В этом гостеприимном дворце, по площади и населению сопоставимом с городом, к Велмеру направили придворного целителя. Не казарменного, а дворцового, вот в чем соль. Что это — первый шаг канцлера к расположению Альтеи, эдакий хозяйский комплимент? Ладно, не суть. Главное, что парень теперь в порядке. Мне не хотелось даже думать о том, как он пережил путешествие со своими травмами. Конечно, было очень тяжко. Он был зол на меня, как тысяча демонов, за то, что не позволил отыграться. Когда мы выследили и захватили ниратанцев, отыграться хотелось всем, включая меня, но его просто рвало в клочки от ненависти. Я отдал приказ оставить ниратанцев в живых, но он нарушил бы его, не будь меня рядом — я уверен. Он бесился всем телом, но молчал — наверное, потому, что у него просто не было сил на бунт.

В добротной комнатке в офицерском крыле было все для комфортного существования, но не было покоя. Ни днем, ни ночью, ни с бутылкой вина, ни в горячей ванне не удавалось расслабиться и на минуту, потому что мое первое самостоятельное решение, мой внезапный фантастический взбрык — это не только мое дело. Я успешно спрятался за канцлером, а моя дочь — дочь врага короны — осталась в Лойдерине, и только Создатель и Праматерь знали, грозило ли ей что-либо. Королева способна расправиться с пятилетним ребенком? Мне казалось, что нет. Способна ли она втянуть ребенка в грязь, сыграть на нем, использовать? Да, однозначно да. Лиенна одна в тиладской столице, и попытка забрать ее обречена на провал. Отправить письмо кому-то из приятелей с просьбой помочь? Предложить человеку рискнуть всем, что у него есть? Доверить ему все, что есть у меня? Нет, это не то. Остались ли у меня друзья, кроме Альтеи? Проверять это с помощью дочери я бы точно не рискнул. Надо было что-то придумать — и чем быстрее, тем лучше.

Альтея Хэмвей.

Вечером следующего дня я отправилась в парк — в поисках свежего воздуха, покоя, и хоть какого-то порядка в голове. И какого-то вдохновения. Вечер был душным, безветренным, липким, как и вчерашний; он не приносил ни свежести, ни вдохновения. Я договорилась встретиться с Шеилом, и перспектива встречи хоть как-то бодрила меня. Интересно, какие у него настроения? Мне ситуация представлялась опасной темной трясиной, лишающей свободы, и грозящей сомкнуться над головой, отрезав всякий путь к спасению. Возможно, он оптимистичнее меня.

Из королевской переписки, которую мы так дерзко прочитали, значилось, что я — незаконная дочь короля Филиппа. Бастард.

Как я могла за всю жизнь не почувствовать в себе королевскую кровь, пусть и вполовину разбавленную аристократической? Ведь это другие способности, другие магические силы. Это совсем другая мощь, и… другая власть.

Я не владела заклинаниями королевских династий, не владела энергией, которую дает королевская кровь, поскольку обучалась, как аристократка, но… Ксавьера недоумевала, как я ухитрилась выкрасть конверт из ее лагеря, который отлично охранялся. Признаться, я и сама недоумевала. Теперь я поняла. Вероятно, некоторые способности моего тела все же проявлялись, хоть я не осознавала это, и никак не контролировала. Мимикрия, позволяющая быть менее заметной на окружающем фоне; легкие шаги, дающие возможность двигаться бесшумно и почти не оставлять следов даже на мягкой земле. Я ужасно рисковала, когда решилась пробраться в лагерь, и, похоже, именно родство с королем Филиппом позволило авантюре удаться.

И все-таки я стала бы совершенно убогой королевой. Я не управляла способностями, не знала заклинаний, не разбиралась в политике, не была в курсе дел Тилады. То, что предложил Риель — безумие. Вернее, он-то, несомненно, извлек бы из моего «правления» выгоду, но для меня это только безумие, и ничего больше. Я даже не знала, в чем именно заключался конфликт интересов двух стран. Используя меня, Риель получил бы от Тилады все, что хотел, простыми и бескровными методами. Конечно, для чего ему война, когда можно добиться своего миром?

Нет, я не могла брать на себя такую ответственность. Не имела права.

