В масках нет никакой необходимости. Мы все дышим одним и тем же воздухом. Я — единственная, у кого выворачивает желудок, потому что только у меня такая реакция на этот запах. Он исходит из канализации. Розы. Меня начинает трясти.
Я пытаюсь убраться подальше от этого запаха и выхожу как раз на Транзит. Гладкие, в пастельных тонах, покрытые плиткой улицы, такие же, как на поверхности, но окаймленные белыми кирпичными стенами вместо домов. Широкое шоссе, где с легкостью могут проехать транспортные средства доставки, не создавая заторов на улицах Капитолия. Здесь никого нет кроме нас. Я направляю лук и взрываю первую ловушку взрывчатой стрелой, которая убивает все гнездо плотоядных крыс внутри. Затем я бегу до следующего перекрестка, где, насколько я знаю, один неловкий шаг приведет к расщеплению земли у нас под ногами, скармливая нас в пасть так называемой Мясорубки. Я кричу другим, предупреждая их, чтобы они оставались рядом со мной. Я хочу, чтобы мы осторожно прошли вдоль стены за угол, а затем запустили Мясорубку, но нас подстерегает неучтенная ловушка.
Это происходит бесшумно. Я бы вовсе не заметила этого, если бы Финник не остановил меня.
— Китнисс!
Я резко оборачиваюсь вокруг своей оси, натягивая стрелу, но что я могу сделать? Две стрелы Гейла уже лежат абсолютно бесполезные рядом с широким столбом золотистого света, который тянется от потолка до пола. В плену луча, словно статуя, стоит Мессалла, балансируя на одной ноге, с откинутой назад головой. Я не могу сказать, кричит ли он, но его рот широко открыт. Мы совершенно беспомощно наблюдаем, как плоть стекает с его тела, словно воск со свечи.
— Мы не можем ему помочь! — Пит начинает подталкивать людей вперед. — Не можем!
Удивительно то, что он единственный, кто в состоянии заставить нас двигаться. Я не знаю, почему он все еще контролирует себя, вместо того, чтобы соскочить с катушек и разнести мне мозги, что может случиться в любую секунду. Под давлением его руки на мое плечо я отворачиваюсь от той жуткой массы, которая осталась от Мессаллы, и заставляю себя двигаться вперед, быстро, так быстро, что едва успеваю затормозить перед следующим перекрестком.
Оружейный залп осыпает на нас целый дождь штукатурки. Я верчу головой из стороны в сторону в поисках ловушки, затем поворачиваюсь и вижу отряд Миротворцев, бегущих по Транзиту в нашем направлении. Так как Мясорубка блокирует наш путь к отступлению, нам ничего не остается, кроме как открыть ответный огонь. Они превосходят нас по численности вдвое, но у нас шестеро действующих членов Звездного Отряда, которые не пытаются одновременно бежать и отстреливаться.
Не бей лежачего — вспоминается мне, когда их белые униформы окрашиваются в красный цвет. Три четверти их отряда мертвы, когда появляется подкрепление со стороны туннеля, через который промчалась я, пытаясь убежать от запаха, от… Но это не миротворцы. Они белые, с четырьмя конечностями и ростом со взрослого человека, но на этом их схожесть с людьми заканчивается. Голые, с длинными хвостами как у рептилий, выгнутыми спинами и выпуклыми лбами. Они кидаются на миротворцев, живых и мертвых, вгрызаясь зубами в их шеи и срывая головы в шлемах. Должно быть, принадлежность к Капитолию здесь так же бесполезна, как и в Тринадцатом. Кажется, что обезглавливание миротворцев занимает не более секунды. Переродки припадают на животы и ползут к нам на четвереньках.
— Сюда! — кричу я, придерживаясь за стену и делая резкий поворот направо, чтобы избежать ловушки.
Как только остальные присоединяются ко мне, я стреляю в центр перекрестка, и Мясорубка приходит в действие. Огромный механизм железными зубьями проходится по улице и пережевывая плитку в пыль. Это должно помешать переродкам преследовать нас, но я не знаю наверняка. Мутанты волков и обезьян, с которыми я сталкивалась, могли прыгать невероятно далеко.
Шипение режет мне слух, а запах роз заставляет стены кружиться. Я хватаю Полидевка за руку.
