Он пишет, что люди “готовы были отдаться кому угодно, лишь бы их постоянно не напрягали”. Это — признак тяжелого умственного расстройства людей, неспособность верно оценить утраты и выгоды. И речь тут не только о разумном расчете, а об отключении даже биологических инстинктов. Да, есть сегодня люди, потерявшие работу и квартиру — и довольные. У них отключен инстинкт самосохранения. Да, женщины почти перестали рожать, и не от нехватки денег (в Дагестане денег меньше, чем у москвичек, а рожают). Они не хотят “напрягаться”, они теперь “хозяева жизни”. Число автомобилей утроилось, а число новорожденных втрое меньше. Отключен инстинкт продолжения рода.

А. верно пишет: “девочка сама хотела”, и соблазнить ее мог бы и немой”. Нет, уважаемый А., “отдаться кому угодно” — это не немому. “Девочка” отдалась шпане, которая ее изуродовала, ограбила, лишила возможности и даже потребности иметь детей. У А. получается, что это надо принять и оправдать. Но ведь это болезнь, причем социальная, массовая. Нельзя же оправдывать болезнь. Потом те же люди спросят: что же вы нам не помогли, не привели в чувство? Разве не обязан любой трезвый человек попытаться вразумить “девочку”, а потом помочь ей?

На мой взгляд, А., сам того не ожидая, сформулировал проблему первой, высшей важности. Мы о ней даже боялись прямо говорить. Суть ее в том, что за последние 20 лет советского строя в нем вырос и стал господствовать избалованный человек “массовой культуры”. Его жизненное кредо А. выразил так: “Я хочу расслабиться и не думать обо всем этом. Хочу, чтобы все было легко и без напряжений”. В этом — основа нашей катастрофы, и эта основа вовсе не устранена, так что катастрофа воспроизводится.

И перед нами перспектива хуже войны: нашим “избалованным массам” будут давать жвачку и наркотики, пока они не вымрут в самом простом и обыденном смысле слова. С блаженной улыбкой. Но пока что это догадки, надежного диагноза мы не имеем. Давайте думать дальше, ибо без диагноза не можем мы ни лечения предложить, ни толком объясниться друг с другом.

Иногда мне пишут читатели, недовольные тем, что я агитирую за советский строй. Они ошибаются, не об этом речь. У нас беда похуже. Разве люди рассудили: давайте, мол, откажемся от советского строя и будем строить капитализм? Нет! Они ни о чем не рассудили и ничего строить не собираются. Они даже не отрицают, что страну захватили воры, которые ее сжирают, но довольны тем, что эти воры кидают и им крохи. Они непритязательны! А интеллигенция, которая во всем этом сыграла неблаговидную роль, должна была бы сегодня оставить мелкую грызню и помочь восстановить в массовом сознании способность к умозаключению, расчету и предвидению.

Отметим важные методологические особенности, свойственные, на мой взгляд, антисоветским рассуждениям.

Сам ход развития антисоветского проекта обнаружил явление, которое нам, образованным в духе Просвещения, трудно понять и принять. Умные и интеллигентные люди в значительной своей части оказались иррациональными и неспособными к рефлексии. Стоит какой-то сильной идее толкнуть их в спину — и они много лет идут все дальше и дальше по заданному им коридору, не желая взглянуть назад и задуматься, правилен ли их путь. Поэтому очень многие «шестидесятники» в своих воззрениях и активных действиях прошли путь от восторженных и даже оголтелых сторонников социализма до столь же оголтелых его врагов. И на этом пути невозможно найти «точку перегиба», момент какого-то озарения. Нет, их что-то толкнуло, они сделали маленький шажок, потом еще, потом пошли по кривому, возвращающему их на 180°, коридору — и все с ясными честными глазами, ни разу не усомнившись. У кого-то из них, конечно, есть корысть, они просто актеры в страшном политическом спектакле. Это не страшно, потому что понятно. Но много людей абсолютно искренних. Об этой отнюдь не тривиальной особенности антисоветского сознания нельзя забывать, она создает огромные трудности в диалоге.

