- Длительность какая? – деловито спросила студентка.

- Минут десять-пятнадцать самого акта, прелюдия короткая в минуту-две: он сидит в камере, подвале, пустой комнате, тут они входят, что-то спрашивают… например, играют в ролевую игру про шпиона механоидов и эсбэшников, он отказывается отвечать и тут-то всё начинается.

- Смотрю, ты уже сюжет целый построил, - хихикнула она и опять подмигнула мне. – Ладно, найду я тебе что-то подходящее. Или соберу из кусков.

- Заранее спасибо.

- Кстати, - тут она уставилась на меня откровенно похотливым взглядом, - я бесплатно всё сделаю, если мы с тобой завтрашнюю ночь проведём в моей квартире, а? Как тебе моя идея? Знаешь, что я умею в постели? О-о-о, тебе понравится, и уверена, ещё потом долго не забудешь. Могу и в госпожу сыграть с поркой, если ты от этого тащишься.

У меня даже слов не нашлось от такого откровенного предложения.

«Вот тебе и студенточка, блин, - подумал я. – Девочка-припевочка с хлыстом и в латексе».

- Он не может, лечится от кое-чего неприятного, что подхватил от одной «госпожи», - ядовито и со злостью произнесла Викесса. – И ещё нескоро перестанет спать один.

- Э-э-э, - протянула Копа, - шутишь, да?

- Спроси у него сама.

- Ну, не то чтобы надолго это и прям так уж и заболел после общения с той, о ком она сказала, - начал говорить я под внимательным взглядом студентки. – Но… в общем, мы лучше заплатим. Хорошо, без обид?

- Не хочешь, как хочешь. Хотя многое теряешь, - махнула та рукой. – Тогда жду ещё один аванс, а потом начну снимать с вас троих образы для фильма.

- Уже переводим, - ответил я ей и посмотрел на Хвану.

Та едва заметно вздохнула с досадой, но перевод оформила, и вскоре телефон новой знакомой сообщил о пополнении счёта.

- Мне с вами так приятно работать, - улыбнулась та, проверив свои финансы. – Просто не представляете как.

- Пока ты ещё не приступила к работе, – заметила Викесса.

Студентка намёк поняла и тут же нас потащила к себе в мастерскую, совмещаемую с жильём. Обитала она в просторной квартире-студии совсем рядом с кафе, где заключили сделку. Там она полчаса заставляла моих спутниц крутиться на месте, строить рожицы, смеяться, кричать, с разной скоростью произносить различные фразы. И всё это тщательно снимала на несколько видеокамер. Я решил от фотосессии воздержаться. Всё равно же играть первую скрипку придётся Хване и Викессе, а не мне.

- Всё, больше вы не нужны, - сообщила Копа. – Сообщу сразу же, как работа будет готова или потребуется уточнение кое-каких вопросов.

- Ещё раз напомню, что за срочность тебе заплатили и заплатили хорошо, - произнёс я.

- Я помню.

Шофкун не мог поверить в то, что с ним произошло. Всё происходящее с ним за последние пару дней напоминало сюжет какого-то бульварного романчика или кинобоевика с низким бюджетом.

Его похитили!

Не просто украли, чтобы пользовать днём и ночью, а для того, чтобы он вызвал Лиеми.

«Мою Лиеми», - с теплотой он подумал о той, с которой ему было так хорошо, как ни с кем другим. Да, она грубовата, бывает порой даже жестокой и не чурается оскорблений. Но именно это и привязало к ней парня лучше всяких цепей. Она была не похожа ни на одну другую женщину, который у молодого человека за двадцать с небольшим лет жизни было несколько сотен. Со многими он провёл всего несколько часов и даже не запомнил их лиц. Бывали случаи, когда одновременно в постели он кувыркался с двумя и больше девушками. Иногда из любопытства, но чаще по причине обязательств перед некоторыми влиятельными лицами. С того момента, как он познакомился с Лиеми, подобных случаев стало на порядок меньше. И это ещё один плюсик в карму его любовницы.

Шофкун даже не подозревал, что влюбился в члена рода Барн по уши. Втрескался, как сопливая девчонка старшеклассница в одного из представителей эстрады с многотысячной армией фанаток. Просто считал, что они с Лиеми отлично друг для друга подходят. Он считал это чувство – любовь - обычной привычкой и коктейлем из гормонов, который в любой момент может закончится, и тогда на смену обожанию обязательно придет равнодушие или даже ненависть. А ведь он почувствовал влечение к девушке после первой же ночи. Разве за такое малый срок может образоваться привычка или смешаться нужный коктейль?

И вот сейчас похитители требуют, чтобы он сдал им адреса, где они встречались с Лиеми без свидетелей, и дополнительно вызвал её саму в одно из этих мест. От этого так дурно пахло, что парень даже не подумал соглашаться. Хотели бы похитители просто пообщаться с Лиеми, то не стали бы заниматься похищением мужчины!

«Ничего они от меня не узнают, - с твёрдым убеждением, что ради своей половинки, предназначенной ему Богом, он вынесет всё, что угодно. – Пусть меня хоть на кусочки режут!».

Кроме тяжёлых мыслей его беспокоило обстановка и невозможность привести себя в порядок в этом подвале. Здесь даже туалета не было, естественные надобности ему было предложено справлять в специальный миниатюрный биотуалет. Больше всего он напоминал огромный горшок-стул, которым пользуются двухлетние дети. Все отходы скапливались с спецкапсулах, которых в устройстве хватало на неделю. Вместо ванны или хотя бы душа ему дали несколько упаковок гигиенических полотенец. А еда? Если бы не голод, то он не рискнул бы есть то, что ему приносили два раза в день. Кормила его странная женщина с тощей некрасивой фигурой и с каким-то намёком на грудь. Да ещё и закрывающая лицо маской из комплекта лыжников для высокогорья. Если бы не точное знание, что ни один мужчина не опустится до такого, то Шовкун принял бы тюремщицу за представителя своего пола. Один раз он общался с женщиной в точно такой же маске, но с отличной фигурой, которую не скрывал страшный комбинезон для строителей, в который та нарядилась. И больше он никого не видел.

Сегодня всё изменилось.

Вечером к нему вошли обе женщины. Вместо вечернего подноса с несколькими одноразовыми контейнерами из разлагающегося материала, страшненькая принесла ноутбук, который поставила на стол. Её спутница несла стул с высокой спинкой и подлокотниками.

- Эй, вы что делаете? Да вы знаете, что вам за это будет? – закричал Шофкун, когда обе женщины схватили его, посадили на стул и прикрутили его пластиковыми прочными хомутами за ноги и руки к ножкам и подлокотникам, а широким ремнём обхватили грудь, намертво привязав к спинке. – Да вас всех убьют!

Внимания на его слова никто не обращал совершенно никакого внимания. Убедившись, что пленник зафиксирован, и освободиться без посторонней помощи не способен, одна женщина, самая красивая, вышла из подвала. Страшненькая осталась. Как только за её напарницей закрылась дверь, она подошла к стол, включила ноутбук и запустила какой-то видеоролик, на котором в самом начале был показан голый мужчина, прикованный к стене. Помещение обстановкой было похоже на комнаты, где снимаются фильмы для взрослых в жанре БДСМ.

Спустя несколько минут в комнату вошли две женщины в эротичной одежде. Комплект состоял из кожаных трусиков, лифчика и сапог на высокой «шпильке».

- Дура, ты чего мне показываешь? – фыркнул Шофкун. – Хочешь возбудиться и трахнуть меня? Себя лучше трахни? Да ты такая страшная, что на тебя ни у кого не встанет!

Женщина схватила его за шею ладонью, очень болезненно сдавив указательным и большим пальцами под основанием черепа слева и справа, и повернула голову пленника в сторону ноутбука. Второй рукой, вернее указательным пальцем свободной ладони, она сильно надавила ему на точку позади ушной мочки.

- А-а-а! – взвыл Шофкун. – Ты что делаешь?!

- Смотри и только попробуй закрыть глаза, - страшным шёпотом произнесла ему на ухо мучительница. – Я тебе тогда ухо оторву.

Парень перевёл взгляд на экран, где всё начиналось так, как в сотнях фильмах подобной тематики – легкие пощёчины, щипки, выкручивания сосков. Но вот потом… спустя минуту он понял, почему его предупредили о глазах. Женщины с экрана стали творить с несчастным прикованным парнем такое, от чего у Шофкуна внутренности скрутило узлом. Несколько раз он порывался отвернуться или закрыть глаза, но боль, которую ему причиняли сильные пальцы мучительницы, быстро убедили его больше так не делать. К тому же, женщина отматывала картинку назад, заставляя несколько раз смотреть на бесчеловечные пытки, которым подвергался несчастный на экране. Иногда одна из женщин смотрела в камеру, улыбалась и что-то говорила, шутила или рассказывала анекдот. На фоне истерзанного мужского тела, истошных криков, хрипения несчастного это производило особенный эффект.