– Ты здорово с ними управляешься, – тихо сказала Клер после того, как Бретт скормил ей очередной кусочек.

– Я много времени провел на Востоке.

– В качестве рейнджера или контрактника?

– И того и другого. – Взгляд Бретта ласкал не менее ощутимо, как если бы он ласкал ее руками.

Клер старалась подавить дрожь и наклонила голову, чтобы глотнуть чаю.

Бретт как-то незаметно для себя пришел к выводу, что секс между ними неизбежен – вопреки тому, что он сказал Клер на свадьбе Джози. И раньше ее система самозащиты против него плохо работала, а теперь он окончательно ее сломал.

– С занятиями теперь покончено, верно? – спросил он бархатным голосом, ласкающим ее изнутри.

– Да...

– Пора, Клер.

Так, словно она точно знала, чему настала пора. Когда Клер подняла глаза Бретта, он смотрел на нее словно азиатский тигр, схвативший свою добычу.

– Расскажи мне про расследование, – сказала Клер, внезапно придумав тему. – Ты обещал, что расскажешь, когда я сдам экзамены.

Не изменив выражения липа, Бретт откинулся на спинку стула.

– Ладно, но тебе не удастся надолго увести меня с курса. Этан выяснил, на какое агентство работал Торп. Однако эта служба была упразднена двадцать лет назад.

– Тогда что делали на кремации люди в черном?

– Кто-то, кто знал о том агентстве и о работе на него Арвана, должно быть, слышал обвинения Куини.

– Ты думаешь, они знали, что Лестер и Арван – один и тот же человек?

– Возможно. У него была длинная карьера, и кто-то из работавших в том агентстве, когда его расформировали, мог быть намного моложе Лестера. Вполне вероятно, что кто-то из бывших служащих того агентства сейчас работает на другое агентство и занимает там достаточно высокий пост. И он не хочет, чтобы достоянием гласности стали некоторые факты из прошлого, которые могли бы его скомпрометировать.

– Но кто он такой? Или он не один, их много?

– Мы еще не знаем.

– Ты думаешь, что среди них мог быть тот, кто напал на меня в туалете?

– Я и этого точно не знаю. Этот поступок был либо поступком настоящего профессионала, либо... совершенно идиотский шаг. Как ты думаешь, это был тот же человек, что пытался тебя задушить?

– Судя по его сложению, возможно. Но то же можно сказать о большей части мужского населения, за исключением тебя, разумеется.

– Я – исключение?

– У тебя тело греческого бога, и не пытайся сделать вид, что ты этого не знаешь.

Он засмеялся, и Клер улыбнулась в ответ.

– Он снова был в лыжной маске, и я не видела его лица. Я не могу сказать, были ли его глаза того же цвета, как у того, что меня душил. От этого парня несло потом, и, знаешь, что я припоминаю... Тот, кто душил меня, пользовался дорогим одеколоном. Таким же, как у моего профессора. Может, и тот, в туалете, тоже им пользовался, но запах пота все перебивал.

– Ты можешь назвать марку одеколона?

– Не знаю. Но я могу спросить у профессора.

– Это будет, что называется, выстрел наугад, и мы не знаем, приведет ли нас это к чему-то, но попробовать стоит.

– Почему тот, в уборной, решил, что дневник у меня? Он уже перерыл мой дом.

Бретт пожал плечами.

– Наверное, он просто отчаялся и пытается ухватиться за последнюю соломинку.

– Он сказал, что знает, что дневник у меня. Знает буквально.

– А ты уверена, что у тебя его нет? Клер закатила глаза.

– Ладно. Ты думаешь, я могла бы забыть о том, что Лестер дал мне что-то столь значительное? Я никогда не видела этого дневника. – И тут вдруг ее озарило. Она вспомнила, что видела на коленях у Лестера общую тетрадь. – Он мог бы делать свои записи в простой общей тетради?

В глазах Бретта вспыхнул интерес.

– Почему нет? Такую тетрадь было бы куда проще прятать, чем переплетенный в кожу фолиант. А почему ты спрашиваешь? Ты ее видела?

