Итак: люди фактически начали с того, что присваивали себе предметы внешнего мира как средства для удовлетворения своих собственных потребностей и т. д. и т. д.; позднее они приходят к тому, что и словесно обозначают их как средства удовлетворения своих потребностей, — каковыми они уже служат для них в практическом опыте, — как предметы, которые их «удовлетворяют». Если назвать то обстоятельство, что люди не только на практике относятся к подобным предметам как к средствам удовлетворения своих потребностей, но также и в представлении и далее, в словесном выражении обозначают их как предметы, «удовлетворяющие» их потребности, а тем самым и их самих {пока потребность человека не удовлетворена, он находится в состоянии недовольства своими потребностями, а стало быть, и самим собой}, — если в «соответствии с немецким словоупотреблением» сказать, что это значит «придавать стоимость» предметам, то мы доказали, что общее понятие «стоимость» проистекает из отношения людей к предметам внешнего мира, удовлетворяющим их потребности, что, таким образом, это и есть родовое понятие «стоимости» и что все другие виды стоимости, например химическая валентность [Игра слов: «Wert» — «стоимость», а также «валентность». Ред.] элементов, есть лишь разновидность этого понятия [В рукописи далее зачеркнуто: «Но у г-на Вагнера эта дедукция становится еще лучше, ибо он имеет дело с «человеком», а не с «людьми». Эту весьма простую «дедукцию» г-н Вагнер выражает следующим образом: «Естественное стремление человека» (читай: немецкого профессора политической экономии) состоит в том, чтобы «отношение», в котором предметы внешнего мира не только являются средствами удовлетворения человеческих потребностей, но и словесно признаются, а потому и служат таковыми... » Ред.].
«Естественное стремление» немецкого профессора политической экономии заключается в том, чтобы вывести экономическую категорию «стоимости» из какого-нибудь «понятия», и он достигает этого тем, что то, что в политической экономии в просторечии называется «потребительной стоимостью», «в соответствии с немецким словоупотреблением» переименовывается в «стоимость». А как только таким образом найдена «стоимость» вообще, она в свою очередь служит для того, чтобы вывести «потребительную стоимость» из «стоимости вообще». Для этого нужно только опять прибавить перед словом «стоимость» приставку «потребительная», опущенную раньше.
Действительно, Pay (см. стр. 88) нам просто говорит, что «необходимо» (для немецкого школьного профессора) «точно установить, что понимается под стоимостью вообще», и наивно прибавляет, что «б соответствии с немецким словоупотреблением для этого следует выбрать потребительную стоимость». {В химии валентностью элемента называется число его атомов, соединяющихся с атомами других элементов. Но и соединительный вес атомов также называют эквивалентностью, равноценностью разных элементов и т. д. и т. д. Стало быть, следует сперва определить понятие «стоимости вообще» и т. д. и т. п.}.
Если человек относится к предметам как к «средствам удовлетворения своих потребностей», то он относится к ним как к «благам», — свидетельствует Вагнер. Он придает предметам атрибут «блага», но содержание этой операции ни в малейшей мере не изменяется оттого, что г-н Вагнер переименовывает ее в операцию «придавать стоимость». Его собственное ленивое сознание приходит тотчас же к «пониманию» в нижеследующем предложении:
«Это происходит путем оценки (стоимостной оценки), благодаря которой благам, или предметам внешнего мира, придается стоимость и последняя измеряется».
Мы не говорим уже о том, что г-н Вагнер выводит стоимость из стоимостной оценки (он сам прибавляет к слову «оценка» в скобках слова «стоимостная оценка», чтобы довести вопрос до «ясного сознания и понимания»). «Человек» имеет «естественное стремление» поступать так, «оценивать» блага как «стоимости», и таким образом позволяет г-ну Вагнеру исполнить обещание и вывести «понятие стоимости вообще». Вагнер недаром тайком подменяет слово «блага» словами: «или» «предметы внешнего мира». Он исходил из следующего: человек «относится» к «предметам внешнего мира», являющимся средствами удовлетворения его потребностей, как к «благам». Он, стало быть, оценивает эти предметы именно благодаря тому, что относится к ним как к «благам». И для этой оценки мы уже имели раньше «описание», которое, например, гласит:
«Человек как существо, имеющее потребности, находится в постоянном соприкосновении с окружающим его внешним миром и познает, что в последнем заключаются многочисленные условия его жизни и благосостояния» (стр. 8).
А это значит не что иное, как то, что он «оценивает предметы внешнего мира», поскольку они удовлетворяют его как «существо, имеющее потребности», поскольку они — средства удовлетворения его потребностей, и поэтому, как мы далее слышали, он относится к ним, как к «благам».
Теперь мы можем, — особенно если мы чувствуем «естественное» профессорское «стремление» вывести понятие стоимости вообще, — окрестить операцию, заключающуюся в том, чтобы придавать «предметам внешнего мира» атрибут «блага», названием «придавать стоимость». Можно было бы также сказать: человек, относясь к удовлетворяющим его потребности предметам внешнего мира как к «благам», «оценивает» их, придает им «цену», тем самым понятие «цены вообще» было бы выведено из способа действий «человека» и доставлено немецкому профессору ready cut [в готовом виде. Ред.]. Все, чего сам профессор не может сделать, он заставляет делать «человека», который, однако, сам на деле в свою очередь есть не более, как профессорский человек, уверенный, что он понял мир, когда он подводит его под абстрактные рубрики. Но поскольку «придавать стоимость» предметам внешнего мира здесь лишь другой словесный способ для выражения — придавать им атрибут «благ», мы этим никоим образом не придаем, как хочет обманным образом уверить Вагнер, «стоимость» самим «благам» как определение, отличное от их «бытия в качестве благ». Здесь лишь подставлено вместо слова «благо» слово «стоимость». { Как видим, тут можно было бы подставить и слово «цена». Можно было бы подставить также слово «сокровище», так как «человек», накладывая на известные «предметы внешнего мира» штемпель «благ», «оценивает» их и потому относится к ним как к «сокровищу». Мы видим, как эти три экономические категории — стоимость, цена, сокровище — могут сразу быть волшебным образом выведены г-ном Вагнером из «естественного стремления человека» доставить профессору его ограниченный мир понятий}. Но г-н Вагнер имеет смутное стремление выбраться из своего лабиринта тавтологий и при помощи хитрости доказать «что-то дальнейшее» или «дальнейшее что-то». Отсюда фраза: «благодаря этому благам, или предметам внешнего мира, придается стоимость» и т. д. Так как наложение на «предметы внешнего мира» штемпеля благ, т. е. выделение и фиксация их (в представлении) как средств удовлетворения человеческих потребностей, также окрещено названием «придавать этим предметам стоимость», то он так же мало может сказать, что стоимость придается самим «благам», как он не мог бы сказать, что стоимость придается «стоимости» предметов внешнего мира. Но он проделывает salto mortale [буквально: смертельный прыжок, здесь — трюк. Ред.] при помощи слов: «благам или предметам внешнего мира придается стоимость». Вагнер должен был бы сказать: превращение известных предметов внешнего мира в «блага» можно также обозначить словами: «придавать» этим предметам «стоимость»; таким именно образом Вагнер выводит «понятие стоимости просто или вообще». Содержание не изменяется от этой перемены словесного выражения. Это лишь всегда выделение и фиксация в представлении предметов внешнего мира, являющихся средствами удовлетворения человеческих потребностей; стало быть, на деле лишь познание и признание известных предметов внешнего мира как средств удовлетворения потребностей «человека» (который, однако, как таковой на деле страдает от «потребности в логических понятиях»).