Как правило, а конкретном антисоветском выступлении есть одна идея-фикс. Сознание автора или оратора так сужено, что все его умозаключение становится иррациональным, но высказывается с такой страстью, что многих очаровывает. Совокупность таких умозаключений и создает всю целостную интеллектуальную антисоветскую конструкцию. Иногда эта идея-фикс связана с тоталитаризмом или репрессиями, в другом случае — с дефицитом или очередями, но всегда в рассуждениях страшный перебор, приводящих к утрате логики. И речь идет даже не о митинговых полубезумных выкриках, а о рассуждениях видных ученых в академических журналах.

Вот, например, статья врача и социолога 1988 года (В.М.Лупандин, Е.П.Какорина. В чем причина эпидемии среди детей. «Соц. исследования», 1988, № 6). В г. Салават у детей было распространено нарушение — непроизвольное сокращение мышц лица (тик). Согласно принятым в медицине концепциям, как пишут авторы, «все дети с тиками состояли на учете в ревматологическом кабинете, им регулярно проводилось лечение антибиотиками. Часть детей лечилась даже гормонами». Но авторы статьи, врачи-гигиенисты, считают, что причина тиков у детей в г. Салават — воздействие загрязнения воздуха нефтехимическим комбинатом, построенным в 1948 г.

Казалось бы, нормальное дело — возникают новые факторы влияния на здоровье человека, медицина вносит коррективы в свои представления о болезни. Так всегда было и будет. Но нет, из конкретного медико-экологического факта делаются далеко идущие политические выводы: «Причину сложившейся в Салавате обстановки следует искать в прошлом, в 30-х годах. Это прямое следствие культа личности и тесно связанного с ним примитивного мышления и командно-административного управления экономикой, наукой, культурой».

Какие неожиданные причинно-следственные связи! Как легко теперь разобраться с любой проблемой — Сталин виноват! Это — 1988 г., когда еще соблюдались приличия. Чуть позже стали говорить, что во всем виноват князь Владимир, который принял христианство от Византии и тем навечно предопределил русским «примитивное мышление».

И каков накал антигосударственного чувства в связи с конкретной бедой, детским тиком: «Мы говорим теперь, что отдельные ведомства (Минхимпром, Агропром и др.) ведут „химическую войну“ против народа. Но не в меньших, а, может быть, даже в больших масштабах ведется такая война самой медициной». И это говорят врачи! О ком? О тех ревматологах, которые каждого ребенка брали на учет и лечили так, как это предписано в руководствах. Убийцы в белых халатах! Какая узость мышления и какая профессиональная бестактность — обвинить коллег ни много ни мало, как в войне против народа. А заодно помянуть и Агропром, и Минхимпром и, строго говоря, все производственные отрасли. Ибо везде работают примерно одни и те же люди с примерно одним и тем же «типом мышления».

Но помимо наличия в антисоветских рассуждениях какой-то центральной идеи-фикс можно говорить о том, что в целом этот поток антисоветского сознания привел к тяжелому поражению рациональности. Сегодня наша культура в целом отброшена в зону темных, суеверных, антинаучных взглядов — Просвещение отступило. Поток мракобесия, который лился с телеэкрана, был настолько густым, что даже активный во время перестройки демократ С.Капица взмолился: “Путь, вымощенный “общечеловеческими ценностями”, идеологией открытого общества и прочими благими намерениями, поразительно быстро привел многих в ад… И снова вера вместо знания, мифы вместо расчетов, сумерки вместо света”.

Другая особенность, которая характерна для рассуждений почти во всех блоках «проекта», — крайний тоталитаризм утверждений, устранение из них меры. Это — тоже признак иррационализма. Человек, который пытается разумно освоить реальность и ее улучшать, взвешивает все явления, располагает их по значимости. Антисоветизм как бы отбросил этот инструмент человеческого ума. «Иного не дано», «Так жить нельзя», «Конституционный порядок в Чечне должен быть установлен любой ценой». Вдумались бы в смысл этих тоталитарных утверждений! Ведь они определили сам тип мыслительного аппарата антисоветской интеллигенции. Как это любой ценой? Как это иного не дано?