Правда ли то, что лишь смерть способна смыть клеймо бесчестья с подружки невесты, сбежавшей со свадебной церемонии? Если это так, то чести Клер Шарп угрожала смертельная опасность, и курок был уже на взводе. Силы Клер были на исходе – если она не уберется отсюда сию минуту, сию секунду, то эта пытка ее доконает. Джозетта поймет, должна понять...

Клер украдкой выскользнула из зала приемов роскошного отеля в пригороде Портленда. Там, в фойе, тоже были люди, но лишь служащие отеля и никого из гостей и участников торжества. Тут ее никто не заметит.

Клер облегченно вздохнула.

– Я могу вам чем-то помочь, мисс Шарп?

Клер чуть не задохнулась от неожиданности. Она не могла в это поверить. Только не здесь...

– Мисс Шарп?

Клер медленно обернулась и встретилась взглядом с улыбчивым официантом в черном. В глазах его был вопрос.

Кто додумался до такой глупости – представить участников церемонии обслуживающему персоналу? Скорее всего это дело рук Вулфа. У него ловко получалось все организовывать, и он здорово помог лучшей подруге и бывшей соседке Клер по комнате Джозетте организовать праздник.

Бывшие контрактники, бесшабашные солдаты удачи – совершенно особое племя.

Клер вымученно улыбнулась официанту:

– Я... Нет, я просто... – И тут ее осенило. – Мне надо в дамскую комнату.

Официант кивнул в сторону пустого, на ее счастье, коридора.

– Вам туда, мисс Шарп.

Клер поспешила удалиться в указанном направлении настолько проворно, насколько ей позволяли высоченные шпильки – настоящее орудие пытки.

Не сочтут ли жених с невестой непростительной грубостью с ее стороны, если она переоденется в джинсы с кроссовками и вернется на свое почетное место в этом, уже будничном наряде? Клер никогда еще не бывала на свадьбах, тем более не принимала участия в церемонии в официальном и столь ответственном качестве. Но что-то ей подсказывало, что вольность в виде джинсов с кроссовками категорически воспрещалась протоколом. Подруга невесты должна быть одета по протоколу, никаких тебе кроссовок и удобных штанов. Черт побери!

Клер чувствовала себя так, словно ее голую выставили напоказ. Пышные юбки открытого, без бретелек, темно-синего шелкового платья не доходили до колен не четыре дюйма, спина была тоже почти голая, если не считать тонкой бархатной ленты шнуровки, заканчивающейся на середине спины бантом. Девчачьи глупости...

Джозетта уверяла ее, что платье выглядит вполне респектабельно, но Клер не привыкла разгуливать без бюстгальтера, и грудь у нее была вообще-то совсем не нулевого размера. У Клер было ощущение, что груди у нее подпрыгивают при каждом движении, а в качестве распорядительницы церемонии ей пришлось двигаться довольно много. У нее с самого начала было подозрение, что ничем хорошим эта затея с ее нарядом не кончится, но, когда Джозетта попросила ее надеть и платье, и эти туфли на смертоносной шпильке, Клер не посмела ей отказать.

Джозетта была ее лучшей подругой, и, если не считать тех пожилых обитателей пансионата для престарелых, где Клер работала, Джозетта была вообще ее единственной подругой. И с этим приходилось считаться.

Джозетта вышла замуж за любимого мужчину, который обожал ее до беспамятства. Нитро считал, что в Джозетте сошлось все, что он мечтал найти в женщине, и только этим можно было объяснить, почему Джозетта так прилепилась к этому хищнику. И Джозетта, и Нитро в свое время служили в войсках специального назначения, но, по мнению Клер, Нитро принадлежал к куда более опасному типу людей, чем ее подруга. От него исходила молчаливая угроза, но то же можно сказать и о его ближайших друзьях, Вулфе и Хотвайере.

Вулф по крайней мере хоть и был родом из волчьего племени, но, как выяснилось, поддавался одомашниванию. Он женился на Лиз прошлой зимой, и сейчас они ожидали первенца. Клер часто гадала о том, как сошлось, что столь тонкая штучка с богатым воображением, автор умопомрачительной беллетристики для дам, так славно поладила с Вулфом, прагматиком, начисто лишенным воображения.

Хотвайер был еще не женат и ясно давал понять всем желающим, что такое положение вещей его вполне устраивает. И как бы сильно Клер ни влекло к нему, она не собиралась даже пытаться изменить его мнение по этому вопросу. Однако, наверное, что-то в ее словах или поступках было воспринято им как попытка внушить ему отличный от его собственного взгляд на возможность брака, потому что он посчитал необходимым ясно дать ей понять, как он относится к отношениям полов.

Может, все дело в том, как она на него смотрела – как влюбленная по уши девчонка-подросток. Она не могла не смотреть на него так, хоть ей и было очень стыдно за себя. Стыдно и странно. Вообще-то Клер была не из тех, кто влюбляется по уши, не из тех, кто творит себе кумиров из кинозвезд, поп-звезд и прочих эфемерных созданий.

Ну ладно, от правды не уйдешь. У Хотвайера было тело, способное посрамить самого Давида Микеланджело. И еще у него был особый южный шарм, против которого, похоже, не могла устоять ни одна девушка. По крайней мере ни одна гостья на приеме, вне зависимости от возраста и социального статуса, не осталась к нему равнодушной. И еще он был неподражаемым мастером флирта, и этот его протяжный южный говор заставлял Клер млеть и таять. Фигурально выражаясь, она разомлела настолько, что могла бы растечься в лужу у его ног. Что, естественно, создавало для нее определенные неудобства. Однако она владела собой настолько, что никто из присутствующих, включая виновника ее дискомфорта, и не догадывался о ее состоянии.

Но самое плохое во всем этом состояло в том, что за обворожительным шармом скрывалась личность такая же агрессивная и опасная, как Нитро. Хотвайер принадлежал к типу мужчин, способных без усилий создать у женщины, оказавшейся под огнем его искрометного обаяния, стойкую иллюзию, что за ним она будет как за каменной стеной, что ее избранник способен изменить мир так, что ей, его пассии, будет лучше в нем житься. Для Клер такая комбинация обаятельной обходительности и сильной личности оказалась убийственной. Говоря о том, что она не способна сотворить себе кумира, Клер лукавила. К таким мужчинам, способным внушить женщине уверенность в собственной защищенности, да еще и деятельно меняющим мир к лучшему, она была далеко не равнодушна.

Итак, Хотвайер был убийственно обаятелен, и при виде его у Клер слюнки текли, к тому же он был прирожденным харизматическим лидером, к которому не хочешь, а тянешься. Заполучить его у Клер практически не было шансов. Клер исполнилось двадцать восемь, и она многое в жизни повидала, но, нисколько не лукавя, могла заявить, что до сих пор не вожделела ни к одному представителю мужского пола.

Она точно знала, что возбудить ее так, чтобы ей по-настоящему захотелось секса, – дело бесполезное, можно даже не пытаться.

Но, черт возьми, присутствие Хотвайера она чуяла с расстояния десяти футов по вполне определенным рефлекторным реакциям организма – по особым бегущим по спине мурашкам и легкому ознобу. И те части ее тела, которые она если перед кем и обнажала, то лишь перед доктором, начинало пощипывать. Не приведи Господь!

И пребывание в платье, в котором она и без того чувствовала себя почти голой, еще больше усугубляло ситуацию.

Клер в нерешительности переминалась перед дверью туалетной комнаты. Хватит ли у нее духу выйти к машине и переодеться в свою обычную одежду? И, что более важно, расстроится ли Джозетта, если с двенадцатым ударом часов карета превратится в тыкву, а нарядная подружка невесты – в компьютерного червя без понятия о моде и стиле?

– Сладкая моя, ты, похоже, готовишься к побегу? – Знакомый южный акцент пробил ее, как удар молнии.

Клер стремительно обернулась, и сердце ее сбивчиво застучало.

– Я подумывала о том, чтобы переодеться, – призналась она. – Я не привыкла наряжаться, и мне не по себе.