— Туфли, — прозвучала новая инструкция.

Я присела на корточки, и занялась застежками обуви.

Теперь остались лишь брюки. Всего четыре пуговки и пряжка ремня. И белье. Если я не переживу сегодняшний день, похороните меня в Ниратане.

— Продолжайте, Альтея.

Я потерла горящие щеки, глубоко вдохнула, словно уже ныряю, и потянулась к ремню.

Полностью обнаженным он сел на бортик бассейна, и погрузил ладонь в воду. Он не спешил, погруженный в свой отдых, и мне стало казаться, что он забыл обо мне. Я истекала желанием, и не смела шевельнуться, и уже была почти зла на него за это томление, за то, что он мучил меня планомерно, расчетливо, отлично зная, что делает.

Он вынул ладонь из воды, стряхнул с нее капли, и приступил к некоему заклинанию. Я перестала дышать, ожидая, и обомлела, дождавшись. Ткань моей одежды становилась легче, тоньше, прозрачнее; на глазах она превратилась в воздушную паутинку, опутавшую меня хрупким коконом. Риель движением предложил мне сесть рядом.

— Магия изменения, чуть расширенная ради развлечения, — ласково усмехнулся он в ответ на мой немой вопрос.

— Боюсь предположить, зачем Гренэлис учил вас этому…

— Ради развлечения же!

Бортик оказался приятно теплым и упругим. Рябь воды слепила глаза. Риель медленно рвал паутинку, окутывающую мою кожу, и от его прикосновений хотелось кричать. Я вновь попробовала дотронуться до него, и вновь наткнулась на категоричное:

— Не надо.

Так я открыла для себя, что он жестокий…

Его пальцы неторопливо побеждали мою паутинку, а вместе с ней — жалкие остатки разума во мне. Мое сознание капитулировало, и я не хотела от своего сознания ничего другого.

Риель Сиенте.

В комнате Гренэлиса было больше свечей, чем обычно, и я разглядел мелкий узор на обивке его кресла, которого не замечал раньше. Он не нашел поблизости подходящей безделицы, которой можно занять руки, и потому снял с пальца перстень.

Только усаживаясь перед зеркалом, я отметил, насколько веселее стало на душе. Предвкушение беседы с Гренэлисом сродни предвкушению употребления алкоголя. Еще ничего не изменилось, но ты уже знаешь, что скоро наступит приятная расслабленность, и все в мире будет казаться тебе проще, приятнее и краше. И сам себе ты будешь вполне по нраву, и своему собеседнику рад. А после все вернется на круги своя, разве что без похмелья. Магия кеттара. Наверное, это почувствует каждый, за кого он возьмется всерьез.

— Как у тебя дела? — он задал традиционный вопрос, заменяющий ему приветствие.

После этого вопроса должен следовать отчет о проделанной работе. Естественно, он интересовался не моими личными делами и душевным самочувствием.

У меня все было по-разному. О камне резерва даже не хотелось говорить. Эксперименты увенчивались успехами, но требовали таких усилий, что без содрогания не вспомнить. А вот леди Хэмвей безоговорочно радовала. Я сообщил об этом, подумав, что именно леди Хэмвей занимает его в первую очередь.

— Она без ума от нас обоих, — сказал я.

— Я в этом не сомневался, — ответил он.

Мне следовало промолчать, но я не сдержался:

— Ты мог бы стать поскромнее после провала с Лилиан…

Он сжал перстень и челюсти. Лицо стало слишком жестким для шуток, и я поспешно добавил:

— Прости, Дир. Я слишком много болтаю.

Он усмехнулся, смягчаясь.

— Это ерунда. Главное, чтобы ты не болтал лишнего с леди Хэмвей.

Я откинулся на спинку кресла, мельком отметив его сегодняшнее особое удобство.

— Об этом не волнуйся, — заверил я с улыбкой. — У меня есть способ избежать лишних разговоров. Любопытно, как будешь изворачиваться ты.

Жизнерадостное сияние окутало его, и свечи рядом с ним померкли.

— Не переживай за меня, — счастливо засмеялся он. — У меня в арсенале есть кое-что поинтереснее секса. Взять, к примеру, тебя. Я же с тобой не спал. И, тем не менее, ты здесь. Купаешь меня в своем обожании!

