Во время трапез столами на Великом древе служили домашние змеи. Растянув свое гибкое чешуйчатое тело, такая змея могла усадить за себя не меньше полудюжины едоков.

Приблизившись к столу, Примула поняла, что ее место возле Эглантины уже занято. Там сидела Рыжуха.

Однако Сорен весело замахал ей крылом, приглашая к столу.

— Тут всем хватит места, милая, — прошелестела миссис Пи. Она еще чуть-чуть растянулась, и все сидящие принялись сдвигаться потеснее, освобождая место для Примулы. Все — кроме Эглантины и Рыжухи, которые, не глядя на Примулу, продолжали тихонько перешептываться между собой.

Сорен моргнул, удивленный неожиданной бестактностью сестры.

— Эглантина! Прекрати хоть на секунду трещать и подожми перышки, чтобы Примула могла сесть за стол.

— Ой, простите. Извини, Сорен… и ты, Прим. — Эглантина быстро вскинула голову и подвинулась.

Но Сорен не на шутку рассердился. Он снова мигнул и строго взглянул на сестру и Рыжуху.

— Хочу тебе напомнить, Эглантина, что больше двух говорят вслух. Если у вас есть от нас какие-то секреты, то закройте клювы и ешьте, а наговориться успеете после еды!

«Какие секреты могут быть у Эглантины с Рыжухой?» — удивилась Примула.

И вдруг она вспомнила, что в последнее время Рыжуха постоянно старается остаться с Эглантиной наедине, незаметно, но упорно оттесняя от нее не только Примулу, но и остальных. Возможно, она ревнует Эглантину к старым друзьям? Или есть другая причина?

Все они готовились стать Ночными Стражами, и Примула прекрасно знала, что Рыжуха просто мечтает получить допуск к занятиям. Возможно, она рассчитывает, что Эглантина может замолвить за нее словечко?

Возникла неловкая пауза, и вдруг Эглантина с Рыжухой покатились со смеху, как будто одновременно подумали о чем-то очень веселом. Остальные мрачно покосились на подруг, а несчастная Примула, съежившись, стала такой маленькой, что без труда смогла бы уместиться за переполненным столом.

Она сразу поняла, что Эглантина с Рыжухой потешаются над ней, да еще смеются, что Примула не понимает их шуток. Подумать только, еще сегодня вечером она летела в библиотеку именно за шутками!

«А пошутили надо мной!» — с горечью подумала Примула.

Чтобы сменить тему, Сорен заговорил о метеорологическом эксперименте, который доверил ему Эзилриб.

— Мартину с Руби поручили другой опыт. Вот Эзилриб и спрашивает, не могли бы вы мне помочь? Сумрак, Гильфи и Копуша уже согласились. Ты полетишь с нами, Отулисса?

— Извини, не смогу, — покачала головой отличница. — На дальнем берегу острова я провожу для Эзилриба собственный опыт.

— Мы с Рыжухой полетим! — пискнула Эглантина.

— Нет, тут нужны полностью оперившиеся старшеклассники, а вы еще учитесь. Не думаю, что Эзилриб разрешит. А ты, Примула? Ты — то уже оперилась, не хочешь нам помочь?

— Извини, сегодня я не могу, — еле слышно выдавила из себя Примула. Она прекрасно понимала, что если ее возьмут туда, куда не взяли Эглантину, то трещина, пробежавшая по их дружбе, может превратиться в пропасть.

— Вот видишь, Сорен? Пожалуйста, попроси Эзилриба! — затараторила Эглантина.

— Нет. Я не собираюсь понапрасну отрывать его отдел, тем более что ответ мне прекрасно известен! — отрезал Сорен.

— Ну вот… Я сейчас срыгну от злости! — обиженно прошипела Эглантина.

— Ничего, не расстраивайся! — Рыжуха быстро наклонилась к подруге и что-то шепнула ей на ухо.

— Эй, молодежь! — возмутилась миссис Пи. — Никаких грубостей за столом, ясно? Надеюсь, вам не нужно напоминать, кто тут стол?

Сумеричанье, всегда считавшееся самой веселой ночной трапезой, на этот раз не задалось.

Гильфи предприняла еще одну попытку сменить тему, напомнив друзьям о том, что следующей ночью на остров должна прилететь торговка Мэгз со своими товарами.

— Она всегда прилетает в первую ночь новолуния, — добавила Гильфи.

