Бураков покачал головой и засмеялся.

— Ну вот! А я — то развеять тебя хотел!

— Я пойду, Олег Викторович. Мне Меладзе нравится. Его голос задевает за живое! И потом, я благодарна Вам. Вы же при всем желании не смогли бы пригласить меня на концерт моих любимых исполнителей, по той простой причине, что у нас в России на сборных концертах они не выступают.

— Ладно, Маш, не грусти, у тебя все еще впереди, может….

Она перебила его.

— Угу, вся жизнь впереди, надейся и жди! Простой советский девиз! Короткий и ясный!

После обеда Олег Викторович снова подошел к ней и положил на стол контрамарку.

— Она, что, одна только?

— Одна. Понимаешь, жена у меня в отъезде, вот родственник и решил меня поразвлечь.

Маша растерялась.

— Так, может Вы сами, Олег Викторович?

— Нет, Маш, я один ходить не люблю, да и потом, у нас сегодня совещание после работы, ты же знаешь!

— Вообще-то я тоже не люблю одна.

— Сходи, сходи, развейся! Я ведь давно за тобой наблюдаю. Ты уже с неделю вроде как не в себе.

Маша взяла контрамарку в руки.

— Партер. Третий ряд, четырнадцатое место. Начало в девятнадцать ноль ноль! — прочитала она.

— Концерт четырехчасовой, — подсказал Бураков. — Закончится в одиннадцать.

— Поздновато будет потом одной возвращаться. — Снова засомневалась Маша.

— Поздновато? — удивился Бураков.

Маша улыбнулась.

— По времени, конечно, нет! Просто ко мне после одиннадцати вечно кто-нибудь пристает!

— Ну, Маш, это неудивительно! Ты же красивая эффектная девушка! Я удивляюсь, почему к тебе пристают только после одиннадцати!

Маша засмеялась.

— Спасибо, Олег Викторович. Я обязательно пойду и буду надеяться, что на этот раз все обойдется.

— Постой, а ведь я могу тебя встретить после концерта и отвезти домой на своей машине! Конечно! Что мне делать-то?

— Не беспокойтесь, Вы…

— Не возражай, Мария! Я сейчас временно в холостяках, дома никого, — ни Оли, ни Поли! Так что, не возражай!

…Он встретил ее в условленном месте в одиннадцать десять. И Маша, увидев его, почему-то сразу поняла, что между ними сегодня что-то произойдет! Олег Викторович побрился и переоделся в более модный костюм, — он не захочет отвезти меня домой прямо сейчас, — поспорила Маша сама с собой, — вот увидишь!

— Ну, как концерт? — сходу поинтересовался он.

— Ничего! Я даже получила удовольствие! Вы ж не сказали, что будет еще и Максим Галкин! А я его обожаю!

Олег Викторович любезно открыл перед ней дверцу своей "Аудюшки".

— Садись, Машенька! Ну, что ж, в таком случае, я за тебя рад!

Они проехали по набережной и, нырнув на короткое время под мост, направились к центру. Остановив машину на светофоре, возле небольшого уютного ресторанчика, находящегося справа от них, Олег Викторович закинул удочку.

— Ты есть не хочешь? На концерт-то отправилась прямо с работы.

— Ужасно хочу, даже в животе бурчит!

— Может, зайдем? — он кивнул в сторону ресторана.

— С удовольствием! — согласилась Маша.

Они заказали ужин, боржоми для Буракова и мартини с соком для Маши. А потом Олег Викторович пригласил ее на танец.

— Может, мне позвонить маме и сказать, что я сегодня не приеду? — спросила неожиданно для Буракова слегка опьяневшая Маша, и положила голову ему на плечо.

Он удивленно на нее посмотрел.

— Ты хочешь поехать ко мне?

— Я думаю, что Вы этого хотите больше.

— Я тоже так думаю! Ну, а ты?

— Поехали! А там разберемся. Если я передумаю остаться, Вы отвезете меня домой.

Она осталась, и потом вовсе об этом не пожалела. Они провели прекрасную ночь, ибо Бураков оказался искусным и нежным любовником.

Свою связь, которая продолжалась уже больше года, они держали в великой тайне, неукоснительно соблюдая конспирацию, и ни у кого в фирме за это время даже не возникло подозрений на их счет.

