Быстрый прогресс рабочей партии в Германии завоевывается ценой значительных жертв со стороны наиболее активных ее участников. Правительственные преследования, денежные штрафы, а еще чаще тюремные заключения обрушиваются на них градом, и им уже давно пришлось настроиться на то, что большую часть своей жизни они проведут в тюрьме. Хотя в большинстве случаев эти приговоры выносятся на короткие сроки, от двух недель до трех месяцев, однако и долгосрочные заключения отнюдь не являются редкостью. Так, чтобы уберечь важный горнозаводский и фабричный район Саарбрюккена от заражения социал-демократическим ядом, недавно два агитатора были осуждены на два с половиной года каждый за то, что осмелились ступить на эту запретную землю. Эластичные законы империи предоставляют множество поводов для таких мер, а там, где этих поводов оказывается недостаточно, судьи большей частью весьма охотно делают натяжки, чтобы сослаться на ту из статей, какая требуется для осуждения.
Большим преимуществом германского движения является тот факт, что профессиональная организация работает рука об руку с организацией политической. Непосредственные выгоды, которые дает профессиональная организация, втягивают многих обычно индифферентных людей в политическое движение; в то же время общность политического действия сплачивает обычно изолированные профессиональные союзы и обеспечивает их взаимную поддержку.
Успех, достигнутый нашими немецкими товарищами на выборах в германский парламент, побудил их попытать счастья и на других выборах. Так, им удалось провести рабочих при выборах в парламенты двух более мелких государств империи, а также проникнуть в довольно большое количество магистратов; в саксонских фабричных округах многие города оказались под руководством социал-демократических управлений. Так как избирательное право при этих выборах ограничено, то на большие успехи рассчитывать не приходится; все же каждое завоеванное место помогает доказать правительствам и буржуазии, что отныне им придется считаться с рабочими.
Но наилучшим доказательством быстрого развития сознательной организации рабочего класса является растущее число ее периодических органов печати. И здесь мы должны перешагнуть границы «империи» Бисмарка, потому что влияние и деятельность германской социал-демократии отнюдь не ограничиваются ими. К 31 декабря 1877 г. на немецком языке издавалось в общем не менее 75 периодических органов, обслуживавших рабочую партию. Из них в Германской империи — 62 (в том числе 15 органов такого же числа профессиональных союзов), в Швейцарии — 3, в Австрии — 3, в Венгрии —1, в Америке — 6; всего — 75, больше, нежели число рабочих органов на всех других языках, вместе взятых.
После битвы под Седаном[74], в сентябре 1870 г., исполнительный комитет германской рабочей партии объявил своим избирателям, что в результате войны центр тяжести европейского рабочего движения переместился из Франции в Германию и что тем самым на немецких рабочих возлагаются новая ответственность и более высокие обязанности, требующие с их стороны новых усилий. 1877 год доказал правильность этого и в то же время показал, что пролетариат Германии вполне достоин возложенной на него задачи временного руководства. Какие бы ошибки ни совершали отдельные вожди, — а ошибки эти и многочисленны и разнообразны, — массы двигались вперед решительно, непоколебимо и в правильном направлении. Их выдержка, организованность и дисциплина представляют разительный контраст той слабости, нерешительности, угодливости и трусости, которые так характерны для всех буржуазных движений в Германии. И в то время как германская буржуазия завершила свою карьеру тем, что опустилась до более чем византийской лести «Вильгельму Победоносцу» и, связанная по рукам и ногам, отдалась на милость Бисмарка, — рабочий класс идет от победы к победе, и его движение ускоряется и усиливается даже теми мерами, которые изобретаются правительством и буржуазией для его подавления.
Как ни велико было впечатление от германских выборов в самой стране, еще гораздо сильнее было оно за границей. И прежде всего оно восстановило в европейском рабочем движении то согласие, которое в течение последних шести лет было нарушено притязаниями небольшой, но весьма деятельной секты.
