– А вы у себя в комнате смотрели? – спросила она.

Профессор только вздохнул и развел руками.

– Где она обычно лежала?

– В столе. В верхнем ящике. Всегда под рукой.

– А в нижнем искали? – спросил Алешка.

– В нижнем? – переспросил и сразу обрадовался Профессор. – А вот в нижнем-то и не смотрел! – Он весело щелкнул пальцами и побежал к себе.

И мы все, с надеждой, побежали за ним. Конечно, в комнате был такой «порядок», что не только тетрадка – портовый кран мог потеряться. Профессор выдвинул нижний ящик и вывалил из него все, что там было, прямо на пол.

– О! – обрадовался он. – Очки нашлись.

– А тетрадь? – спросила тетя Женя.

Профессор не растерялся, вывалил на пол содержимое еще двух ящиков. И еще что-то пропавшее нашел. А вот тетради не было.

– Вы ей случайно, Профессор, камин не растапливали? – ехидно спросила, стоя в дверях, Р.М.

Профессор сперва замахал руками, а потом в ужасе задумался. Но быстро посветлел лицом:

– Исключено.

– Ладно, поиски продолжим завтра, – сказала тетя Женя. – Поздно уже. Алексей, помоги Профессору навести порядок.

Но и наутро, обыскав все «Горное гнездо» и ближайшие окрестности, даже лодки осмотрев, тетради мы так и не нашли.

– Ее украли, – уверенно сказал Алешка, когда мы с ним, расстроенные и встревоженные, спустились на пляж.

– Зачем? – удивился я. – Кому она нужна?

– Там же клады! – горячо зашептал он. – Прочитал – выбрал – забрал.

– Не так это просто. Они же на дне моря. И зашифрованы.

Алешка только хмыкнул. Помолчал и добавил:

– Я знаю, кто украл.

– Кто?

– Не скажу. Ты притворяться не умеешь. А я еще не все выяснил. Мама правильно говорит: у тебя все на лбу написано. Спугнешь жуликов.

Я машинально провел ладонью по лбу, словно стирая на нем написанное. Но на Алешку это не подействовало.

– Не скажу, – повторил он. – Ты лучше акваланг у тети Жени стащи.

– Зачем?

– Мне одно дело проверить надо. И тогда все ясно станет. Почти.

Я вспомнил любимое мамино наставление – ни за что не позволять Алешке ввязываться ни в какое расследование. И сказал:

– Ни за что.

Он усмехнулся:

– Как миленький побежишь, спорим?

– Спорим, не побегу.

– На твоего краба.

Алешка давно на него глаз положил. Такого большого и красивого краба никто еще не мог поймать. Даже тетя Женя, помогая его высушить, восхищалась.

– Согласен. И на твой камень.

Тут пояснять ничего не надо. Счастливчик Лешка, как только подарил маме свой первый хризолит, тут же нашел второй – еще лучше и даже с дырочкой. И носил его на шее для еще большего личного счастья.

Он сидел на песке, пересыпал струйки из ладошки в ладошку – процеживал. Будто важнее, чем какую-то ракушку выудить, и дела у него нет.

– Помнишь, тетя Женя фокус показывала? В грот ныряла, помнишь?

Еще бы! Она хоть и предупредила нас, мы все равно перепугались. А Лешка с той поры не оставлял надежды посетить этот грот. Чтобы взглянуть этой рыбище прямо в ее «вот такие глазищи».

– Я один раз туда нырнул, – признался он. – Но там страшно. Темно. И этот грот куда-то далеко уходит. Прямо в подножие горы.

– Ну и на фига нам это нужно?

– Там разгадка, – серьезно сказал Алешка. – Даже три. Этой рыбищи с глазами – раз, – он стал загибать для убедительности пальцы. – Этих пиратов – два. И тетрадки спертой – три.

Ну наворотил! Фантазер необузданный.

– Иди за аквалангом... Постой, – спохватился он. – Не три, а четыре. Четвертая – сейф! – И, довольный, загнул еще один палец. И показал мне – для убедительности. – Видал сколько?

Целый кулак получился. Угрожающий. Но спорить я с ним не стал – самому сделалось интересно. Оставалось только уточнить детали. Насчет акваланга.

– А как я его пронесу? Тетя Женя увидит.

– В окошко спустишь, на веревке.