Немного побродив по мощеным дорожкам и понюхав азалии у пруда, я присела на скамью. Из-за ярких фонарей небо было небогато звездами, зато серебристый месяц сказочно красиво путался в ветвях старых деревьев. Вокруг стрекотали цикады, где-то за кустами шумел фонтан.

Странно, что Лилиан только теперь решила избавиться от меня, хотя могла бы давно отправить вслед за Филиппом и наследным принцем. Не ожидала, что кто-то когда-то узнает о ее конкурентке. Не попади письма в руки Ксавьеры, никто бы и не узнал. Не открой Шеил конверт, меня бы, скорее всего, уже не было в живых. Я почти уверена, что он исполнил бы приказ государыни. Наступил бы самому себе на глотку, но исполнил. Капитан Н-Дешью — человек-принцип. Кто-то, знающий его хуже, мог бы подумать, что его остановила совесть, что дрогнула рука пред ликом беззащитной девы, чрезвычайно недурной собой. Но на самом деле это новая информация заставила его передумать, а вовсе не мой трепетный белокурый облик, или воспоминания о том, как мы вдвоем пили бренди из бутылки на крыше трактира. Нет, у него бы не дрогнула рука.

Он спас меня трижды: когда освободил из плена, когда сохранил жизнь, и когда не позволил отправиться в Тиладу — навстречу верной гибели. Он, как и ниратанский канцлер, решил, что именно я должна быть на троне. Но если мотивы канцлера понятны и естественны, то его мотивация от меня ускользала.

Как и договаривались, я встретила его у странной абстрактной скульптуры, напоминающей перекрещенные стулья. Вместо привычной формы и сапог он был облачен в легкий серый костюм и кожаные ботинки без шнурков. Он выглядел бы тиладским горожанином-простолюдином, если бы не выправка и суровый взор.

— Я обязан приветствовать тебя по Уставу, или это ни к чему? — поинтересовался он.

— Ты имеешь в виду, приветствовать как аристократку? Или как наследницу трона? Или как королеву?

Он подхватил меня под локоть, и мы медленно двинулись по аллее. Если не обращать внимания на его наряд и вульгарную музыку, летящую из-за деревьев, то мы как будто бы дома.

— Твои солдаты тоже переоделись? — полюбопытствовала я, и осторожно, сбавив тон, спросила то, что на самом деле хотела спросить: — Они все еще твои?..

Он помолчал пару секунд, и ответил без твердости:

— Они давали мне клятву. Теперь все шестеро заверили, что останутся верны.

— Ты тоже давал клятву королеве…

— И теперь она имеет моральное право расправиться со мной. Мои люди знают, что попытка побега будет для них опасной.

Я проводила взглядом ночную птицу, выпорхнувшую из кустарников.

— Хочешь сказать, что убил бы собственного солдата, уличи его в попытке побега?

— Разумеется.

Я усмехнулась, и усмешка вышла нервной:

— Прости, не верю.

— Напрасно, — отозвался Шеил как-то так, что я сразу поверила.

Несколько минут шли в тишине. Наконец, мой спутник прервал молчание.

— Каждый из них теперь прочно с нами, Альтея. С нами — против королевы. В такой ситуации их измена — это конец для тебя и меня.

Мне стало тоскливо, и, подавив вздох, я заключила:

— То есть теперь ты никому из них не доверяешь.

— Полностью — никому.

Солдат — как лошадь, живое дополнение к человеку. Может быть, они вовсе не хотели бросать свою устоявшуюся жизнь дома, но бросили вслед за командиром. Конечно, это естественный порядок, но он какой-то бездушный.

— Расскажи о встрече с канцлером, — предложил Шеил, не застревая в теме.

Я принялась вращать тонкое кольцо на пальце. Вульгарная музыка за кустами резко стала особенно навязчивой.

— Хочет надеть на меня корону, — ответила я коротко, уже чувствуя поднимающееся тревожное раздражение.

— Как мы и полагали.

Я нервозно поежилась, выдернула свой локоть, и остановила шаг. Веселая парочка тонких девчонок с хохотом пробежала мимо, подбросив обонянию запах хвойного тэрна и сладких духов.