— Ваша честь, позвольте начать, — произнес обвинитель.

Судья Харрисон кивнул. Затем окинул взглядом присутствующих на местах для зрителей. Он знал, что все они не сомневаются в виновности Крамера. Только он мог убить Мелани Дьюкс, кто же еще? В этом их убедили газеты, радио, телевидение. Они его ненавидят и жаждут мести.

И они хотят, чтобы этот акт мщения совершил для них он, судья Харрисон. Ну что ж, да будет так. Но в соответствии с законом. Доказано, что Крамер убил человека во время потасовки в баре. А вот убил ли он Мелани Дьюкс?

— Судебное заседание продолжается.

Пока в Соединенных Штатах кипели страсти вокруг процесса над Крамером, в Ватикане все было спокойно. Ничего удивительного для обители, история которой насчитывает свыше двух тысяч лет. Кардинал Бенелли привык проводить время после ужина в молитве. Бывало, и не раз, что он засыпал. А потом признавался в этом и в остальных незначительных грехах (таких, как чревоугодничество) своему исповеднику, отцу Томасу, который был также исповедником папы. Понтифик ведь тоже человек, то есть не без феха, и потому с момента зарождения церкви он был обязан исповедоваться.

В качестве отца исповедника обычно выбирали простого монаха или священника. Главное, чтобы он был отмечен добродетелями и равнодушен к титулам и званиям, поскольку понтифики обычно осознавали, что установление Христа: «…и тот, кто последний в жизни сейчас, станет первым в Царстве Божьем, а тот, кто первый ныне, станет последним » — относится и к ним тоже.

В дверь негромко постучали. Бенелли неохотно открыл глаза. Это, должно быть, секретарь, напомнить, что у него в девять встреча.

— Входите.

На пороге стоял не тощий как щепка почтительный секретарь, а седовласый священник с изможденным лицом.

— Извините, что побеспокоил.

— Вовсе нет, — пробормотал Бенелли, стараясь скрыть раздражение. Он редко встречался с отцом исповедником за пределами исповедальни, и оказаться застигнутым во время прегрешения было неприятно.

Простой священник в серой рясе и кардинал в красной сутане посмотрели друг на друга.

— Чем могу служить? — спросил Бенелли, поднимаясь с кресла.

— Святой отец пригласил нас посетить Ватиканскую обсерваторию, — проговорил отец исповедник мягким, спокойным тоном. — Сегодня ожидается необычное сближение планет.

— Вот как? — удивленно воскликнул Бенелли. Он знал, что понтифик, с тех пор как восемь лет назад стал папой, часто бывает в обсерватории. В чем причина такого интереса к астрономии, Бенелли не знал. Сам он редко созерцал небо — в последнее время проблем было достаточно и на земле.

Они вышли, сели в автомобиль, который отвез их к замку Гандольфо, летней резиденции папы, где размещалась обсерватория. Бенелли поежился. Для начала сентября было необычно прохладно, зато звезд на небе в избытке.

О своем спутнике он знал сравнительно немного. Отцу исповеднику было шестьдесят девять лет, и до недавнего времени он был настоятелем монастыря во французском городе Клуни. Примерно год назад папа предложил ему занять этот пост, который в церковной иерархии стоял существенно ниже. Однако предложение было принято без колебаний. Бенелли восхищался этим, даже слегка завидовал, поскольку подозревал, что сам он на такой поступок скорее всего способен не был.

— Что мы будем наблюдать?

Отец исповедник посмотрел на него твердым взглядом.

— Святой отец сказал, что Нептун, Марс и Уран довольно близко сойдутся и расположатся на одной линии. Это весьма редкое явление.

— Как интересно! — произнес кардинал, пытаясь обнаружить заинтересованность, которой вообще-то не было и в помине. Планеты, звезды — этим он никогда не увлекался.

Они вошли внутрь.