Те из наших читателей, которые следили за историей Международного Товарищества Рабочих, вспомнят, что непосредственно вслед за падением Парижской Коммуны в недрах великой рабочей организации возникли разногласия, которые на Гаагском конгрессе 1872 г. привели к открытому расколу, а затем и к распаду. Виновником разногласий был русский, Бакунин со своими приверженцами, которые, не брезгая никакими средствами, стремились занять господствующее положение в организации, где они составляли лишь незначительное меньшинство. Их главным патентованным средством было принципиальное возражение против какой бы то ни было политической деятельности рабочего класса; и они в этом отношении шли так далеко, что в их глазах участие в выборах представлялось изменой интересам пролетариата. Они не допускали никакого другого способа действий, кроме прямой насильственной революции. После Швейцарии, где прежде всего пустили корни эти «анархисты», как они себя называли, они распространили свою деятельность в Италии и Испании, где они некоторое время действительно господствовали в рабочем движении. Внутри «Интернационала» они нашли некоторую поддержку у бельгийцев, которые, хотя и по другим мотивам, также высказывались за воздержание от политической деятельности. После раскола бакунисты сохраняли видимость организации и устраивали конгрессы, на которых дюжины две всегда одних и тех же людей, притязавших на представительство от рабочего класса всей Европы, проповедовали от его имени свои догмы. Однако уже германские выборы в 1874 г. и та большая польза, которую принесло немецкому движению участие в парламенте девяти человек из числа наиболее активных деятелей этого движения, заронили элементы сомнения в среду «анархистов». В Испании в ходе политических событий движение было подавлено и исчезло, не оставив почти никаких следов. В Швейцарии партия, стоявшая за политическую борьбу и работавшая рука об руку с немцами, крепла с каждым днем и скоро численно превысила кучку анархистов в отношении 300 к 1. В Италии после ребяческой попытки совершить «социальную революцию» (Болонья, 1874 г.), в которой «анархисты» проявили себя не с лучшей стороны как по части разума, так и по части мужества, подлинно рабочие элементы начали искать более рациональные средства борьбы. В Бельгии движение зашло в тупик вследствие политики воздержания со стороны вожаков, политики, которая лишила рабочий класс всякого поля практической деятельности. Действительно, в то время как политическая деятельность немцев вела их от успеха к успеху, рабочий класс тех стран. где лозунгом дня было воздержание, терпел поражение за поражением, пока ему не надоело движение, не дававшее никаких результатов; его организации были преданы забвению, его печатные органы исчезали один за другим. Более здравомыслящей части этих рабочих такой контраст не мог не бросаться в глаза. В Италии, как и в Бельгии, вспыхнул бунт против доктрин «анархизма» и воздержания, и люди стали задавать себе и другим вопрос, почему они должны в угоду глупому догматизму отказываться от применения как раз тех средств борьбы, которые оказались наиболее действенными. Таково было положение вещей, когда крупная избирательная победа немцев положила конец всяким сомнениям и преодолела все колебания. Перед лицом такого упрямого факта невозможно было никакое сопротивление. Италия и Бельгия высказались за политическую деятельность. Остатки итальянских сторонников воздержания с отчаяния пытались произвести еще одно восстание близ Неаполя[75]; человек тридцать анархистов провозгласили «социальную революцию», но о них быстро позаботилась полиция. Все, чего они достигли, было лишь полным крахом их собственного сектантского движения в Италии. Так анархистская организация, притязавшая на руководство движением рабочего класса от одного конца Европы до другого, была вновь сведена к своему первоначальному зародышу, к каким-нибудь двумстам человек в Юрском округе в Швейцарии, где они из своего уединенного горного убежища продолжают протестовать против победоносной ереси остального мира, сохраняя истинное правоверие, возвещенное их ныне покойным императором, Бакуниным. И когда в сентябре прошлого года в Генте, в Бельгии, собрался всемирный социалистический конгресс, — конгресс, который сами они созвали, — они оказались на нем в незначительном меньшинстве лицом к лицу с делегатами объединенной и единодушной великой организации европейского рабочего класса. Конгресс, энергично отвергнув их смехотворные доктрины и высокомерные притязания и установив тот факт, что он отверг всего лишь мелкую секту, проявил к ним под конец великодушную терпимость.
