Утром Алек принял душ и решил, что стоит уделить своей внешности некоторое внимание, скажем, минут на пять больше, чем обычно. Побрился, надел чистые джинсы, которые выглядели весьма прилично — всего-то пара дырок на коленях. Потом покопался в уже собранном чемодане и извлек оттуда чистую, хоть и мятую футболку. Вспомнив, что Риган пеняла ему за растрепанность, заправил ее в джинсы.

Когда пристегивал кобуру, случайно бросил взгляд в зеркало. Черт, опять забыл зайти в парикмахерскую. Волосы торчат в разные стороны. Алек пожал плечами и решил, что все сразу хорошо не бывает. Он и так старался.

Шел дождь, когда Бьюкенен подъехал к отелю. На пороге его догнал Гил.

— А что это ты здесь делаешь?

— Я за тобой ехал черт-те сколько. Сигналил, сигналил, а потом отстал на светофоре. — Гил был раздосадован.

— Прости, я не слышал.

— Алек, у меня кое-что есть для тебя. — Хаттон оглянулся. — Давай найдем уединенное местечко.

— Идем наверх, в кабинет Риган. Там и поговорим.

Они вошли в лифт, и Алек вставил ключ в замок и нажал на кнопку третьего этажа. Гил начал рассказывать, не дожидаясь, пока двери закроются:

— Помнишь, я тебе говорил о том патрульном из Флориды? Так вот, мне все же удалось с ним связаться, и я услышал от него весьма интересную историю.

Они вышли на третьем этаже. Коридор был пуст, и вообще чувствовалось, что здесь никого нет.

— Что именно он тебе рассказал? — терпеливо спросил Алек.

— Авария случилась почти два года назад. Там была настоящая мясорубка. Пять машин столкнулись, и когда я засомневался, что полицейский сможет четко вспомнить события двухгодичной давности, мужик ответил, что такое кошмарное зрелище ему не удастся забыть до самой смерти. Я внимательно наблюдал за ним и должен сказать, что ему действительно нелегко давались эти воспоминания. Значит, так: все произошло в районе города Тампа. Там двухполосное шоссе на протяжении десяти миль. Уокер Мэдисон был за рулем спортивной машины с очень мощным двигателем. Он объезжал тяжелый грузовик, а за ним следом двигался седан последней модели. За рулем был парень по имени Эрик Гейдж. Его жена сидела рядом, на переднем сиденье. Уокер обогнал грузовик и вернулся на свою полосу, а седан, похоже, не успел. Тут показания очевидцев несколько расходятся. Один свидетель клялся, что грузовик специально прибавил скорость, чтобы не дать себя обойти. Возможно, Гейдж просто не справился с маневром, и седан задел грузовик, пытаясь вырулить на дорогу перед ним. Так или иначе произошло столкновение.

Гил говорил все быстрее и быстрее, и лицо его покраснело. Алек нахмурился: он понял, что сейчас услышит нечто как минимум неприятное.

— Говори, не тяни, — буркнул он.

— Грузовик потерял управление и перевернулся. Он зацепил несколько машин и практически полностью подмял под себя седан. Водитель, Эрик Гейдж, отделался синяками. Его жене повезло меньше. Патрульный сказал, что машина буквально смяла тело женщины и они безуспешно пытались вытащить ее из салона. Слава Богу, она была без сознания, и вообще жизнь ее висела на волоске, но вот муж… патрульный говорит, он кричал. И этот крик до сих пор преследует по ночам беднягу полицейского. Гейдж бился в истерике и все повторял, что нужно было позволить жене сесть за руль, как она хотела, и тогда он сам оказался бы на этом сиденье. Похоже, у мужика снесло крышу, и врачам «скорой помощи» пришлось сделать ему укол. Его держали втроем, пока он не вырубился, — такой здоровый парень оказался. И знаешь, что он пытался сделать, пока не подействовало лекарство?

— Что?

— Добраться до Уокера. Кричал, что убьет его, потому что он виноват в аварии. Мол, ехал слишком быстро, потому грузовик и завилял.

— Но это было не так?

— Там были другие свидетели, и они в один голос утверждали, что Уокер Мэдисон не был виновником столкновения. Страховая компания, которая отвечала за грузовик, выплатила компенсации пострадавшим.

