Именно так. Но если это состояние случается само по себе, когда нет никакого «я», совершающего усилия, тогда это состояние возникает из одной вещи. Как постоянно говорил Махарадж: «Понимание — это все».

Вначале понимание должно быть на интеллектуальном уровне, это обязательно. Поэтому и Рамана Махариши, и Махарадж говорили: «Для того чтобы быть джняни-йогином, чтобы обрести знание, вы должны иметь очень острый интеллект, интеллект острый и беспристрастный настолько, чтобы прийти к выводу, что то, что ищется, на самом деле находится вне пределов его понимания».

Этот поиск не имеет отношения к пониманию, это вопрос интуитивного постижения. Но к нему добираются через интеллект.

Однажды я читал книгу Саи Бабы. Я никогда не встречался с ним, никогда не говорил с ним. И вдруг я ощутил аромат, который был мне незнаком. Через несколько страниц я прочел, что он материализует священный пепел, и я узнал запах священного пепла, так как несколькими месяцами ранее я нюхал его. Но я не знал, что между этими вещами есть какая-то связь. Что это значит?

Это просто значит то, что в Сознании может случиться все, что угодно. Вы видите, интеллект настаивает на том, чтобы все получило свое объяснение.

Значит ли это, что находишься на том же уровне сознания, в той же вибрации, что и тот человек?

Можете выразить это и так, если хотите получить какое-то объяснение.

Это как настройка на радиостанцию?

Если бы вы заговорили о радио сто лет назад, все посчитали бы вас сумасшедшим. Возможно, через сто лет все люди будут обладать способностью читать мысли других. Кто знает? В Сознании все возможно. Вы можете назвать это чудом, если вам так нравится, если это удовлетворит вас.

Нет, я не думаю, что это было чудо. Я думаю, что это что-то вроде одного уровня вибрации, когда ты настраиваешься и слышишь, знаешь и чувствуешь, или понимаешь другие вибрации.

Да, другими словами вы говорите о механике этого.

Наверное.

А я говорю о природе явлений. Механику мы сейчас не можем понять. Возможно, через несколько лет наука сможет дать объяснение механики всего этого.

Спасибо. Если мы в состоянии избавиться от своего вовлечения в механику, тогда каждый момент становится чудом.

Да. Именно это имел в виду Рамана Махариши, говоря: «Размышление не является истинной природой человека». Размышление означает концептуализирование, удаление от того, что-есть.

У меня было интересное переживание в штате Мэн. Я сидел на камне, наблюдал за приливом в океане. У меня было ощущение движения, которое выходило за человеческие рамки. Я до сих пор ищу какую-нибудь связь с этой силой. Я не могу найти соответствия между этим переживанием и тем, о чем говорите вы. Что я делал?

Вы не делали ничего, и именно поэтому это переживание произошло. После этого вы не оставили это переживание в покое, вам захотелось еще. «Как это произошло? Почему? Почему со мной?» И эти «почему» отодвигают переживание все дальше и дальше.

Если бы на духовной карте точка, представляющая вас, продвинулась далее в эволюционном процессе, то это переживание закончилось бы просто ощущением удивления. Вы бы поднялись и ушли. И тогда это переживание могло бы возникать чаще, постоянно. Но ваше время еще не наступило, так как ум начинает задавать вопросы. Вы стали цепляться за переживание, и оно удаляется от вас все дальше. Это вполне нормально. Вы хотите рассказать двум десяткам людей об этом удивительном переживании, но это всего лишь ловушка.

Рамеш, вы говорили, что Махарадж часто повторял: «Просто будь». Что это значит?

Здесь опять возникает вопрос языка, и в течение шести месяцев это было для меня кромешным адом. Вот это: «Кого Махарадж просит просто быть? Я могу принять, что нет никакого „я“, кого же Махарадж просит просто быть?» Пока наконец однажды утром до меня не дошло, что Махарадж не просил кого-либо «просто быть». В бытии не может быть ни «кого». Бытие — это все, что есть. Это все — Сознание.

