– Его здесь нет… – наконец задумчиво сказала Ирка и совсем уж одними губами, без звука закончила: – Айта…

Кот скользнул к ней поближе… и замер, не решаясь подойти. Между деревьев маячил испуганный Пенек.

– Я обещал отвести туда, где вы должны быть, а не куда вам хочется, – мягко напомнил олень.

Ирка присела у костра, протянув к огню озябшие руки.

– А вы знаете, что я девочка из неблагополучной семьи? – неожиданно спросила она. Олень недоумевающе переступил с копыта на копыто. Ирка пояснила: – Дети из неблагополучных семей не верят в красивые сказки. И отлично знают, что если невесть откуда взявшийся олень… благородный… – она усмехнулась, – вдруг кидается тебя спасать… то он обязательно в конце концов окажется курьерским. Но так хотелось надеяться… – вздохнула она.

– Меня кот привел, – промямлил олень.

– Ну да… Я все у него спрашивала: на кого работаешь? И вот, кажется мне, он наконец начал отвечать. – Кот тихо сел на задние лапы и виновато муркнул. Его глаза тоже засветились – такими же фонарями, как у Ирки, только желтыми и размером поменьше. – Ладно, вылезайте уже, кто там есть по кустам… все равно вы не Айт. – едва слышно закончила она.

– Ты не должна сердиться на своего кота, ведьма Ирка Хортица. Это я велел ему приглядывать за тобой. – Сквозь кусты сверкнули огромные, как блюдца, пылающие глаза, и ни одна веточка не шелохнулась, когда на поляну выскользнул Кот. Суперкот! Больше всего он напоминал кота домашнего – только редкой красоты, наглости и… размеров. Макушкой Ирка едва бы достала этому коту до уха. Недлинная, но густая дымчатая шерсть лежала ровным полотном, рука сама тянулась погладить и… останавливалась. Было в этом коте разом что-то и от льва, и от тигра, и от всяких ягуаров-гепардов. Из пасти торчали клыки как у древнего саблезубого из учебника по зоологии.

– Веле-е-ел? – стараясь не всматриваться в то расширяющиеся, то стремительно сужающиеся в точку зрачки кошачьих глаз, протянула Ирка. – А как же известная кошачья независимость? «I am the Cat who walks by himself, and all places are alike to me»?[17]

– Вы сильно преувеличиваете кошачью свободу. – Ничуть не смущенный английским языком, дернул усом Суперкот. – Кот повинуется приказам Старшего Кота. Правда, ваш человеческий мир действует разлагающе на всех – полугода не прошло, как его доклады стали скупы и невнятны. Вы его заколдовали, ведьма Хортица? Впрочем, с этим пестророжденным мы побеседуем потом…

Глаза Иркиного кота оскорбленно сверкнули, он злобно прижал уши и зашипел. Полинявший хвост с проглядывающими из-под черной краски пестрыми колечками раздраженно стукнул по земле. Ирка протянула руку – рванула кота за загривок, выдрав клок шерсти. Раздался обиженный мяв… зато Ирка заговорила неожиданно спокойно:

– Нет, не побеседуете. Вы сами сказали – он теперь ведьмин кот. И все отношения – между ним и мной. – И она зажала клок шерсти в кулаке.

– Лучше всех эти кошастые устраиваются! – из тех же кустов раздался хриплый бас. Протиснувшийся на поляну Волк размерами вымахал даже побольше Кота, а пасть его скалилась в недоброй клыкастой ухмылке. – Другим-то тварям в человеческом мире от людей несладко приходится, и только кошакам все нипочем – даже человеки в своем мире их привечают. Радоваться должен, Кошак!

– Я радуюсь! – Суперкот раздраженно хлестнул по земле толстым, как дубина, хвостом. – Особенно сильно я радовался, когда умирал последний яванский тигр. Сейчас вот амурские тигры меня радуют – с каждым днем становлюсь все радостнее и радостнее. Вместе с тобой! Волки вымрут, так хоть псы останутся, – с бесконечным презрением протянул он.

Волк зарычал, дыбя шерсть на загривке, Кот зашипел в ответ. Ирка почувствовала, как на ее собственном загривке шерсть тоже встает дыбом. Что за наезды на собак?!

– Любой кот – мешок наглости, а ты, котэ, – целый вагон самомнения, – сквозь зубы процедила она.

