Если в период ожидания судебно-психиатрической экспертной комиссии диссиденты еще могли надеяться на то, что нельзя психически здорового человека признать психически больным, то после экспертного заключения о невменяемости человек лишался своих гражданских прав, и злоупотребление психиатрией разворачивалось во всей своей полноте. Политические противники режима, инакомыслящие подвергались не только политическим, но и психиатрическим репрессиям. Подробности и специфика условий «лечения» описаны в воспоминаниях В. Буковского, П. Григоренко, Л. Плюща.

Наша работа о судьбах пострадавших от злоупотреблений психиатрией носит в основном информативный характер. Невозможно с помощью диагностических категорий передать весь спектр переживаний диссидентов.

Нэнси Адлер и Семен Глузман (1992) классифицировали все многообразие стрессовых факторов, которые ощущали на себе узники психиатрических концлагерей на протяжении многих лет, и выделили следующие.

1. Стрессоры физического характера: скученность в камерах; грубая, однообразная, скверная пища; невозможность физической разрядки и пребывания на свежем воздухе; отсутствие в камерах туалетов для отправления физиологических нужд в определенное время; наконец, избиения.

2. Морально-психологические стрессоры: само наличие ярлыка «психически больной»; отсутствие конкретного срока заключения и депривация; отсутствие реальных жизненных перспектив после освобождения; утрата элементарных юридических прав; требования медицинского персонала отказаться от своих убеждений; совместное содержание с крайне тяжелыми психически больными; невозможность переключиться на какое-либо иное занятие ввиду отсутствия бумаги, ручек, карандашей.

3. Собственно медицинские стрессоры: шок от поступления в психиатрический стационар с реакцией ужаса и суицидальными мыслями от безысходности; ощущение изменений в психике вследствие медикаментозного лечения, боязнь их необратимости; изменения характера со снижением эмоциональности, появление безразличия, апатичности с периодическим возникновением агрессивности; реакция на освобождение, о которой мы расскажем ниже.

И,наконец, о непосредственных проблемах принудительного лечения. Тема лечения психически здоровых людей методами, предназначенными для тяжелых психически больных, заслуживает отдельного рассмотрения. К психически здоровым применялись следующие методы.

Коматозная (шоковая) терапия с неоднократным введением пациента в бессознательное коматозное состояние с помощью инсулина и (еще более архаичный метод) атропина.

Ежедневная терапия нейролептиками на протяжении многих лет. Известный киевский психиатр проф. И.А. Полищук на своих лекциях говорил врачам-психиатрам о том, что в далеком прошлом больным связывали веревками ноги, а в наше время связывают ножки мозга. Длительное лечение нейролептиками может привести к побочным действиям лекарств либо к осложнениям. Можно только предположить, каково было психически здоровым людям ежедневно получать нейролептики — зачастую без корректоров побочных действий этих медикаментов. Поскольку диссиденты не были больными, они не выздоравливали, но на протяжении многих лет вынуждены были страдать от приобретенного с помощью психиатров органического поражения головного мозга в форме нейролептического синдрома со стойкими тяжелыми двигательными нарушениями.

Инъекции сульфазина. Много лет тому назад к нам с коллегой обратился приятель с просьбой помочь ему получить больничный лист. Предупредив о последствиях, мы, молодые психиатры, ввели ему начальную дозу (1,5 см³) сульфазина и выслушали много нелестных замечаний в свой адрес от пострадавшего, который (по собственной просьбе) в течение недели страдал от изматывающей температуры свыше 39 °C и интенсивных мышечных болей. Диссиденты же получали эти инъекции в более высоких дозировках и многократно — как наказание за инакомыслие.

Какие-либо научные данные об эффективности сульфазина отсутствуют. Сильная боль, обездвиженность, высокая температура и некроз мышц в месте укола дают основание полагать, что данный препарат используется скорее в карательных, чем в терапевтических целях.

Сохранить свое «я» в таких нечеловеческих условиях пострадавшим помогали их уверенность в состоятельности собственных политических убеждений и в отсутствии у них психического заболевания; постепенное привыкание к жутким условиями, вера в торжество справедливости, некоторым — вера в Бога; надежда на то, что психиатры других стран пытаются разоблачить карательную психиатрию в Советском Союзе.

Несколько конкретных примеров действия карательной психиатрии.

