— Рука? Нормально. А ты, Макс, как? — говорит она совершенно отсутствующим голосом.

— Спасибо. — Наверное, надо извиниться, что я их, таких изувеченных, одних домой отправила. Может, перестанут на меня обижаться. — Вы простите, что меня всю ночь не было. Мы просто решили за Школой GEN77 последить и…

Но мама не дослушала и рассеянно перебивает:

— А останки Ханса нашли?

— Нет, не нашли. Мы долго искали. Там ничего не было. Зато мы обнаружили паукоглазых ноидов. Это дети такие. Они…

— Очень интересно, милочка. Подвинься немножко — ты мне весь экран загораживаешь. Я хочу новости посмотреть.

Ангел, Дилан и я переглянулись. И тут я наконец начинаю понимать, что же именно мы видим.

Надж, вся в бинтах, скорчилась на полу в стороне от всех.

Газзи за столом играет в старый лего Эллы. И, представьте себе, мастерит из конструктора одного за другим крошечных человечков. Не строит дома или мосты и потом взрывает их, а в полном молчании выстраивает армию из совершенно одинаковых человечков. За ним из угла мрачно наблюдает Джеб. Джеба, так и быть, оставлю пока в покое — все-таки его вчера чуть в лепешку не расплющило.

Элла и Игги сидят на кухне и намазывают на крекеры ореховое масло и желе. Элла трещит без остановки, а Иг с идиотской улыбкой кивает ей, как китайский болванчик. И оба даже не замечают моего присутствия.

Сердце у меня останавливается. Видно, стая считает, что я их предала. Бросила на произвол судьбы, а сама слиняла. Дилан чувствует мое молчание и подходит ко мне, подставляя плечо. Вот бы сейчас на него опереться. Почувствовать его тепло.

Но вместо этого я неожиданно для себя полоснула его раздраженным взглядом, мол, дотронься только до меня сейчас — мало не покажется.

— Андж, пойдем выйдем, — поворачиваюсь я к Ангелу.

Она кивнула, и мы молча выходим на веранду. Дилан стоит как в воду опущенный, и мне становится его жалко и совестно, зачем я его зря обидела.

Но какие бы меня ни обуревали чувства, стая — моя первая забота.

— Ангел, что ж ты меня не предупредила. Они же совсем от меня отвернулись. Наказывают меня, да?

Ангел трясет головой:

— Да не психуй ты, Макс, на эту тему. Они поймут, разберутся. Они все устали и в шоке. Между Газом и Джебом, похоже, черная кошка пробежала, и Газзи до сих пор кипятится. Но ты не переживай. Они, в общем, в порядке.

— Но даже мама…

Ангел наклоняет голову, точно ей прекрасно известно нечто, что для меня тайна.

— Тут я, пожалуй, с тобой соглашусь. С твоей мамой и правда что-то не так. — Я вздрагиваю, но Ангел невозмутимо продолжает: — Лично меня гораздо больше Элла и Игги беспокоят.

— Да уж. Они, конечно, здорово раздражают своими телячьими нежностями. Тоже мне, нашли время ворковать.

— Да нет! Если бы они ворковали, это бы еще полбеды было. Тут что-то похуже. Только вот что, я никак не пойму. — Ангел задумалась. — Ты же знаешь, я всегда могла их мысли читать. Само собой разумеется, я свой нос в чужие дела не сую, но…

— Конечно-конечно. Совсем не суешь. Никогда.

— Но сейчас они не свои. Не скажу, чтобы их роботами или клонами подменили. То, что это Игги и Элла, — это точно. Но что-то у них обоих с головой… того…

— Ладно. Давай-ка выясним, что происходит со стаей.

— А моего друга сегодня по телику показывали, — хвастается Элла.

Она облизывает перепачканные ореховым маслом пальцы, а Игги протягивает бумажное полотенце.

— Правда? — Я пытаюсь успокоиться и всячески демонстрирую интерес. — Это кого же?

— Да из школы. У нас сегодня был огромный митинг. Все школы района собрались. Говорили про нашу планету, про то, сколько вреда ей принесло человечество, и про то, какие нужны перемены. — Она слегка задыхается от восторга. — Тебе бы, Макс, там очень понравилось. А потом мы все принесли клятву активно бороться за нашу Землю. И я тоже клялась. А потом мы разговаривали с нашими новыми друзьями, и мой друг был самый лучший. Он говорил, что у нас впереди светлое и прекрасное будущее. Надо только следовать за ним и ему верить. И я ему сразу поверила. Я теперь знаю, что все плохое скоро останется в прошлом.