Руководитель Ватиканской обсерватории, невысокий лысый человек с глазами-бусинками, показался Бенелли первоклассным занудой, что тот поспешил тут же подтвердить.

— Ваше преосвященство, конечно, в курсе, что в астрономии соединением называют максимальное кажущееся сближение небесных тел. Может также возникнуть так называемая обратная петля, когда будет казаться, что Нептун и Уран движутся в обратном направлении… хм… по небу на запад, приближаясь к противоположной точке относительно Солнца. На это уходит какое-то время. Через несколько недель вероятность такого события возрастет.

Руководитель обсерватории был рад показать свои знания столь важной персоне.

— Прошу вас сюда. — Он проводил Бенелли к телескопу. — Обратите внимание…

— Но я ничего не вижу.

— Вам следует навести на резкость. Вот так.

— И что это?

— Соединение трех планет.

Бенелли по-прежнему не мог ничего разобрать. Уточнять не хотелось. Он удовлетворенно кивнул и отошел от телескопа, поглаживая сутану.

— Как часто такое случается?

— Примерно раз в тысячу лет. Последнее соединение было в шестьдесят шестом году новой эры. Седьмого марта, если быть точным. Конечно, тогда на земле никто этого не наблюдал. — Руководитель обсерватории пронзительно хохотнул. — В те времена Нептун и Уран еще не были открыты. Да и телескопов не было.

— Конечно, — согласился Бенелли. Это было ему совершенно неинтересно. Всю свою энергию он отдавал администрированию в церкви — разве этого недостаточно? Бенелли попытался вспомнить какое-нибудь важное событие, происшедшее в шестьдесят шестом году, но не смог. Вот шестьдесят седьмой год — другое дело. Тогда, по преданию, распяли святого Петра. — Да, очень интересно. — Бенелли произносил эти слова всегда, когда нечего было сказать. — Очень… интересно. А святой отец придет?

— Не думаю. — Руководитель обсерватории нервно улыбнулся. — Мне сообщили, что придете только вы и… хм, отец исповедник.

— Чудесно. В таком случае мы вас покинем. У меня в девять назначена важная встреча.

Расставаясь с отцом исповедником, Бенелли пошутил:

— До следующего соединения.

Священник ничего не сказал, лишь удивленно на него посмотрел.

Бенелли вернулся в свой кабинет. «Конечно, приятно, что папа меня не забывает, но это просто пустая трата времени». Он посмотрел на часы. Скоро встреча с кельнским архиепископом. Надо напомнить, чтобы приготовили шоколадные бисквиты.

Бенелли подошел к зеркалу, поправил сутану. Глянул на стол и увидел книгу, которую отец исповедник дал ему несколько дней назад после последней исповеди, а он так до сих пор и не удосужился ее даже полистать. Кстати, кто автор? Авраам из Натпара. Бенелли хмыкнул. Наверняка какая-нибудь невразумительная мистика. Труднопроходимо. Ладно, он ее прочитает, когда уйдет на покой. Кардинал наугад раскрыл книгу, и тут же глаза уперлись в строчки: «Во время молитвы будь напряженным и бдительным без устали и удали от себя дремоту. За тобой будут наблюдать ночью и днем».

По какой-то неясной причине эти слова встревожили Бенелли. Особенно упоминание о ночи.

Шел второй день процесса над Крамером. Вначале плели разную юридическую казуистику. Скучно. Перед зданием суда собрались съемочные группы со всей Калифорнии, рядом стояли фургоны, набитые аппаратурой. Ведущие программ, мужчины и женщины, наряженные, довольные собой, готовились к началу эфира. Скоро они сообщат телевизионной аудитории результаты второго дня.

В зале суда пока ничего интересного не происходило, и зрители начали нервничать. Не лучше ли было остаться дома и посмотреть по телевизору какой-нибудь сериал? И вот наконец их терпение было вознаграждено.

— Введите обвиняемого, — приказал судебному исполнителю судья Харрисон.