— Что стало с женой Гейджа?

Гил достал из кармана бумаги и, заглянув в них, сказал:

— Ее зовут Нина, и она была очень плоха. Врачи буквально вытащили ее с того света. Женщина осталась инвалидом. Больше всего пострадали ноги. Все кости были раздроблены во время аварии.

— Ах ты черт. — Алек закусил губы. — Я знал, что с Моррисом все получилось слишком просто.

Он прекрасно помнил, что убийца раздробил ноги Хейли Кросс молотком. С самого начала ему не верилось, что это просто неоправданная жестокость. Бьюкенен рванулся к кабинету Риган. Нужно убедиться, что с ней все в порядке. Тогда уж он позвонит Уинкотту, и они все обсудят.

— Эй, стой. — Гил трусил рядом. — Разве ты не хочешь узнать, где сейчас Эрик Гейдж?

— В Чикаго, где же еще. Я прав, Гил? Он в Чикаго?

— Да. Вот адрес. — Гил протянул Алеку лист бумаги.

Тот схватил бумажку и распахнул дверь кабинета. Паника ледяными пальцами сжала сердце. Комната пуста, на столе идеальный порядок, компьютер выключен. Видимо, у Риган случился выходной. Алек схватился за телефон, и в это время включился факс.

Он уже знал, что это и от кого. Бросил трубку и подхватил лист бумаги, как только послание выползло из факса. «Список тех, кого я хочу убить», — было написано сверху. А внизу стояло лишь одно имя — Риган Мэдисон.

Риган шла быстро, потом устала и снизила темп. Толпа поредела, а потом и вовсе рассеялась до единичных экземпляров, изредка обгонявших ее. Риган настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дошла до отметки «Вторая миля». Она прошла больше, чем собиралась, начал накрапывать дождь, кожа горела от пота, и девушка решила, что пора заканчивать. Пусть настоящие спортсмены уже приближаются к финишу. Важна не победа, но участие.

Риган оглядела окрестности и растерялась. Она совершенно не представляла, где находится. Совсем не хотелось возвращаться на старт и еще меньше — идти три с половиной мили до финиша. Надо бы найти какой-то короткий путь… или человека, который мог бы его указать. Она пожалела, что совсем не смотрела по сторонам и не обращала внимания на знаки и надписи, которые встречались по пути. Не до того было: Риган думала об Алеке и жалела себя. Ну как же он не понял, что она лучшее, что было в его жизни? Никто и никогда не будет любить его так страстно, так безоглядно.

А он не понял. И он ее не любит. И вообще, если бы не работа, детектив Бьюкенен исчез бы с ее горизонта гораздо раньше. Но что толку теперь плакать, раз все кончилось. Она уже столько слез пролила — как бы не началось обезвоживание. Единственное, что чуть-чуть утешало ее: она сумела сохранить лицо. Алек так и не понял, какую боль причинил, и никогда не узнает, что сердце ее разбито. Он достаточно благороден, чтобы испытать угрызения совести за содеянное, а вот уж чего Риган совершенно не хотелось, так это жалости.

Она шла, не разбирая дороги, потому что слезы застилали глаза. Господи, что же это за напасть! Надо собраться с силами и взять себя в руки. Чтобы перестать думать об Алеке, надо сосредоточиться на чем-то другом, пусть и сиюминутном. Вот, например, ужасно хочется пить. Боже, да она просто умирает от жажды! Полцарства за что-нибудь холодное и со льдом.

Тут очень кстати появился какой-то человек на велосипеде, и Риган спросила, как ей побыстрее вернуться к месту старта.

— Вы что же, не смотрели на указатели? Сразу за поворотом увидите тропинку — она идет через парк и приведет вас куда надо. Многие спортсмены уже по ней прошли, видать, запал быстро кончился.

Риган не понравился его снисходительный тон и презрительная усмешка, и она хотела объяснить, что вовсе не дезертирует с дистанции. «Я и так прошла больше, чем наметила…» — но он уехал прежде, чем Риган успела что-нибудь сказать. Ну и ладно. И вообще с чего это она вздумала перед кем-то оправдываться? Какое дело этому человеку до ее планов и возможностей? Она взглянула вслед велосипедисту — кажется, он опять с кем-то разговаривает. Должно быть, с очередным заблудившимся участником забега.