Но это должно прийти через понимание, безличностное понимание без индивидуального понимающего, пытающегося понять что-либо.

Значит, в книге «Я есть То» есть проблема языка; когда Махарадж говорит: «будь неподвижен и будь в покое», он говорит не о теле.

Я как рас это и имел в виду сейчас. Нет никакого «я», которое должно понимать или делать что-нибудь. Но никакой мастер не может постоянно говорить в пассивном залоге. Не было бы никакой спонтанности. Слова исходят так, как они желают.

Махараджа иногда просили объяснить несоответствие или противоречие между тем, что он говорил, и тем, что было в книге «Я Есть То». Махарадж отвечал: «Послушайте, „Я Есть То“ написал не я, а Морис Фридман. Явные несоответствия и противоречия должны быть — только представьте все те стадии, через которые прошла книга, прежде чем была окончательно напечатана. Первое, я знаю; знание которое я имею, представляет собой интуитивное убеждение, которое я выражаю только потому, что люди приходят ко мне с вопросами. То, что я говорю, ограничено рамками языка маратхи, что еще в свою очередь ограничивается моим недостатком образования. То, что я говорил, должно быть понято Морисом, чье знание маратхи было, конечно, также ограниченным. Далее, Морис должен был изложить все то, что он понял, на английском. Затем это должно было быть отредактировано, прежде чем окончательный вариант рукописи был опубликован. Разве это не более, чем вероятно, что должна была быть существенная разница между тем, что я знаю, и тем, что появилось в книге „Я Есть То“?

Ваш первый гуру, проявлял ли он интерес к Адвайте?

Он интересовался Адвайтой, но главным образом индуистской Адвайтой. У меня же всегда была сильнейшая склонность к Дао и Лао Цзы, что не имеет ничего общего с индуизмом. Любопытно, что Махарадж никогда не слышал о Лао Цзы или Дао, но его учение было крайне близким к даосизму.

Кроме Лао Цзы, другим человеком, которого я читал с большим интересом, был Вэй Ву Вэй. Он труден для понимания. В одном из своих предисловий он говорит, что он намеренно делает свои книги трудными для понимания, что тот, кто нуждается в более глубоком объяснении, еще не готов к этим книгам. В 1965 году мне подарили экземпляр одной из его книг. Я с любопытством просмотрел ее и понял, что это было настоящим сокровищем, но в то время я не мог оценить ее должным образом. И я отложил ее. Когда я начал посещать Махараджа, я внезапно вспомнил о книге, и она меня ошеломила. Махарадж обычно проводил беседы по утрам. О том, что я прочитывал вечером, на следующее утро в своей беседе говорил Махарадж. Это была фантастика! Вэй Ву Вэй не был китайцем, как вы знаете. Он был ирландским аристократом, миллионером. У него был замок на юге Франции. Он был большим знатоком вин, имел мощное тело — высотой шесть футов и три дюйма и был очень тяжелый.

Был ли Вэй Ву Вэй полностью реализованным?

Я не знаю точно.

Встречали ли вы других джняни? Говорят, только джняни может узнать джняни.

Ни один джняни не искал меня. И я не занимался поиском других джняни.

Верно ли говорят, что только джняни может узнать джняни?

Наверное. После небольшой беседы это станет ясно.

Рамеш, знакомы ли вы с «Аштавакрагитой»?

Да. Я переводил ее. (Смех.)

Да, правильно! (Смех.) Я читал ваш перевод! (Смех.) Я не знаю, почему мне это пришло в голову.

Я бы хотел выразить вам свою благодарность за то, что вы находитесь здесь.

Уверяю вас, абсолютно нет необходимости.

И за ваше огромное терпение.

Как я сказал, этот организм был наделен определенным количеством терпения, хотя, конечно, не в такой степени, как Рамана Махариши. Махарадж же терпением не отличался.