— Конечно. Ты же знаешь, когда надо спасать Землю, я всегда «за».

Как-то этот митинг меня настораживает. Откуда у Эллы вдруг такой фанатичный блеск в глазах?

Мама поднимает глаза:

— Это что, тот друг, который листовки принес?

— Какие листовки? — интересуется Дилан.

— С призывом к переменам. — Элле искренне хочется заразить меня своим энтузиазмом.

— Да я вижу, ты уже встала под знамена. — Я пристально смотрю на нее и пытаюсь понять, что же все-таки с ней происходит.

— Макс, это воистину удивительный призыв! — Игги размахивает у меня перед носом пестрыми бумажками. — Ты не можешь не проникнуться этим идеями. Ты не можешь оставаться в стороне. Надо раздать листовки всем, кого мы знаем. Чтоб и они встали под наши знамена.

Брови у меня ползут вверх. Наш вечный скептик Игги хочет встать под чьи-то знамена? Видно, дело нечисто.

Дилан, Ангел и я недоуменно смотрим друг на друга. Увы, спорить с ними бесполезно, и я с трудом изображаю заинтересованность:

— Дай-ка я посмотрю.

— Вот, держи, тебе все сразу дать?

Разворачиваю красный листок. С него смотрит на меня улыбающееся детское лицо. А внизу короткий текст: «Мы знаем, вы — дети особого склада. Мы с вами — одной крови. О вас — наша забота. Вставайте в наши ряды. Группа Конца Света с любовью несет вам идею Единого Света».

— Не кажется ли тебе, что слова «любовь», «забота» не слишком хорошо сочетаются со словами «Группа Конца Света»? — Дилан заглядывает в листовку мне через плечо, и у меня по шее бегут мурашки. — Что за группа такая? Они что, конец света возвещают?

— Не знаю. Все это похоже на хор «Новые Горизонты»,[3] только с экологической тематикой. И с подозрительно фанатичным напором.

Надж, с совершенно измученным видом, поднимается на ноги и чуть ли не ползком подвигается к нам.

— Элла только о них и твердит сегодня, — лихорадочно шепчет она. — Я сперва думала, Игги ей просто поддакивает, заигрывает и все такое, но с тех пор, как тот псих листовки принес и у двери с ним побеседовал, Игги тоже совсем свихнулся.

— Эта группа для нас, для детей! Она несет нам свободу! — выкрикнула Элла у меня над ухом. Я подпрыгнула от неожиданности. Заглянула в ее остекленелые глаза и содрогнулась. Мне становится страшно — я все это уже слышала. Главное, держать себя в руках. Но я все равно срываюсь:

— Только для детей? Вы уверены?

Элла с Игги надвигаются на меня вплотную, и я чувствую себя прижатой к стенке.

— Уверены. Потому что верить можно только детям. — Глаза у нее горят нездоровым огнем. — У нас в школе завтра снова митинг. Вам всем надо пойти. Непременно! Макс, скажи, что ты пойдешь. Скажи! — Она на меня чуть ли не кричит.

— Там видно будет. Время сейчас для стаи не слишком подходящее. Сама видишь, как все покалечены, Ханс исчез бесследно. А мы с Диланом нашли засекреченную школу паукоглазых мутантов.

Не сдержавшись, взглядываю на Дилана, и сама собой всплывает в памяти наша ночь в обнимку в пещере…

— Макс, ты не можешь не пойти. Ты просто обязана быть там, — настаивает Игги. Даже то, как он произносит мое имя, звучит теперь зловеще. Элла берет его за руку:

— Единый Свет несет нам свободу.

Я решаю попытаться еще разок:

— И что вы собираетесь вместе с этой группой делать?

Совершенно одинаковыми голосами, с совершенно одинаковой интонацией и абсолютно одновременно они отвечают хором:

— Мы спасем мир!

И они снова надвигаются на нас вплотную.

— По моему, я кое-что обнаружила. — Майя внимательно смотрит на экран лэптопа.

Стая отправилась поесть, а Клык решил остаться и поискать информацию о Группе Конца Света и кое-кому в блоге ответить. Сведения о ГКС плодятся в Интернете не по дням, а по часам. Кто только ни пишет о новейшей «группе очистителей земного шара», и эфир буквально взрывается от сообщений.