Я попробовал поспорить, что в таком случае его позиция в сети отелей «Атолл» окажется под угрозой, но Льюис был непоколебим.

– Есть вещи гораздо важнее, Спэнсер. Я знаю, где пролегает граница моей преданности. Именно там, где все это время должны были быть они.

От его слов в горле вырос ком.

– Я тобой горжусь, – сказал я ровно за секунду до того, как те же самые слова повторила мне мать Эндрю.

– Вам с Эндрю придется ехать, – проговорила Хелен. – Возьми несколько недель отпуска, проведи время с Льюисом. Попутешествуй, отдохни. Ты заслужил.

Я улыбнулся.

– Спасибо. Прежде чем соглашаться, я уточню, сможет ли Эндрю взять отпуск.

Я начал помогать Хелен в фонде «Акация», разыскивал находившихся в группе риска тинейджеров и молодых людей, подвергшихся насилию и дискриминации из–за сексуальной ориентации или гендерной принадлежности. Моя роль относилась к типу «офицер по связи». Дети могли выйти на связь со мной, а я – с ними. Оглядываясь назад, эта роль идеально мне подходила. Что началось как помощь по случаю, превратилось в работу с почти полной занятостью. Мои деньки в качестве «фиксатора отношений» были сочтены. Теперь четыре дня в неделю я проводил в фонде «Акация» и по–прежнему пару дней в неделю помогал Эмилио в салоне. Около года назад я перебрался к Эндрю, поэтому помощь была отличным оправданием потусоваться с Эмилио. До сих пор каждую неделю в обязательном порядке мы собирались за воскресным завтраком.

Может, стоило спросить Янни, вдруг он захочет стать приглашенным спикером на открытии в Сиднее? Он–то уж точно мог бы поручиться за успех такого фонда. Питер, без сомнений, поедет с ним: с первой встречи они были неразлучны. Их дружба переросла в большее, чем просто любовь к немому кино. Для них это была долгая, двухлетняя дорога, но сейчас Янни разительно отличался от того паренька, что я когда–то встретил, называл себя ухоженным твинком Питера и превосходно им командовал. Питер потакал каждой его прихоти и любовно на него смотрел, но всем было ясно, что Янни его обожал. Янни его боготворил. Их отношения в стиле «дэдди–кинк²¹» были отработаны до совершенства, и я провозгласил их своей самой успешной историей… Ну, кроме нас с Эндрю, разумеется.

– О, а вот и Эндрю, – выдергивая меня из мечтательности, изрекла Хелен.

Ну, разве он не был отрадой для глаз? Господи, я мог бы им упиваться. Прошло уже два года, но стоило его увидеть, и всякий раз екало сердце.

Хелен хмыкнула.

– Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится, Спэнсер?

Я оторвал взгляд от шедшего к нам Эндрю и посмотрел на нее. Это могло вывернуть куда угодно.

– Нет.

– Выражение твоего лица, когда ты видишь моего сына. То есть я очень рада, что он счастлив, и, безусловно, ты хорошо к нему относишься. Но когда он приходит сюда, и ты его замечаешь, все твое лицо изменяется. Будто внутри загорается свет.

Я охнул.

– При виде его у тебя захватывает дух.

Я прокашлялся.

– Да.

Хелен безмятежно вздохнула, и тут в дверном проеме появилась голова Эндрю.

– Можно войти?

– Конечно, – отозвалась его мать и любовно улыбнулась. Она грациозно поднялась и проскользнула к двери. – Я как раз говорила Спэнсеру, что меня восхищает то, как он на тебя смотрит.

Эндрю поджал губы и взглянул на меня с извиняющимся видом.

Я пожал плечами и покачал головой.

– Я не стесняюсь.

Хелен чмокнула Эндрю в щеку и испарилась в коридоре. Эндрю вошел и, подавшись ближе, поцеловал меня.

Я вдохнул его аромат. За два года моя любовь к его запаху совершенно не уменьшилась.

– И чем я обязан такому удовольствию?

Он прислонился задницей к столу.

– Что, мне нельзя заскочить на работу к своему бойфренду?

– Можно.

– Мне нужно было выполнить кое–какие поручения босса моего босса, и я находился всего в паре кварталов отсюда. Но остаться не могу. До окончания рабочего дня меня ждут обратно. Только хотел удостовериться, что планы на вечер все еще в силе.