— Почему? — оживилась Примула, радуясь возможности поговорить о чем-нибудь отвлеченном.

— Потому что при свете полной луны ее товары выглядят особенно заманчиво, — ответил Сорен.

— Как будто вся эта кричащая безвкусица и так мало сверкает! — едко вставила Отулисса, недолюбливавшая торговку.

— Кто такая торговка Мэгз? — спросила Рыжуха.

— Как, ты не знаешь про Мэгз? — ахнула Эглантина. — Она приносит нам просто потрясающие вещи! Завтра ночью мы с тобой повеселимся от души! Обожаю покупки!

У Примулы тоскливо заныло в желудке.

— Торговка Мэгз, — высокомерно отчеканила Отулисса, — обыкновенная хвастливая сорока, которая, как и подобает представительнице ее рода, специализируется на поиске и коллекционировании различных предметов, большей частью блестящих. Думаю, не стоит пояснять, что подсловом «поиск» я подразумеваю банальное воровство.

— Ух ты! — ахнула Рыжуха, и глаза ее сверкнули от восхищения. — Где же она берет все эти сокровища?

— У Других. В оставшихся от них руинах, в старых соборах или замках, — ответила Отулисса. — Она подбирает осколки витражных окон, черепки от разбитой посуды, бусинки и всякие мелкие безделушки — все эти яркие, вульгарные побрякушки, к которым Другие испытывали непонятную слабость. По моему мнению, все это невыносимая пошлость и безвкусица!

— А мадам Плонк любит такие вещи! — засмеялась Эглантина, нисколько не напуганная сварливым тоном Отулиссы.

— Неудивительно! — огрызнулась Отулисса. — У мадам Плонк полностью отсутствует чувство стиля. Не хочу показаться грубой, но, на мой взгляд, она вообще довольно вульгарна. Так выставляет себя напоказ, что поневоле заподозришь ее в нездоровом желании любой ценой привлечь к себе внимание.

— Уймись, Отулисса, — ухнул Сумрак. — Все и так знают, что ты у нас образец чистоты вкуса!

Как будто острое лезвие пресекло веселую болтовню, и на стол обрушилась тишина.

Тяжелая блокада и страшная битва с армией Клудда изменили смысл привычного слова, и отныне для жителей острова не было ругательства страшнее, чем «чистота».

Сорен почувствовал, как съежилась миссис Плитивер и деревянные чашки с чаем тревожно задребезжали на ее спине.

На память Сорену пришли слова Эзилриба, произнесенные им во время Прощальной церемонии с павшей в битве Стрикс Струмой:

«Нынешняя война стала порождением гнусной теории о превосходстве одних совиных семейств над другими, теории о том, что одни из нас могут быть лучше и чище других. Отныне всякий раз, произнося слова „чистый“ или „чистота“, мы будем вспоминать о кровопролитии, вызванном ими. Как несправедливо, что столь прекрасные слова оказались изуродованными злобой и ненавистью безумцев!»

Сумрак, слишком поздно сообразивший, в чем дело, испуганно захлопнул клюв.

Отулисса поспешила прийти ему на помощь и попыталась спасти положение:

— Видишь ли, я искренне считаю всю эту мишуру совершенно бесполезной. Я согласна, что у мадам Плонк божественный голос и приятная внешность. И на мой взгляд, она не нуждается в дополнительных украшениях. Поэтому траты на подобную чепуху кажутся мне напрасным расточительством с ее стороны.

Это было сказано просто и изящно, но, к сожалению, в эту ночь даже Отулисса поддалась общей атмосфере бестактности, поэтому, повернув голову к Рыжухе, она добавила:

— Простой шлем, боевые когти и горящая ветка — вот единственные украшения, которые я признаю! — Глаза молодой пятнистой совы яростно сверкнули. Все знали, что именно в этом боевом облачении Отулисса храбро сражалась во время самой свирепой битвы с Чистыми.

За столом снова воцарилось молчание, тяжелое, как туман, который никак не может рассеяться.

«Самое время пустить в ход какой-нибудь анекдот, да посолонее!» — в отчаянии подумал Сорен.

— Слышали анекдот про то, как летучая мышь капнула на голову чайке? — быстро спросил он.

Неприличные анекдоты чаще всего рассказывались о чайках, которые считались самыми глупыми грязнулями даже среди мокрогузок.

— Нет, не слышали, расскажи! — оживилась Гильфи, утратившая надежду спасти вечер.