— Забудь о миссии. Какой самый быстрый путь наверх?
Нет времени сверяться с Голо. Мы следуем за Полидевком по Транзиту около десяти ярдов и проходим в дверной проем. Я понимаю, что здесь плитка меняется на бетон и что нам придется проползти через узкую, зловонную трубу на карниз в фут шириной. Мы находимся в главном коллекторе. Ярдом ниже ядовитое варево из человеческих испражнений, мусора и стоков химических отходов. Поверхность отходов частично в огне, а частично испускает зловещие клубы пара. Лишь один взгляд дает нам возможность убедиться в том, что если упадешь туда, то больше никогда не встанешь. Двигаясь так быстро, насколько это вообще возможно на скользком выступе, мы прокладываем свой путь к узкому мостику и пересекаем его. В нише в дальнем конце стены Полидевк хлопает по лестнице и указывает наверх. Вот он. Наш выход.
Беглый взгляд на нашу группу подсказывает, что что-то не так.
— Стойте! Где Джексон и Лиг 1?
— Они остались у Мясорубки, чтобы сдержать мутантов, — говорит Гомес.
— Что? — я бросаюсь обратно к мосту, не желая бросать кого-либо один на один с этими монстрами, когда он одергивает меня назад.
— Китнисс, не дай их жизням пропасть зря. Для них все уже кончено. Смотри! — Гомес кивком показывает на трубу, из который переродки выползают на выступ.
— В сторону! — кричит Гейл.
Его стрелы с взрывчатыми наконечниками взрывают дальний конец моста у его основания. Остальная часть тонет в зловонном вареве, как только мутанты добираются до него.
Впервые я могу рассмотреть их получше. Странные гибриды человека, ящера и кто знает, кого еще. Белая, плотная кожа рептилий измазана запекшейся кровью, руки и ноги украшены острыми когтями, а лица представляют собой мешанину несовместимых черт. Теперь они шипят и выкрикивают мое имя, а их тела извиваются от ярости. Лягаясь хвостами, царапаясь когтями, они выдирают огромные куски плоти друг у друга и из собственных тел своими громадными, брызжущими пеной, пастями, обезумев от жажды моей смерти. Мой запах, должно быть, настолько же провоцирующий для них, как и их для меня. Более того, несмотря на токсичность, мутанты начинают прыгать в зловонный коллектор.
Мы открываем огонь со своего берега. Я, не глядя, вытаскиваю свои стрелы, посылая наконечники огненные, взрывчатые, обычные, в тела переродков. Они умирают, но не сразу. Ни одно естественное создание не сможет продолжать двигаться с двумя дюжинами пуль в своем теле. Да, мы в конечном счете можем убить их, но их так много, и они бесконечным потоком текут из трубы, без колебаний бросаясь в отходы. Но не их количество заставляет мои руки трястись.
Переродки не могут быть хорошими. Они все хотят уничтожить тебя. Одни забирают твою жизнь, как обезьяны. Другие — твой разум, как осы-убийцы. Однако истинным кошмаром, наиболее страшным, является применение извращенных психологических приемов, чтобы запугать жертву. Вид волков-мутантов с глазами погибших трибутов. Голоса соек-говорунов, имитирующих крики замученной Прим. Запах роз Сноу, смешанный с запахом крови его жертв. Который пробивается даже через эту вонь. Заставляя мое сердце мчаться в бешеном ритме, покрывая мою кожу холодным потом, лишая мои легкие способности принимать воздух. Кажется, будто Сноу дышит мне прямо в лицо, говорит, что мне пора умирать.
Остальные что-то кричат мне, но я не могу ответить. Сильные руки поднимают меня, как только я сношу голову мутанта, который задевает когтями мою лодыжку. Меня припечатывают к лестнице. Кладут руки на перекладины. Приказывают подниматься. Мои одеревеневшие, как у марионетки, конечности повинуются. Движение быстро приводит меня в чувство. Я обнаруживаю одного человека над собой — Полидевк. Пит и Крессида ниже. Мы добираемся до платформы. Переходим ко второй лестнице. Перекладины скользкие от пота и плесени. На следующей платформе моя голова уже прояснилась и понимание того, что произошло, наваливается на меня с новой силой. Я начинаю отчаянно затаскивать людей на платформу. Пит. Крессида. Всё.