Все уже продумал, авантюрист с хохолком. Я так и сделал. Забрал в лодочном сарае веревку подлиннее, обмотался ею и сверху натянул безрукавку. Перетащить акваланг из кладовки в нашу комнату удалось без проблем. (Профессор в своей комнате продолжал поиски тетради, Р.М. в своей комнате похрапывала до обеда, Боцман опять где-то пил пиво, а тетя Женя гремела кастрюльками на кухне.) И без проблем я спустил акваланг на берег. Алешка тут же спрятал его в кусты, а я втянул назад веревку и побежал к нему.

– После обеда сплаваем, – шепнул он. – Когда тетя Женя всех отдыхать уложит. Не пожалеешь, – многозначительно добавил он. – Будешь приятно удивлен. – Подумал и сказал честно: – Или неприятно.

После обеда мы послушно ушли к себе, дождались, когда по холлу разнесся трубный храп Р.М., и на цыпочках выбрались из замка. Я перетащил акваланг к скале. Поставил его торчком на песок. Лешка потрогал вентиль, примерился к баллонам – они были только чуть пониже его ростом – и честно признался:

– Мне с ними не справиться. Ты поплывешь.

– А ты думал, я тебя пущу? – И уточнил: – И что мне там искать?

– Рыбу с глазами. Если она там, то рассмотри ее как следует. Если она... – тут он задумался и мысль свою не закончил.

Если она там... Если она меня не проглотит... Ох, как мне не хотелось нырять в какую-то черную подземно-подводную дыру. Где почти наверняка прячется какое-то чудище. Но не показаться же младшему брату трусливым старшим братом. Я навьючил акваланг, взял в рот загубник и браво помахал ему, прощаясь.

– Ты только не бойся, – сказал Лешка мне в спину, когда я, шлепая ластами по мокрому песку, пошел в воду. – Там не очень страшно. Но ужасно интересно.

Я погрузился в воду и поплыл к скале. Сначала было хорошо – песчаное, в рубчиках, дно, веселые рыбешки, крабик, присевший от страха на попу, когда на него упала моя тень... А потом... Потом мрачный провал в теле скалы, обросший острыми ракушками мидий. За ним, в его глубине, пугающая чернота. Я поплыл в него, вяло работая ластами. Журчал выдыхаемый воздух, остальное – глубокая черная тишина. Через несколько метров стало светлее. Я глянул наверх – там светилось в скале «окошко», к которому взбирались крутые, заросшие ракушками ступени. А на одной из них... лежал чужой однобаллонный акваланг. Не знаю, зачем и почему, но я подплыл к нему и, отвернув вентиль, выпустил из него весь воздух. Он, большими пузырями, весело умчался наверх, в свою родную стихию. И растворился в ней. А я в чужой, враждебной стихии все-таки поплыл в глубь грота. Заранее боясь темноты и холода. Насчет холода, да, я не ошибся – вода в глубине скалы становилась все холоднее, пока не стала откровенно ледяной. А вот насчет мрака я чуточку ошибался. В глубине грота что-то неясно светилось. Слабо указывая мне путь во мраке. Я немного проплыл, и мне показалось, что грот не заполнен водой доверху. И я стал медленно всплывать, вовсе не будучи уверенным, что не упрусь макушкой в твердый камень. Не уперся. Высунув голову из воды, увидел над собой полукруглый мрачный свод, который мерцал каплями влаги, словно черное ночное небо звездами. А на поверхности воды, в самой глубине грота, лежало тело огромной рыбы. И два ее огромных глаза зловеще светились. И в одном из них вдруг мелькнула какая-то тень – рыба словно ехидно подмигнула мне. Долго не раздумывая, я развернулся, погрузился и, работая ластами, как пароход колесами, дунул в море – туда, где приветливо светился выход из грота. Из этой загадочной пещеры капитана Немо.

Всплыв возле самой скалы, я добрался до пляжного берега и лег на песок, обессиленный краткими, но яркими впечатлениями. Алешка оказался прав только отчасти: было интересно, но и страшно тоже. Пожалуй, было страшнее, чем интереснее, если честно.

Он помог мне отстегнуть ремни и выбраться из акваланга. И нетерпеливо спросил:

– Ну?

– Там подводная лодка. Не очень большая. И в ней кто-то есть...

– Знаю, – перебил меня догадливый братишка. – Это «Марфа».

А не Марья. О которой он подслушал в катакомбах. Это я тоже понял.

– Что еще видел? – теребил меня младший брат.