– Се ля ви, Киса, – наклонился к ней Ромка, а затем бодро направился к двери и тут же одной ногой вляпался в творение собственных рук – липкую черную лужу, причем в самую ее середину.

– Вот блин! – с ужасом вскричал он и захныкал: – Что ж теперь делать-то?

– Это называется: не лей другому лужу, сам в нее попадешь, – не смогла сдержать улыбки сестра. – Ладно, давай я тебе помогу.

Ромка ухватился за притолоку и, застыв на одной ноге, как цапля на болоте, посмотрел на нее жалобными глазами.

– Это ничем не вытрется. И следов здесь нельзя оставлять, а то мы их перепутаем с теми, которые оставит наш «искатель», – он прямо-таки стонал от горя.

Допрыгнув на одной ноге до кухни, Ромка нашел там старые тряпки. Одной он кое-как обтер свою пострадавшую кроссовку, другой, белой и чистой, обернул ногу. А на тряпку, чтобы она лучше держалась, надел полиэтиленовый пакет, запихнув его края внутрь кроссовки. Издали могло показаться, что его нога упакована в толстенный гипс.

Кое-как прицепив к двери очередную «пломбу», Ромка, хромая, поплелся вниз. На улице, оглядевшись, он указал на хозяйственный магазин и приказал сестре сгонять за растворителем.

Лешка убежала, а Ромка в ожидании ее отошел в сторонку и примостился на невысокий парапет, окружавший высокое здание с огромными окнами.

– Рома, что с тобой? – услышал он вдруг знакомый и крайне испуганный голос.

Ромка с досадой обернулся. Так и есть, опять он, Антон Матвеевич, собственной персоной. Видно, он живет где-то в этом районе, иначе они не встречались бы с ним на каждом шагу.

– Нога, – прохрипел Ромка. Лицо его выражало неподдельную муку. Уж очень жалко было новенькую кроссовку: а вдруг она и растворителем не отчистится? Ведь он как раз и рассчитывал на несмываемый мазут, никак не предполагая, что сам в него влезет.

– Опять подвернул? – искренне посочувствовал историк. Не поверить своему ученику в данный момент Антон Матвеевич не мог никак, поскольку притворяться тому здесь было не для кого.

– Опять, – горестно подтвердил Ромка.

Антон Матвеевич протянул ему руку:

– Помочь тебе дойти до метро? Или отвезти в поликлинику?

Ромка покачал головой.

– Не надо, мне Лешка поможет, сестра моя. Она сейчас в аптеку за лекарством побежала, за обезболивающим. Я его выпью и смогу идти. Если вы помните, так у меня уже один раз было, а вы не поверили, – не преминул укорить он учителя.

– У тебя, наверное, привычный вывих, – озабоченно и немножко виновато сказал Антон Матвеевич. – Тебе надо непременно сходить к врачу. А как вы здесь с утра оказались? – вдруг спохватился он.

– А мы у тети ночевали. Она у нас болеет, я вам говорил, помните? Да вы за меня не волнуйтесь, идите. Я здесь немножко посижу, передохну, и мы с сестрой в школу приедем. Уроки ведь нельзя пропускать. – Ромка сменил на решимость выражение подлинного страдания на лице, но издал тяжкий вздох.

Антону Матвеевичу было его очень жалко, но он спешил на урок.

– Ну, смотри, – с сочувствием сказал он.

– Вы там в школе предупредите, пожалуйста, что я задержусь, – еле слышно простонал вслед ему Ромка.

Лешка еще издали заметила, что ее брат с кем-то разговаривает.

– Кто это был? – осведомилась она, протягивая страдальцу бутылку с растворителем.

– Антон. Прикинь, поверил, что я ногу подвернул, – и Ромка пересказал ей беседу с историком.

– Ну, ты даешь! – восхитилась Лешка.

– Нет худа без добра, – назидательно произнес брат. – А вату ты, конечно, купить забыла?

– А ты не говорил!

– Вот балда! А чем же оттирать-то? Тряпка не поможет. Беги снова. Она в аптеке должна быть, а аптека, знаешь, где? Или в книжном, или в продовольственном.

– Найду.

Вернувшись с большой пачкой ваты, Лешка стала помогать Ромке оттирать мазут с его ненаглядной кроссовки. Но как они ни старались, черные пятнышки кое-где остались. Времени на оттирку ушло – уйма. Но зато Ромку нисколько не волновало, что ему скажут в школе. К счастью, теперь в лице Антона Матвеевича он обрел надежного союзника.