……Машина сокамерница, которая уже давно прилегла на лавочку, то похрапывала, то постанывала во сне, то переворачивалась с боку на бок.

— Интересно, сколько сейчас времени? — подумала Маша, которая наспех одевшись, даже часы с собой не прихватила. Ее глаза уже слипались, но она знала точно, что не сможет уснуть в эту ночь.

Серафима попыталась открыть дверь своим ключом, но она была закрыта на щеколду с внутренней стороны, и тогда она нажала на звонок.

После продолжительной до неестественных размеров паузы, за дверью раздались едва слышные шаги.

— Кто? — прозвучал вслед за этим испуганный голос Анны Сергеевны.

— Мама, это мы с Серафимом, открывай.

Анна Сергеевна открыла задвижку и впустила их в квартиру.

— Так поздно? — удивилась она. — Ты же сказала, что поедешь сегодня домой, и я тебя не ждала.

— Ты, что уже спать легла? — спросила ее Серафима, видя, что мама стоит перед ними босяком в наспех накинутом халате, абсолютно растерянная, если не сказать больше. И она, улыбнувшись, объяснила ее состояние стеснением перед Серафимом, неожиданно заставшим ее в таком виде.

— Нет пока, замялась растерявшаяся Анна Сергеевна. Но…..

— Мама, я знаю, кто убил папу! — сказала Серафима, у которой не хватило терпения, чтобы спокойно подготовить Анну Сергеевну к восприятию этой тяжелой информации.

Анна Сергеевна побледнела и непроизвольно схватила Серафиму за руку, приготовившись услышать страшную весть.

— Кто?

— Маша Кружилина.

— Что? Что ты сказала?

— Да, мама! Это правда. Ее опознала свидетельница, и потом у нее нашли пистолет. В общем, ее вина доказана полностью. Я только что разговаривала с лейтенантом Свиридовым. Ее уже взяли под стражу.

— Господи, но почему?

— Пока не известно! Но, думаю, что они скоро об этом узнают.

— Нет, этого не может быть! Доченька, может, они все же ошибаются?

— Нет, мама! Это правда!

И Серафима, отстранив Анну Сергеевну, направилась в комнату.

— Сима, подожди! — воскликнула ей вслед Анна Сергеевна.

Серафима обернулась и вопросительно на нее взглянула.

— Не ходи туда.

— Что? — не поняла Серафима.

И тут Анна Сергеевна схватила ее за руку и потянула обратно в прихожую.

— Пройдите с Серафимом в твою комнату. — Сказала она, виновато опустив глаза.

И тут до Серафимы стало доходить, что она не одна.

— У тебя кто-то есть? — шепотом спросила она, и жестом указала в сторону спальни Анны Сергеевны.

— Да! — ответила Анна Сергеевна, которой в создавшемся положении ничего другого не оставалось.

— Мама! — Серафима растерянно захлопала ресницами.

И тут в ситуацию вмешался Серафим. Он решительно взял Серафиму за плечи и насильно затолкал ее в нужную комнату, а как только они переступили порог, закрыл за собой дверь.

Серафима беспомощно взглянула на него.

— У нее, что, там…

— У нее там мужчина! Ты же взрослая девочка и все понимаешь!

— Но, как же так?! Папа ведь, он только что…

— Успокойся! — Серафим, нежно обняв ее, прижал к груди.

— Успокойся, и не заблуждайся на этот счет! Она не завела себе любовника только что. Они наверняка уже встречались прежде.

— Господи! — по щекам Серафимы покатились слезы. — Вокруг одно предательство! Сначала подруга, теперь мама.

— Предательство, — удел человечества. — Тихо заключил Серафим. — Не суди ее строго!

Вскоре хлопнула входная дверь.

— Ну, вот, он ушел. — Констатировал Серафим.

Анна Сергеевна, проводившая Абрамова, постучала в комнату дочери.

— Сима, выйди, мне нужно с тобой поговорить.

Серафима высвободилась из объятий своего друга и вопросительно на него взглянула.

— Иди! — сказал он ей напутственно, и поцеловал в щеку.

Серафима вышла и направилась вслед за Анной Сергеевной на кухню. Они молча уселись за стол, и Серафима обратила свой взор на мать.