С Виктором Парфентьевичем Рафальским (1918–1998) мы встретились за полгода до его смерти. Несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на его долю (двадцать шесть лет в психиатрических больницах, из них двадцать лет — в больницах специального типа), тяжелые болезни (гипертоническая болезнь, глаукома, осложнившаяся слепотой), нас встретил не потерявший бодрости и юмора очень немолодой — но не старик — человек. Он продолжал оставаться активным: писал книги, выступал на собраниях, поддерживал переписку с зарубежными писателями.

В. Рафальский — выходец из семьи репрессированных. После окончания школы поступил в Киевский химико-технологический институт, откуда был исключен за критику секретаря профкома. Стал вольнослушателем исторического факультета Киевского университета и одновременно пединститута. Пытался добровольцем уехать на войну в Испанию. Начал писать стихи, острые политические памфлеты. «Мои политические убеждения были ярко антисоветского характера… Я понимал, что дело не в Сталине, а в системе в целом. Я был под впечатлением идей Кропоткина и Бакунина. Мои взгляды нашли отражение в так называемых „33 принципах Воли“… Вступил в политический конфликт, отказавшись идти в армию». В связи с этим был привлечен к уголовной ответственности. Проходил СПЭК в 1937 г. в Киевской психиатрической больнице. Какое было вынесено заключение — не знает, но наказание не отбывал и принудительному лечению не подвергался. После ареста «мотался» по стране. Несмотря на судимость, в 1945 г. был призван в армию, участник боевых действий в войне с Японией. После демобилизации поехал в Западную Украину искать следы своей семьи. С 1946 по 1954 гг. работал преподавателем, директором школы, был дважды женат. Продолжал писать политические памфлеты. Выпустил четыре манифеста с призывами к населению добиваться независимости республик и требовать демократических свобод. В 1954 г. был привлечен к уголовной ответственности по обвинению в измене родине. В это время Н.С. Хрущев выступил с директивной установкой: «У нас сейчас нет политзаключенных. Заниматься антисоветчиной могут только сумасшедшие». Судебно-психиатрическая экспертная комиссия признала Виктора Парфентьевича невменяемым с диагнозом шизофрения. В 1955 г. его перевели для принудительного лечения в Ленинградскую специализированную психиатрическую больницу, откуда в 1956 г. он совершил побег. Нелегально, пройдя пешком Россию и Украину, вернулся в Станислав (теперь — Ивано-Франковск) и сразу же был арестован. До 1959 г. в общей сложности пять лет находился на принудительном лечении в Днепропетровской и Казанской специализированных психиатрических больницах, освобожден по амнистии, проживал в Ленинградской области. Продолжал антисоветскую деятельность и в 1962 г. вновь был арестован. Следствие велось до 1964 г. Освобожден в 1964 г., по его мнению, после вмешательства Нины Петровны Хрущевой, которая была знакома с матерью Рафальского. До 1967 г. жил в Крыму, на Кубани, работал на разных работах. В этот период написал сатирический роман «Необыкновенные приключения трех обормотов в стране Чудес». В 1966 г. его вновь привлекли к уголовной ответственности — по ст. 62, ч. 1 УК УССР. Где проходил СПЭК — не помнит. С прежним диагнозом и прежними медицинскими рекомендациями был направлен на принудительное лечение. Двадцать один год (до 1986 г.) находился в психиатрических больницах. За время своего «крестного пути» побывал в психиатрических больницах Киева, Харькова, Львова, Москвы, Вильнюса, его «лечили» в ленинградской, днепропетровской, казанской и сычевской психиатрических специализированных тюрьмах. Начиная с 1981 г. его периодически переводили на общих основаниях в Львовскую областную психиатрическую больницу, неоднократно осматривали СПЭК и комиссии по снятию принудительного лечения. Так, из постановления Стрыйского районного народного суда Львовской области от 27 февраля 1984 г. известно, что 01.02.84 г. Рафальский после очередного побега был освидетельствован очередной СПЭК, которая вновь подтвердила диагноз: шизофрения с дефектом в эмоционально-волевой сфере. Суд, проверив собранные доказательства — «стихи, написанные в состоянии шизофренического бреда, а также высказывания Рафальского с критикой в адрес КПСС», заменил принудительное лечение на общих основаниях принудительным лечением в специализированной психиатрической больнице системы МВД. И вновь невменяемого — повторно — осуждают как психически здорового. Имеется выписка (от 23.01.86 г. за № 3342) из 7-го отделения Львовской областной психиатрической больницы о том, что комиссия, осматривавшая Рафальского 09.12.85 г., решила продлить лечение, т. к. его «психическое состояние не дает оснований ходатайствовать перед судом о снятии принудительного лечения».