– Возможно. Однажды я заметила у него на коленях раскрытую и перевернутую обложкой вверх тетрадь. Это было как-то ночью, когда он вызвал меня поговорить. Только сейчас я это вспомнила. А тогда еще подумала: толстая школьная тетрадь на коленях у старика. Но он мне ее не давал.

– Ты права. Этого бы ты не забыла.

Они закончили есть, и Бретт повел ее в лавку, где продавали воздушных змеев.

Клер пару раз бывала в таких лавках, но Фанни, ее бабушка, всегда покупала воздушных змеев для внучки в магазинах уцененных товаров. А здесь был такой красочный, такой богатый выбор! Клер смотрела на все это великолепие как завороженная. Змеи свисали с потолка и облепляли стены, словно нейлоновые обои. Устрашающий скелет висел рядом со змеем с головой в виде многогранника, на каждой грани которого было изображено по популярному герою мультфильмов.

Как в жизни. Радость соседствует с печалью, счастье с горем и болью.

– У тебя задумчивый вид, – сказал Бретт.

Клер пожала плечами.

– Не самое лучшее место для философских размышлений, верно?

– Не знаю. На меня нападали философские мысли и в более неподходящих местах.

Клер усмехнулась.

– Догадываюсь.

Хозяйка лавки, полная низенькая женщина с волнистыми седыми волосами, подошла к ним:

– Помочь вам выбрать?

Узнав, что Бретт никогда не запускал змея, она попыталась склонить их с Клер к покупке моделей для начинающих, но Бретта заворожили змеи с головой в форме бриллианта, в особенности тот, на котором был изображен дракон с ужасно длинным хвостом.

– Змеи в форме дельтапланов и коробчатые легче поднять в воздух новичку, – сказала продавщица.

– А как насчет этого? – спросил Бретт, указав на копию аэроплана братьев Райт.

Клер недовольно скривила губы.

– Тебе не нравится?

– Мы хотели расслабиться. Мы не собираемся устраивать битву змеев на пляже. Этого змея мы будем только собирать битых два часа, а когда возьмемся запускать, уже солнце сядет.

– Тогда, может, нам стоит провести ночь где-нибудь поблизости, а змеев начнем запускать с утра?

Клер покачала головой и выбрала змея в форме дельтаплана. Он был очень нарядный и напоминал бабочку с несколькими хвостами.

– Мне этот нравится.

– Этот чересчур девчачий, – сказал Бретт, поджав губы.

– Мы ведь празднуем сдачу моих экзаменов, ты помнишь?

– Да, – опасливо согласился он, понимая, куда она клонит.

– Мне нравится девчачий.

Бретт поворчал, но все же купил ей розово-лилового змея-бабочку, а себе все равно выбрал змея с эмблемой дракона.

Несмотря на прохладный ветер, солнце жгло изо всех сил. Бретту пришлось выехать за город, чтобы поставить машину, – парковка в черте города в районе пляжа была забита.

Тропинка между острыми скалами и дюнами была узкой, и Клер была рада тому, что не оставила туфли в машине, как хотела вначале, потому что острые стебли пробивались сквозь утоптанный грунт. Но, едва они добрались до пляжа, Клер скинула обувь и зарылась ногами в теплый песок.

Вдохнув полной грудью солоноватый морской воздух, она повернула лицо к солнцу и прислушалась. Над головой кричали чайки, и крик их мешался с рокотом океана. И в этот момент Клер готова была напрочь забыть все то уродство, что осталось там, в Портленде.

Здесь царил покой. Здесь царила красота. Здесь остановилось время, и здесь усталым душам даровалось успокоение, так было сейчас, и сотни лет до этого дня, и еще сотни лет – дольше, чем существует история.

– Нравится на пляже? – спросил Бретт с какой-то странной ноткой в голосе.

Клер открыла глаза и улыбнулась.

– Да. Мама брала меня сюда. До того, как лишилась водительских прав за вождение в нетрезвом виде. Здесь она очень любила бывать, особенно летом. Но и зимой тут потрясающе красиво. Меня всегда сюда тянет.

– Я никогда не бывал на пляже зимой.

– В Джорджии и зимы-то не бывает.

– Холодов – нет, не бывает, но вот бури... Мы не проводили много времени на пляже. Мои родители предпочитали горы.

– Ты имеешь в виду поездки в Аспен каждую зиму?