только то, что вместится в заплечные рюкзаки. Но для всесильной Розмари законы, как говорится, не писаны…

— А далеко еще? — спросил кто-то.

— Не очень. — Водитель махнул рукой в нужном направлении. — Две мили от силы.

— Две мили! — Розмари в неподдельном ужасе всплеснула руками. — Я же их не дотащу!

— Не дотащите, — подтвердил координатор, никакой альтернативы, впрочем, не предлагая. И принялся объяснять последовательность дальнейших действий. Участникам предстояло разбиться на пары и отправляться в путь с трехминутным интервалом.

— Тебе придется взять один из них, — безапелляционно заявила Розмари журналистке, указав на чемодан.

Если бы это прозвучало как просьба, а не приказ, Уинни, возможно, и сжалилась бы над коллегой. Но, учитывая, что последние два дня Розмари упорно изводила новую сотрудницу придирками и нападками, а также и то, что работа в офисе «Коринны» для Уинни навсегда осталась позади, молодая женщина не сочла нужным подлаживаться под начальницу.