— Я заметила колечко, — осторожно шепчет она, тянет ладонь к моей руке и обхватывает ее, подносит к своим глазам и замирает. — Просто восторг, Вика.

— Герман хочет, чтобы я стала его женой, — шепчу, как секрет.

— Выходит, Амурский и правда влюбился, — женщина посмеивается и разводит руками.

— Что вы знаете о нем? — выпаливаю я, и взгляд преподавательницы тяжелеет. — Мне кажется, что все мне чего-то недоговаривают, будто я встречаюсь с серийным убийцей, а не миллиардером.

— Я знала его маму, Виталину Амурскую. В молодости она тоже пела, но не на профессиональном уровне, просто для себя. — Анфиса Викторовна начинает активно жестикулировать. Она всегда так делает, когда волнуется. — Виталина родила Германа будучи совсем молодой, еще до восемнадцати лет, и стала прекрасной матерью, чуткой, отзывчивой, понимающей. Последний раз мы с ней виделись, когда Герману было пятнадцать, и она… жаловалась на жизнь. Понимаешь, Вика, у нее было все: деньги, любящий мужчина-миллионер, доля в «AmurVit», но проблемы с сыном отравляли все. Он рос наглым. Беспринципным. Бестолковым.

Преподавательница остановила разговор, поднесла руку к переносице и потерла ее.

— Герман был сорванцом, прожигающим жизнь и деньги, а после трагедии с родителями и вовсе слетел с катушек. Ему старались помочь. Тетка Жанна Амурская наняла психолога, но… судя по слухам и сплетням вокруг него, это мало помогло.

Анфиса Викторовна тяжело выдохнула.

Выходит, она знала семью Амурских. И она считает Германа моральным уродом.

— Он изменился. Сейчас Герман очень… добрый, внимательный, заботливый, — принялась перечислять, загибая пальцы.

— Я очень надеюсь, что ты в нем не разочаруешься, ведь он подарил тебе возможность выступить на сцене театра.

Мы улыбаемся друг другу несколько секунд. Анфиса Викторовна — искренне, а я — натянуто.

Герман уже сделал мне очень больно, когда полетел в Японию с телеведущей и переспал с ней. Я убеждала себя, что больше такого не повториться, ведь тогда я была просто девочкой, живущей в его доме, а сейчас-то я — невеста.

Не-вес-та. Три слога, которые отогревали мое сердце и заставляли его петь. И я пела всей душой, разучивая новый репертуар. В конце занятия Анфиса Викторовна повторила со мной партии из мюзикла, разобрала пару ошибок, и мы вместе их исправили.

Я забрала сумочку и платок, быстрым шагом направилась к раздевалке. Вечером вернется Герман. Сегодня он обещал заняться со мной простыми вещами — поболтать, посмотреть телевизор, оказаться в одной постели, чтобы заняться любовью. И я спешила домой, чтобы приготовить что-то особенное, даже если Рафаэль будет против, чтобы помочь Фаине Ивановне убраться в доме, еще раз отрепетировать песню и закрепить сегодняшнюю работу над ошибками.

— Вы Виктория Юрьевна Малинова? — голос обрушивается сверху, и я врезаюсь в грузного мужика. Он что, испод земли вырос?

— Д-да, — почему-то запинаюсь и дрожу. Отмечаю полицейскую форму и дубинку в руках.

— Разрешите вашу сумочку?

— З-зачем? — снова запинаюсь, отстраняюсь от полицейского. Он смотрит призирающим взглядом и тянет руку ко мне.

— Поступило сообщение о краже. Вы подозреваемая, — поясняет мужчина, и я столбенею.

— Но я ничего не крала, — еле выговариваю в ответ, язык заплетается от волнения.

— В этом мы и хотим убедиться, — полицейский все же забирает мою сумку.

Я глубоко вздыхаю, складываю руки под грудью и рассматриваю лицо мужчины в форме. Кто вообще мог подумать, что мне нужно что-то красть? Зачем? Когда я жила у отца и еле перебивалась от зарплаты до зарплаты, откладывая кучу денег на исполнение своей мечты, я не крала. И сейчас мне это не нужно.

Полицейский осторожно открывает внутренний карман сумки, усмешка прокатывается по его лицу. Он достает серьги Людмилы и показывает их мне, а потом стоящим рядом людям.

Как они попали в мою сумку?

Я не могу сказать даже слова! Хочется кричать, что я не воровала, что мне подбросили, что Людмила просто мне завидует, поэтому так себя ведет! Меня подставили, черт возьми.

Чувствую, как лицо наливается краской, и руки сжимаются в кулаки.

— Как вы это объясните? — мужик серьезно смотрит, словно сканирует меня.

— Я не воровка. Людмила меня подставила. Она ненавидит меня за то, что я заняла ее место в мюзикле. — говорю тихо, но уверенно, только вот это вряд ли сработает.

— Разберемся в участке! — мне на руки быстро падают наручники, заковывая кисти в стальные тиски.

— Я же не убийца! Зачем это? — сердце сейчас проломит грудную клетку от ненависти. Как эта богатенькая мразь посмела ставить меня в такое неловкое положение? Обвинять в краже! Это низко, даже для нее.

— Иди, — меня толкают в спину и ведут к запасному выходу. Черт, даже Олег не увидит, что меня задержали за то, чего я не делала и не сможет помочь.

— У меня должно быть право на звонок адвокату! — верещу я, останавливаясь посреди академии и привлекая еще больше внимания к своей персоне.

— Звони! — Полицейский протягивает мне сумку, и я быстро нахожу в ней телефон. Цепи на руках грустно звякают, ударяясь друг о друга.

Набираю номер Германа, но он не отвечает. Черт!

— Следующий звонок можно сделать только в участке, — мужик отбирает телефон и бросает его в сумку. — И лучше сразу звони адвокату, девочка.

Меня посадили в клетку, закрыв дверь в крупную решетку прямо перед носом. Я смело взялась за железные прутья, смотря в лицо полицейского.

— Телефон, — прохрипела тихо, злым и раздраженным голосом. Мужик, раскачиваясь из стороны в сторону из-за лишнего веса, достал мобильник из моей сумки и протянул его мне.

Я вновь набрала Германа, и в этот раз услышала гудки. Трубку мой жених не взял.

Я уселась на жесткую скамейку и поджала под себя ноги, обняла их руками и уложила голову на колени. Черт, где шляется мой миллиардер, когда он так сильно мне нужен! И сколько я теперь тут просижу? Хорошо хоть, что в камере одна, а в компании бомжей и проституток.

— Долго мне тут находиться? — бросаю я, даже не смотря в сторону полицейского.

— Посидишь до завтрашнего утра, потом приедет хозяйка сережек на их опознание, если это действительно они, то будет суд.

Вместе не до конца:

Герман

В честь подписания весомого контракта, компания «AmurVit» под моим руководством решила закатить банкет. Сегодня мы собирались с верхушкой и обсуждали подробности. Решили, что это должен быть бал-маскарад. На этом торжестве я объявлю, что женюсь на Малиновой Виктории Юрьевне.

Летел домой, забивая на все и пару раз проехал на красный из-за бесконечного потока мыслей. Уже представлял, как невеста выбежит мне навстречу и утопит в своих объятиях. Чувствовал ее пьянящий запах сейчас, когда она была далеко. Знаю, что ангелок ждет этого вечера, и подготовил для нее сюрприз. В комплект к кольцу купил для нее красивый кулон в виде скрипичного ключа, хотел порадовать, сделать значимый подарок. Она же помешана на музыке, и ей точно понравится.

Быстро припарковался у дома, в предвкушении посмотрел на окна. Свет в ее комнате не горит, значит, бродит по этажам, осваивается.

Подумать только, скоро у моего жилища появится полноправная хозяйка. Наведет свои порядки. Зная ее непредсказуемость, захочет перестановку сделать. Наполнит дом теплом и светом. Создаст домашний очаг, так сказать.

Вошел в дом, выжидающе посмотрел на лестницу. Где же моя красавица? Снял пальто и прошел вглубь дома в поисках Вики.

— Добрый вечер, Герман Александрович. Малинова не с вами? — Фаина Ивановна приветливо улыбнулась, разведя руками.

— Вика не дома? — чувствую, как напрягается нутро. — Олег не привез ее?

— Нет, — растерянно отвечает Фаина. — Рафаэль уже готовит ужин, подать в столовой?

— Вы звонили Олегу? Где он? Он с Викой? — озвучиваю лишь малый поток вопросов из бесконечного числа, вертевшегося в голове.