Эндрю организовал вечеринку для всех наших знакомых в «Басовой линии» – относительно новом джаз–баре, который он очень любил. Это не было чем–то необычным. Он и раньше приглашал наших друзей выпить. Компания всегда была отличной, закуски – потрясающими, а музыка – сказочной.

– Даже не мечтаю находиться в другом месте.

– Хочешь, заберу тебя?

Я проверил время. Было немногим после четырех.

– Придется встретиться на месте. Ничего? Мне нужно еще несколько часов поработать, и будет быстрее, если я поеду прямиком туда. – Я опустил взгляд на свой наряд: черные брюки, серую рубашку на пуговицах и черные подтяжки. – Так сойдет?

– Ты всегда выглядишь превосходно.

Я ждал, пока он осмотрит меня сверху донизу. Он обожал, когда я носил подтяжки, хотя и не признавался, но глаза его выдавали. Большим пальцем я подцепил резинку и потянул.

– Если хочешь, могу устроить приватное шоу.

Он решил отделаться смешком и немного покраснел. Я ожидал замечания, но вместо этого он произнес:

– Позже.

Я простонал и одновременно засмеялся.

– Ты меня убиваешь. Как с такими мыслями в голове я должен работать?

Он хмыкнул.

– Да уж, и на этой ноте мне пора возвращаться, пока не… Ну, пока мы не организовали тебе неприятности на работе. – Он поднялся. – Увидимся вечером.

– О, пока не забыл. Только что я общался с Льюисом. Он спрашивал, сможем ли мы приехать через восемь недель на грандиозное открытие.

Ответ его прозвучал незамедлительно и от всего сердца.

– Ни за что не пропустим.

– Твоя мама предложила нам немного отдохнуть. – Я пожал плечами. – Узнай на работе, сможешь или нет.

– Узнаю. – Он прильнул ближе и вновь меня поцеловал. – И насчет вечера: не опаздывай. – И, улыбнувшись, он вышел.

Войдя в бар, я опаздывал примерно на полчаса. Внутри было довольно людно, и мне пришлось проталкиваться в дальнюю часть помещения, где, как мне было известно, должен был находиться Эндрю, – ближе всего к сцене и свинг–музыке.

Только вот его там не было. Он стоял возле бара с Эмилио, и я огорошенно и вместе с тем увлеченно наблюдал, как они опрокидывали шоты. Ну, ладно. Это было непривычно. Эмилио похлопал Эндрю по плечу, и тут Эндрю заметил меня. Он что–то проговорил, я не разобрал, что именно, но Эмилио обернулся и, увидев меня, ухмыльнулся.

– Привет, Спэнсер! – крикнул он. – Давай я куплю тебе выпить.

Он заказал очередной раунд текилы, и до меня дошло: что–то явно происходило. Эмилио редко употреблял алкоголь и в последний раз пил текилу в день получения мной визы для постоянного проживания. После того вечера он поклялся, что больше никогда в жизни не станет ее пить. Поэтому определенно что–то было не так.

– Что за повод? – спросил я, а потом выпил шот.

Эндрю практически проглотил стопку, так что отвечать пришлось Эмилио.

– Пятница.

Боже. Алкогольное жжение прокатилось от головы до пальцев ног. Я выдохнул и сосредоточил взгляд на Эндрю. Он хохотнул и, казалось, был не в себе.

– Все нормально?

Он облизнул губы и быстро кивнул.

– Все замечательно. Только вот текила поганая.

Чтоб перекричать музыку, я подался ближе.

– Так зачем ты ее пьешь?

Нервно засмеявшись, Эндрю ответил:

– Идея принадлежала Эмилио.

Ясно. Совершенно точно что–то было не так.

Тогда–то я и окинул взглядом столики. Там были все. То есть вообще все. Его друзья, мои друзья, его родители. «Какого хера?».

Группа замолчала, и прежде чем я успел задать Эндрю вопрос, какого дьявола здесь творилось, вклинился бармен:

– Эй, приятель, что тебе принести?

Я повернулся к нему.

– Бутиллированную воду. Две. – Я прикинул, раз уж Эндрю успел накидаться текилой, то вряд ли откажется от воды.

Я положил на стойку двадцатку, и тут в микрофон заговорила солистка группы: