— Конечно, пусть приезжает.

— Он сказал, что сначала все было очень плохо.

— Правда?

— Алек все устроил. — Генри распирало от желания выложить новости немедленно. Было очевидно, что он просто не доживет до приезда друга. — Детектив Бьюкенен велел отцу Кевина убрать из дома детей, и тот так и сделал. Вот только Кевин не захотел уходить.

— Он что, все это время был в доме?

— Нет, он перебрался на другую сторону улицы. Думаю, ему пришлось прятаться, иначе Алек его бы выгнал. Он сказал, что был момент, когда он испугался за Алека. Пара отморозков — дружков его мамаши вздумала оказать сопротивление. И детектив Бьюкенен и его коллеги применили… физические меры принуждения. Иначе не получалось усмирить подонков и надеть на них наручники. Я так жалею, что сам ничего не видел! Кевин говорит, Алек был страшен. У него было такое лицо… пугающее.

— Я рада, что тебя там не было, — вздохнула Риган. Генри сел на край стола и продолжал:

— Алек предложил матери Кевина отправиться в реабилитационный центр, но она отказалась.

— Как чувствует себя твой друг после всего, что ему довелось увидеть и пережить?

— Нормально. Он вроде как смирился с тем, что это жизнь и не все идет гладко.

— Ты хороший друг, Генри.

— Ну, бывали времена, когда он мне помогал не меньше… Только знаете, он, конечно, не станет сердиться, что я вам рассказал, но…

— Я все понимаю и буду молчать, — заверила юношу Риган.

Она опять нырнула в ящик, а когда подняла голову, то увидела Алека. Он стоял подле Генри, и они о чем-то разговаривали. Рядом с ними стоял Кевин.

Потом Бьюкенен вошел в ее кабинет, поздоровался и сообщил, что он на месте, приступил к выполнению обязанностей телохранителя и уже отпустил полицейского.

— У тебя все в порядке? — спросил он.

— Да.

Он, видимо, даже не заехал домой после операции в доме Кевина. Впрочем, в джинсах и футболке детектив Бьюкенен выглядел не менее сексуально. Только наплечная кобура была более заметна. Взгляд девушки невольно все время возвращался к оружию. Он заметил это и негромко сказал:

— Это часть моей работы.

— Я знаю.

— Вот и хорошо, потому что тебе придется к этому привыкнуть.

Риган успела изучить своего телохранителя достаточно, чтобы понять, что он не в своей тарелке.

— Что случилось?

Алек выглянул из кабинета, увидел Кевина, который все еще болтал с Генри, и покачал головой.

— Да ничего. Просто у некоторых людей нет тормозов, и это осложняет жизнь другим. Общение с подобными экземплярами не самый лучший способ начать день.

— Но все прошло благополучно?

Он пожал плечами и больше не возвращался к разговору о Кевине и полицейской операции. Риган вздохнула: она уже поняла, что если створки этой устрицы захлопнулись, то больше она ничего не узнает.

Потом день вошел в обычное русло: детектив Бьюкенен дремал на диване, а она разбирала папки с документами.

Вечером они решили развлечься: заказали пиццу, попкорн и пиво и устроились в гостиной Риган смотреть кино. Это была старая мелодрама, и Риган всхлипывала. А Бьюкенен смеялся. Она обвинила его в том, что он совсем, ну ни капельки не сентиментален, а он воспринял это как комплимент.

На следующий вечер кино выбирал он, и они опять смотрели классику. Только теперь это была не история про любовь, а суровый боевик с горой трупов и морем крови. Еще там были инопланетяне и масса спецэффектов. Они сидели рядышком, задрав ноги на оттоманку. Риган была босиком, а Алек в носках. На правом красовалась большущая дыра.

Когда на экране появились титры, он сказал:

— Если хочешь, можем посмотреть еще раз. Риган взглянула на него с подозрением: нет, он не шутит.

— Спасибо, что-то не хочется. На мой вкус, в этом фильме многовато насилия и жестокости.

— Ты правда думаешь, что это жестокий фильм?

— Алек, я насчитала тридцать два трупа.

— Неплохо, хотя…

— Это за первые тридцать минут. Потом я сбилась и перестала считать.

— Так ведь они были инопланетяне, которые пытались использовать людей в качестве пищи. Чего же ты хотела?

— Ну, я была бы рада, если бы они не устраивали свои пирушки непосредственно перед экраном.

— Тогда было бы совсем не страшно. По-моему, фильм классный. Я такие обожал в детстве.

— Тебе нравилось, когда тебя пугали?

— Конечно!

— А кошмары потом не снились?

— У меня не было отдельной спальни: я делил комнату с братцем Диланом и всегда считал, что вдвоем мы справимся с любым злодеем. — Алек хмыкнул. — Я, знаешь ли, был нахальный парень.

— Был? Не нужно прошедшего времени. Ты все такой же.

— Да ладно. В нашей семье восемь детей, и все мы по очереди прошли через прекрасный и сильно переходный возраст.

— А ты какой по счету?

— Третий. Тео самый старший, потом Ник, я, Дилан, Майк, две сестры — Джордан и Сидни, — а потом младший — Зак. Он все еще чудит.

Риган шутливо ткнула его кулаком в плечо:

— Спорю, ты добавил своим родителям немало седых волос, пока повзрослел. Впрочем, все мы покуролесили в свое время.

— Никак, ты хвастаешься?

Риган промолчала, и тогда он легонько толкнул ее.

— Думаю, я в подростковом возрасте была не меньшей оторвой, чем ты.

Следующий час они взахлеб вспоминали все дурацкие шутки и опасные проделки детства, пытаясь перещеголять один другого. Алек победил.

— Почему все твои безобразия творились с применением техники? — жалобно спросила Риган.

— Не все, только самые забавные. А почему ты ни разу не упомянула родителей?

— Я уже говорила, что отец умер, когда я была совсем маленькой, а мамы никогда не было дома. Помню, она обычно желала мне спокойной ночи по телефону.

— Знаешь, это ведь очень печально.

— Ничего подобного. Просто мы так жили, вот и все.

— Маленькая девочка не должна расти без мамы. Это неправильно. Просто удивительно, как тебе удалось вырасти такой нормальной.

— А кто сказал, что я нормальная?

— Да ладно. — Он откровенно дразнил ее. — Ты просто образец здоровой американки. Спорим, я могу точно сказать, что ты любишь и что нет. Короче, мисс Мэдисон, мне известно о вас все.

— Сомневаюсь, — пробормотала Риган.

— Ты терпеть не можешь лосось, у тебя аллергия на клубнику, и ты чихаешь, если рядом появляется букет роз.

— А ты помешан на кетчупе, — мстительно отозвалась Риган. — Ты его мажешь на все — даже на бутерброды с ореховым маслом. Терпеть не можешь тонкую пиццу, и у тебя нет никакой аллергии.

— Ах вот как! Ладно, моя очередь: ты весьма амбициозна. Вся твоя семья придерживается консервативных взглядов, что не мешает тебе быть очень либеральной… хоть я и не понимаю, как такое могло получиться. Ты думаешь, что хорошо умеешь скрывать свои чувства, но это не так. А еще ты не доверяешь мужчинам и институту брака.

Он задел весьма больную тему, и Риган отозвалась несколько резче, чем хотела:

— Ты еще более амбициозен, чем я, мнишь себя либералом, хотя в действительности консерватор. У тебя есть система нерушимых ценностей… и, знаешь, я все же доверяю некоторым мужчинам.

— А что насчет брака?

— Моя мать была замужем дважды, и оба мужа изменяли ей направо и налево. Я не хочу повторить ее ошибку и уверена, что «отныне и до тех пор, пока смерть не разлучит нас» — это всего лишь красивая сказка.

— Неправда! Просто надо выйти замуж за нормального парня. И чтобы это был действительно твой человек.

— Ну да, в этом-то и фокус — угадать, тот ли это человек. Своего рода лотерея. — Ничего подобного. Никакая не лотерея. Впрочем, и не наука.

— И каким же образом ты собираешься определить, подходит ли тебе тот или иной человек? Является ли он той самой половинкой, с которой ты будешь жить долго и счастливо?

— М-м, ты хочешь, чтобы я описал тебе свой идеал женщины? Она совершенна.

— Нет на свете идеальных женщин.

— Есть.

— И как же она выглядит?

Они сидели перед выключенным телевизором, соприкасаясь плечами. Риган чувствовала жар его тела, но не делала попытки отодвинуться.