Александр посмотрел на них — они отражались в его глазах, один из которых был козлиный, а другой — волчий, а затем перевёл взгляд на чёрную как смоль сферу, которую держал в своих копытцах.

Мужчина вздохнул, и в теле Аколипта его вздох прозвучал как блеяние.

Александр наблюдал за всеми событиями, которые произошли на берегу. Некоторое время он даже намеревался вмешаться, спасти Гармонию, ведь это был его капитал, его «вложение», но затем его удержало что-то, и он позволил событиям развиваться своим чередом.

Может быть, что это была страшная ошибка с его стороны. Гармония была на границе Божественного ранга. Ей оставалось совсем немного, и вдруг она погибла. Погибла одновременно от рук императора и по собственной воле. Ведь если бы она захотела, Ву Шэн бы никогда не смог её убить. Император был сильным, но всё же Мастером, существом второго ранга; Гармония за все эти годы, благодаря таланту, которым наградил её Александр, стала Мудрецом, прямо как Ву Лин, когда он победил Великую Матерь Драконов. Ей ничего не стоило убить императора и перебить его гвардию. Тем не менее она этого не сделала.

Но почему?

Александр отпустил чёрную душу девушки, позволяя ей устремиться в небеса.

У него не было ответа на этот вопрос. А значит единственным его вариантом было наблюдать. Он вернулся в Чёрное пространство, завис над Лимбо и стал рывками проматывать время, то и дело проверяя, что изменилось.

Сперва всё развивалось закономерным, однако совершенно неприятным образом. После возвращения в столицу император заявил, что т.н. жрица Гармония и самые верные её последователи обвиняются в «нарушении общественного порядка», и что она уже была наказана за свои преступления и казнена.

Затем Ву Шен добавил, что Культ Вечных Перемен отныне находится вне закона. Что все аскеты обязаны от отречься от этой веры, а все простые кролики сжечь: свои домашние алтари, если у них таковые имеются.

Александр цокнул языком. Именно этого он и опасался. Пускай Ву Шен убил Гармонию — она всё ещё могла сделаться богиней. Но если он уничтожит веру в неё, шансы на это будут навсегда потеряны… Может, ему всё же стоит вмешаться? Нет, нет нельзя. Что-то ему подсказывало, он не должен делать ничего…

Заявление императора закономерно привело к невероятным потрясениям. В одно мгновения вся империя оказалась парализована. Рабочие перестали прокладывать дорогие, меценаты торговать, солдаты выронили своё оружие... Многие кролики, стоило им только прознать о случившемся и особенно о смерти Гармонии, падали на колени и зарывались мордочкой в землю. Они не верили. Не хотели верить. Не могли.

Затем пришла ярость. Начались беспорядки. Целые деревни хватались за вилы и шли убивать ближайшего губернатора — символ императорской власти. Некоторые губернаторы и вовсе решили воспользоваться происходящим и подняли бунт.

Ву Шен расправлялся с восставшими жестоко и методично. Он вырезал целые города, если в них обнаруживались хотя бы зачатки неповиновения. На краешке его сознания витали мысли о том, что он поступает даже слишком жестоко, однако остановиться было вне его власти. Каждый день и особенно каждую ночь за его спиною висел незримый дух. Стоило ему прикрыть веки, и он видел перед собой её пристальные, полные сострадания глаза.

Он не мог спать. Не мог есть. Каждую секунду его существования теперь пронизывал неописуемый ужас. Он вызывал в нём ещё больший гнев, ещё большую жестокость, и страна упивалась кровью.

Однажды ночью, понимая, что уже не уснёт, Ву Шен покинул кровать и стал беспокойно ходить по дворцу. Покрытый свежим лаком деревянный паркет был совершенно бесшумным под его мохнатыми лапками. Одетый в длинный халат, подол которого тащился у него за спиной, кролик аки сомнамбула бродил по тёмным коридорам.

Куда идёт, он не знал. Вокруг него сгущались призрачные тени.

В какой-то момент в его стеклянных глазах промелькнул едва заметный отблеск. Кролик поморгал, как будто приходя в себя, повернулся и увидел дверцу, в прорези которой проглядывался тёплый огонёк ...

Ву Шен остановился. Ему показалось, что внутри него натянулась невидимая струна. Кролик сделал глубокий вдох и стал медленно приближаться к приоткрытой дверце, из которой разливался мутный свет. При этом он старался вести себя как можно тише.

Смешно! Император крадётся по собственному дворцу... Ещё несколько месяцев назад он бы рассмеялся, если бы о таком услышал, но сейчас ему было не до смеха. Приоткрыв дверцу, осторожно, так, чтобы она не заскрипела, он заглянул в комнату и увидел картину, от которой у него бешено застучало сердце.

Юная, стройная крольчиха с блестящей чёрной шерсткой, повесив уши, сидела на коленях перед маленьким алтарём. Слева и справа от неё горели свечки в бронзовых чашечках, освещая резанную деревянную фигурку, которая изображала жрицу в белой маске. На секунду Ву Шену показалось, что она смотрит прямо на него. Кролик вздрогнул и уже было стал медленно пятиться назад, как вдруг дверь скрипнула, и юная крольчиха немедленно повернулась. На её мордочку упала испуганная тень.

И тогда Ву Шен всё понял. Он узнал девушку — это была его наложница, одна из любимых, по имени «Чёрная жемчужина». Он посмотрел на неё, посмотрел на фигурку жрицы, и вдруг, как это часто бывает, на смену страху пришла такая безумная ярость, что кролик, не отдавая себе отчёта, ворвался в комнату и схватил девушку за горло.

— Ты… Как ты посмела… — прохрипел он грубым голосом. Глаза Чёрной жемчужины налились кровью. Сперва она пыталась вырваться, однако разница в их силе была безмерной, и девушка повисла в грубых лапах своего мужа. Ву Шен давил на её горло и чувствовал, как под его пальцами хрустят её хрупкие кости. И всё же не просто так он был императором. Постепенно, к нему вернулся разум. Он уже собирался отпустить девушку, как вдруг заметил её взгляд…

В нём не было боли.

Не было гнева.

Не было страха.

Она смотрела на него вязкими, смиренными глазами, точно такими же, какие были у Гармонии в её последние секунды.

Воспоминания об этом на секунду помутнили рассудок Ву Шена. Когда он пришёл в себя, раздался хруст.

Бездыханное мохнатое тельце выскользнуло из его лап и свалилось на пол. Растерянный император посмотрел на него, посмотрел на мёртвые глаза своей любимой наложницы, которая единственная могла ублажить его не только своим телом, но и словом, ночной беседой, он посмотрел на её живот и заметил, что тот был немного разбухшим.

Ву Шен наклонился, прикоснулся к нему и почувствовал, как внутри, за мягкой шкуркой, стремительно затухает ещё не рождённая жизнь.

Девушка была беременна…

Запинаясь, император отшатнулся и случайно обронил свечку. Она прокатилась по полу, поджигая мягкий ковёр и нежную шкурку упавшей девушки. Ву Шен повернулся и сам не понял, как оказался в коридоре. Его мутило. Всё вокруг казалось нереальным. Всюду, куда он смотрел, кролик видел проклятую белую маску и глаза, эти ужасные глаза…

К этому времени дворец уже начинал просыпаться. Стражники прибежали на шум и обнаружили, что их император стоит посреди коридора и шатается как пьяный. Сперва они не смели ничего сказать. Затем один из них отважился и произнёс:

— Ваше… Ваше величество, с вами всё в порядке?

— В порядке… — прошептал Ву Шен. — Всё в порядке… Уберите… Уберите её… — он поднял лапку и показал на комнату, в которой разгорался пожар. Стражники заглянули туда и увидели горящее тело…

— Как скажите…

— А потом… Уходите… — прохрипел Ву Шэн. — Все вы уходите, все пошли вон… никому. Никому из вас нельзя доверять, — бормотал он про себя, насупившись и ковыляя в свою комнату.

— Никому… Никому… Никому!

На следующий день растерянные слуги выполнили приказ своего императора и покинули недавно построенный дворец. В нём остался только контингент гвардейцев — больше Ву Шэн никого не пускал. Более того, по его приказу во всех комнатах и залах дворца были размещены сотни, тысячи, десятки тысяч свечей. Император велел, чтобы ни в одном углу не осталось даже намёка на тень. Весь дворец следовало объять светом.