– Мы полагаем, что он арендовал «Хиллсайд», – напомнил ему Джайлс.

– «Хиллсайд»? Что такое «Хиллсайд»? – Одно веко мистера Галбрейта прикрылось и снова открылось. – Там жила Файндисон. Замечательная женщина.

– Мой отец мог арендовать этот дом с мебелью… он тогда только что вернулся из Индии.

– Из Индии? Из Индии, вы сказали? Вспоминаю мужчину, военного. Знал этого старого мошенника Мохаммеда Гассана, который надул меня с коврами. У военного была молодая жена и ребенок – маленькая девочка.

– Это была я, – твердо заявила Гвенда.

– В самом деле, что вы говорите? Да, да, время быстро летит. Так как же было его имя? Хотя обставленный дом… да… миссис Файндисон была отослана в Египет или еще куда-то на зиму… словом, ради ерунды какой-то. Как же все-таки было его имя?

– Холидей, – подсказала Гвенда.

– Верно, моя дорогая, Холидей. Майор Холидей. Славный парень. Очень хорошенькая жена, совсем молоденькая, блондинка, хотела жить поближе к родным или что-то вроде этого. Да, очень хорошенькая.

– А кто были эти ее родные?

– Понятия не имею. Ни малейшего представления об этом. А вы не похожи на нее.

Гвенда чуть было не сказала: «Она была моей приемной матерью», но вовремя остановилась, потому что это могло внести путаницу, и только спросила:

– А как она выглядела?

И вдруг услышала в ответ:

– Выглядела встревоженной – вот как она выглядела. Встревоженной. А майор этот – очень славный парень. С интересом слушал мои рассказы о Калькутте. Не то что эти молодые люди, которые никогда не покидали Англию. Ограниченные люди – вот они кто. Но я-то повидал мир. Так как его звали, того армейского парня, который хотел снять меблированный дом?

Он напоминал очень старый граммофон с вконец заезженной пластинкой.

– «Сан-Кэтрин». Да, верно. Снял дом «Сан-Кэтрин» – шесть гиней в неделю, пока миссис Файндисон была в Египте. Там и умерла, несчастная душа. Дом выставили на аукцион, кто купил его? Сестры Элворси, целая компания женщин. Сменили название дома, посчитали, что «Сан-Кэтрин» звучит очень уж папистски. Испытывали большую неприязнь ко всему, что связано с папой, и старались всячески внушить ее другим. Просто одержимы были своими идеями… Проявляли большое участие к неграм – посылали им штаны и Библию. Неустанно занимались обращением дикарей в христианскую веру.

Вдруг он вздохнул и откинулся назад.

– Как давно это было, – произнес он. – Не могу вспомнить имена. Парень из Индии, славный парень… Я устал, Глэдис, дай мне чаю.

Джайлс и Гвенда поблагодарили его, и дочь удалилась.

– Так, значит, подтвердилось, – сказала Гвенда. – Мы с отцом жили в «Хиллсайде». Что дальше будем делать?

– Я – сущий идиот! – воскликнул Джайлс. – «Сомерсет-Хаус»!

– А что такое «Сомерсет-Хаус»?

– Это контора, где регистрируются браки. Я иду туда, чтобы отыскать запись о женитьбе твоего отца. Судя по письму тетушки Элисон, твой отец женился во второй раз немедленно по приезде в Англию. Но понимаешь, Гвенда, он мог жениться где-то в другом месте, до приезда сюда. И вполне возможно, что Элен – имя какой-то родственницы твоей приемной матери, ее младшей сестры, например. Но так или иначе, коль скоро нам известно ее имя, мы можем попытаться отыскать кого-нибудь, кто знает что-нибудь о событиях, произошедших в «Хиллсайде». Помнишь, старик сказал, что они хотели поселиться в Дилмуте, поближе к родственникам миссис Холидей. Если эти родственники и сейчас живут здесь, возможно, нам удастся что-нибудь разузнать.

– Джайлс, – воскликнула Гвенда, – ты просто гений!

Джайлс в конце концов счел необязательным для себя отправляться в Лондон. Хотя его энергичная натура всегда влекла его куда-то, побуждая к немедленным действиям, на сей раз он решил, что можно ограничиться письменным запросом.

И вот ответ наконец поступил.