Я не стал ничего отвечать. Да, поначалу я обожал его, но это было в прошлой жизни. Теперь он меня слишком утомил. Вчера я трижды терял сознание, занимаясь камнем. На прошлой неделе пришлось отменить две важные встречи, на которые я был не в состоянии явиться. Мои Младшие ходили перепуганными, а Анрес, кроме того, дико сочувствующим. Он — единственный человек во дворце, знающий, в чем моя беда. Леди Хэмвей нужна мне, с ней должно стать легче. Она поможет мне удовлетворять растущие аппетиты вампира.

— Альтея летает на крыльях, — сообщил я. — Ты ее по-настоящему поразил. Сегодня утром я учил ее делать телепорт. Она телепортировала виноградину с одного края стола на другой, и была безумно счастлива. Виноградину разметало в брызги, но это не остудило ее восторг.

Гренэлис покачал головой.

— Не трать время и силы на ерунду, — сказал он. — Отправляй ее ко мне. Политика — твое дело, магия — мое дело.

— А если мне нравится заниматься с ней?

— Не трать время и силы на ерунду.

Он надел перстень, снял его, и положил на подлокотник. Затем внимательно взглянул на меня через зеркало, и серьезно изрек:

— Напомни-ка, сколько у тебя братьев.

Я напрягся. Зачем ему мои братья? Он же обещал — никаких договоров с моей семьей. Тем более, он и так знает ответ.

— Меня интересуют взрослые, но еще не женатые, — деловито продолжил он.

— Что ты задумал, Дир?

Он ласково улыбнулся, став похожим на доброго волшебника из книжки, любимой мною в детстве.

— Сейчас расскажу, — не переставая улыбаться, пообещал он.

Альтея Хэмвей.

Да, моя виноградина была всмятку, когда вышла из портала, но с первого раза, наверняка, ни у кого не получалось. Не страшно. Потренируюсь и научусь.

В любом случае, утро выдалось прекрасным! Если канцлер будет уделять мне столько внимания, я очень быстро привыкну и избалуюсь!

Вот только Шеил не уставал портить мне настроение. Я пыталась делиться с ним своей радостью, но он не желал ее разделять. Я очень пожалела, что рассказала ему о своих особых отношениях с канцлером. Конечно, не стоило этого делать. Я не умею держать язык за зубами, это моя извечная проблема.

О намерении вскоре вернуться в башню я тоже рассказала, и Шеил принялся настаивать на том, чтобы сопровождать меня. Но зачем? Что ему там делать? Да и потом, если бы мне там угрожала какая-то опасность, разве он смог бы меня защитить? Во-первых, его силы офицера намного ниже моих сил аристократки. Во-вторых, мы с ним оба не идем ни в какое сравнение с господином Гренэлисом. Нет, дружок, спасибо, я обойдусь без твоей компании. Хотя бы там, в башне, отдохну от твоих песен о том, что кеттар не так прост и безобиден, как демонстрирует. Даже если это верно, если действительно не так прост, то что? Какой у меня выбор? Каким образом я получу корону без его помощи? Я даже на Ласточкин утес не проберусь без его магии! Меня убьют прежде, чем я успею увидеть шпили замка, а ведь их видно издалека. И тебя, дружок, убьют тоже. И даже твоих солдат, хотя они, в отличие от нас с тобой, не предавали Лилиан.

Весьма неприятный разговор с ним почти перечеркнул лучезарное настроение утра.

— Ты еще помнишь про свой портрет в его доме? — осведомился он сразу после того, как я сообщила о своей скорой отправке. — Тебе не интересно, зачем он там? Про свой странный недуг тоже не забыла? Как ты его объясняешь? Обвиняешь в нем Плюшку?

— Не вижу причин обвинять в нем Гренэлиса, — раздраженно ответила я.

Нужно было выставить его из своих комнат, но я проявила мягкотелость.

— Действительно, — кивнул он флегматично. — Могущественный маг с неизвестными возможностями и неизвестными планами на тебя. Со способностью забирать энергию других магов. Разумеется, он никак не мог повлиять на твое состояние. Наверняка, это была Плюшка. Или жара.