Засунув под пятку оставшийся кусок ваты, что помогло ему отлично хромать, Ромка с триумфальным видом вошел в класс. Урок начался давно, и все обернулись в его сторону. Ромка взглянул на лица одноклассников. Кое-кто его жалел, а кто-то и злорадствовал: ну и достанется же сейчас Северцеву от Антона!

– Садись, Рома, – вопреки ожиданиям учеников весьма благожелательно произнес Антон Матвеевич и сочувственно поинтересовался: – Как твоя нога, лучше?

– Немного, – изобразив высшую степень мужества и умения терпеть боль, ответил Ромка и, торжествующе обведя глазами класс, медленно уселся на свое место.

«А это даже хорошо, что у меня не весь мазут оттерся, – подумал он. – Значит, и у него он точно не ототрется».

Днем они с Лешкой снова съездили на Воробьевы горы, но на смотровой площадке – пристанище скутеристов – опять никого не застали.

– Правильно, сегодня же снова не четверг и не суббота, – с сожалением отметил Ромка. – Но я надеялся, что хоть кто-то тут будет. А вчера мы никак не могли сюда попасть.

Вспомнив о куске ваты в кроссовке, мешающей ему нормально ходить, он отбросил ее в сторону и тронул Лешку за руку:

– Слышь, а вдруг он уже там? Хотя это было бы плохо. Пусть лучше он вечером пожалует и как следует вымажется, да, Лешка? А мы с тобой туда завтра съездим, перед аэропортом.

– Опять рано вставать, – вздохнула Лешка.

– Ничего не случится, встанем!

На обратном пути они заехали к Венечке, и Лешка, воспользовавшись его компьютером, подробно и обстоятельно рассказала Артему о непонятных событиях, которые происходят в чужой квартире, куда они ходят кормить кошку и искать следы преступника.

А вечером она долго не могла уснуть, все вспоминала, как было здорово, когда на зимние каникулы в Москву вдруг прилетел Артем, а потом стала мечтать, как им весело и интересно будет летом, когда он появится снова.

Наутро Лешка открыла глаза, оттого что ее лизнул в лицо Дик: псу надоело ждать, пока она проснется. Родители с Элей тихо переговаривались на кухне. Лешка взглянула на часы и ойкнула: шел десятый час. А Ромка спал себе без задних ног.

– Что ж вы нас не разбудили?! – воскликнула Лешка, ворвавшись в кухню.

– Хотели, чтобы вы хорошенько выспались, – ответил Олег Викторович. – Мы же понимаем, какая у вас в школе нагрузка.

– Спасибо за заботу. – Лешка повернулась к Эле: – Когда в аэропорт едем?

– Часа через два, – ответила та.

Лешка вернулась к брату и ухватила его за нос:

– Ты почему проспал?

– Ничего страшного, съездим туда потом, – отбившись от нее подушкой и сладко потянувшись, ответил Ромка. Он не стал признаваться Лешке, что рано утром проснулся, но не смог заставить себя встать, так ему хотелось еще чуть-чуть поваляться. А когда закрыл глаза, то снова заснул и больше уже не просыпался, пока она его не разбудила.

В аэропорт они прибыли вовремя. Самолет тоже не заставил себя ждать. Вика оказалась высокой стройной девушкой с короткими темными волосами и большими, неожиданно зелеными глазами. По-русски она говорила с заметным акцентом и иногда не совсем правильно строила фразы. Уезжала из Москвы она совсем маленькой девочкой, поэтому английский знала в совершенстве, а вот ее русский от этого несколько пострадал. Держалась Вика очень просто, чем сразу вызывала к себе симпатию.

Расцеловавшись со всеми, она с волнением проговорила:

– Может быть, сразу к бабушке поехать в ее больницу? Я чувствую себя перед ней виноватой.

– Сначала заедем домой, – сказала Эля. – Кстати, где ты собралась жить? Может, вместе со мной? Примете еще одного квартиранта? – улыбнулась она сестре и брату.

Ромка с Лешкой дружно закивали в ответ. Вика им понравилась.

– Конечно!

– А дедушка хотел, чтобы вы жили у нас, – вдруг раздался уже знакомый ребятам голос, и перед ними предстал неизвестно откуда взявшийся Димка. – Здравствуйте, с приездом, – вежливо сказал он Вике и кивнул остальным. – Он меня прислал вас встретить и пригласить к нам. У нас места много.