– Пришел ответ на наш запрос! – с энтузиазмом воскликнул Джайлс. Он извлек из конверта заверенную копию брачного свидетельства. – Вот, пожалуйста, Гвенда. Пятница. Август 7-го дня. Регистрационный офис Кеннингстон, Келвин Джеймс Холидей сочетается браком с Элен Спенлав Кеннеди.

Гвенда громко воскликнула:

– Элен?!

Они посмотрели друг на друга. Джайлс медленно сказал:

– Но… но это не может быть она. Я думаю, они разошлись, она снова вышла замуж, а потом…

– Мы не знаем, – возразила Гвенда, – что она ушла…

Она снова посмотрела на отчетливо написанное имя: Элен Спенлав Кеннеди. Элен…

Несколько дней спустя в прохладный день с резким порывистым ветром Гвенда, проходя по Эспланаде, вдруг остановилась около одного из застекленных укрытий, которые заботливая Корпорация устроила для удобства своих посетителей.

– Мисс Марпл! – не веря своим глазам, воскликнула Гвенда.

Это действительно была мисс Марпл в толстом ворсистом пальто, к тому же укутанная поверх него шарфами.

– Я уверена, что вы никак не ожидали увидеть меня здесь, – быстро сказала мисс Марпл. – Но мой доктор рекомендовал мне поехать к морю, а вы так красочно живописали Дилмут, что я решила поехать сюда. К тому же кухарка и буфетчик моей подруги держат здесь меблированные комнаты.

– Но почему вы не зайдете проведать нас? – требовательно спросила Гвенда.

– Старые люди бывают докучливы, моя дорогая. Молодоженам не полагается мешать. – Она улыбнулась в ответ на протест Гвенды. – Я не сомневаюсь, что вы приняли бы меня радушно. А как у вас дела? Продвинулись ли вы в разгадке вашей тайны?

– Мы пока не вышли на след, – сказала Гвенда, садясь рядом с мисс Марпл.

Она рассказала в деталях обо всем, что им удалось узнать за время пребывания здесь.

– А теперь, – в заключение сказала она, – мы поместили объявления во многих газетах, начиная с местных и кончая «Таймс» и другими крупными ежедневными изданиями. Мы обратились ко всем, кому что-нибудь известно об Элен Спенлав, урожденной Кеннеди, с просьбой связаться с нами, и так далее. Думаю, нам удастся получить хоть какие-нибудь сведения. А вы как считаете?

– Я хотела бы надеяться, что так и будет, моя дорогая… да, я хотела бы надеяться.

Мисс Марпл говорила, как всегда, спокойно, но в ее глазах сквозила тревога. Она бросила быстрый оценивающий взгляд на сидящую рядом молодую женщину, оптимистический тон которой показался ей не вполне искренним. Гвенда, подумала мисс Марпл, выглядит явно встревоженной. То, что доктор Хейдок назвал «переутомлением», наверное, начала ощущать и она. Да, но теперь слишком поздно отступать…

Мисс Марпл сказала мягким, извиняющимся тоном:

– Мне и на самом деле все это очень интересно. В моей жизни, как вы знаете, так мало волнующих событий. Надеюсь, вы не сочтете меня чересчур любопытной, если я попрошу держать меня в курсе ваших дел.

– Конечно, мы все будем вам сообщать, – живо отозвалась Гвенда. – Вы будете в курсе всего происходящего. Скажите мне ваш здешний адрес, и вы непременно должны прийти к нам на чай, я имею в виду выпить чаю с нами и взглянуть на дом. Должны же вы увидеть место преступления, не так ли?

Она рассмеялась, но в ее смехе отчетливо звучали нервные нотки.

Когда Гвенда отошла, мисс Марпл нахмурилась, чуть заметно покачивая головой.

Джайлс и Гвенда каждый день с нетерпением ждали почту, но поначалу их надежды оказывались тщетными. Пришло всего два письма от частных сыскных агентств, которые предлагали провести профессиональное расследование от их лица.

– Пока в этом нет необходимости, – сказал Джайлс. – Но если мы решим обратиться в сыскное агентство, это будет первоклассное агентство – уж ни в коем случае не из тех, что предлагают свои услуги по почте. Однако я действительно не вижу, что они могут сделать такое, чего не можем сделать мы сами.

Его оптимизм (или самонадеянность) оправдался через несколько дней. Пришло письмо, написанное характерным – отчетливым и в то же время неразборчивым – почерком, присущим профессионалам.