– Так он же Старший Кот, – робко, словно боясь, что Ирка не станет его слушать, муркнул Иркин кот.

Деревья вокруг поляны снова зашевелились. Наверху. Кроны качнулись, будто их отогнули, как отгибают занавеску на двери, и из леса выбрался Медведь, настолько громадный… будто на поляну вылез оживший двухэтажный дом. Ирка задрала голову, глядя на клыкастую морду. Медведь шумно вздохнул, подогнул лапы и вовсе не по-звериному, а совсем по-человечески уселся, привалившись спиной к толстому дереву. Сверху раздался пронзительный крик. Ирка задрала голову – на самой толстой ветке сидела птица, больше любого страуса. Бритвенной остроты когти тискали толстенную ветку, а огромные, как у совы, наполненные жаром глазищи с горьким и злым укором глядели на Ирку.

– Это Зиз, мать всех птиц. – Голова кота высунулась из-под Иркиного локтя. – Они все – Старшие Звери. Когда в вашем мире умирает какой зверь, или птица, или рыба, или даже кузнечик, они приходят сюда, к своим Старшим, и рассказывают, как с ними люди обошлись. И Старшие решают, можно ли вернуть зверя обратно в ваш мир или… слишком плохо там было зверю, чтоб снова его мучить.

– Во-во! Что это в твоем человеческом мире делается? – проревел Медведь. – Были ж вы вроде раньше тихие, спокойные, ну там гуся какого подстрелите… – Мать Птиц протестующе заклекотала. – Или даже медведя на копье возьмете… – сменил тему Старший Медведь. – Так то ж понятное дело – все всех едят! А сейчас прям прорва ненасытная! Идут в Ирий тварюшки всякие, будто у вас там один сплошной лесной пожар – и сколько из них последних, даже на развод не остаются!

– В их мире исчезает по три вида живых существ в час, – холодно бросил крупный рыжий Лис и, обернув роскошным хвостом лапы, уселся под елкой. – Семьдесят в день.

– Больше всего мелочи жукатой, вроде вот его! – Старший Волк захохотал, тыча когтем в высунувшегося на поляну то ли жука, то ли муравья, то ли вовсе помесь кузнечика со стрекозой… но размером с автомобиль. Жукокузнечик оскалил жвала, но Волка это не смутило, он только ощерился во всю пасть. Существо, похожее на зайца, но в неверном свете костра порой смахивающее и на крупного суслика, а то и вовсе на мышь, мелко задрожало, и отпрыгнуло от Волка подальше.

– Люди никого не мучают, люди сами мучаются от змеев, люди хорошие! – Пенек гордо выпятил тощую грудь, намереваясь защищать человечество от медвежьих нападок, а Ирка в очередной раз вздохнула. Она еще радовалась, что ошеломленный Пенек топчется тихонько у нее за спиной и помалкивает. Не надолго его хватило. – Ирка так вовсе лучше всех, – вдруг смущенно пробормотал Пенек.

– Помолчал бы ты, парень, не с тобой разговор! – отмахнулся Старший Медведь. Ирка, считавшая точно так же, поглядела на него мрачно. Даже если Пенек все же шпион… он при ней шпион, и говорить ему или нет, решать ей, а не всяким… плюшевым мишкам-переросткам.

– Зачем вы меня сюда заманили? – резко спросила она. – Обсудить экологическую ситуацию в моем родном мире?

– Госпожу Хортицу не волнует эта самая ситуация, – зло тявкнул Лис. – Госпожа Хортица только что в нашем мире уничтожила целый вид магических существ – границы Леса завалены трупами крикс!

– Ох, да неужто?! – вдруг радостно вскинулся Старший Заяц. – А то они из зайчат кровь пили, коли до человеческих детенышей не добирались, – и тут же испуганно прижал уши под бешеным взглядом Лиса.

Ирка разозлилась по-настоящему. Мало, что эта зверская компания послала в ее мир агента-кота, мало, что устроила тут засаду, мало, что они стали очередным препятствием на ее пути к Айту… так они еще и пытались заставить ее чувствовать себя виноватой! Сперва у них даже получалось – пока речь шла о коллективной вине человечества, но когда они перешли на вещи, которые сделала сама Ирка… Что сделала – то сделала, не в ее привычке бегать от ответственности за свои поступки!

– Зубастенькие бедняжки! – протянула Ирка. – Они всего-то и хотели перекусить одним-единственным человеческим поселением.